– Ты, Анита, необыкновенная женщина. Сколько лет я страдала, что у меня нет матери. Как же я была неправа! У меня их было две. Я люблю тебя.

У Аниты задрожали губы.

– Твой отец всегда говорил, что ты когда-нибудь это поймешь.

В ожидании своей очереди выступать Джек не мог думать ни о чем и ни о ком, кроме Птички. Стоило ему начать размышлять о новой работе или о своем появлении на страницах журнала «Пипл», Джек первым делом порывался снять трубку и позвонить жене.

Он теперь не пил, в его прояснившемся сознании вещи встали на свои места.

После того разговора с Уорреном ясность мысли не покидала Джека ни на минуту. Вся его жизнь четко предстала перед его мысленным взором.

Ему всегда чего-то не хватало, всегда хотелось чего-то большего. Даже в отношениях с Птичкой. Сейчас он мог себе в этом признаться.

И вот из-за этого своего неуемного желания он и остался один. Муж, живущий врозь с женой, отец, не общающийся с детьми. Никаких обязательств, кроме тех, которые он сам на себя пожелал взять.

Но долгожданная свобода обернулась совсем не тем, что он так предвкушал.

Связь с Салли была полна страсти, секс с ней – потрясающим. И все бывало просто превосходно: она одевалась и уезжала к себе домой. Ни тебе сцен, ни тебе фальшивых слов о любви.

Уоррен был прав: Джек сделал неправильный выбор. Он променял душевное тепло на горячий секс. Жизнь, о которой он когда-то так мечтал, не оправдала надежд, оказалась ужасающе пустой.

– Джек? – Салли тронула его за руку.

Он с трудом очнулся от задумчивости. Зал аплодировал. Быстро взглянув на Салли, он понял, что пропустил момент, когда его представляли публике.

Джек встал и пошел на сцену, пробираясь сквозь заполнившую зал толпу. Наконец он добрался до микрофона и произнес речь, с которой за последние несколько месяцев выступал по крайней мере с десяток раз, призывая спортсменов к честному соперничеству.

Когда он закончил, раздались бурные аплодисменты. А потом Джек целый час позировал перед фотографами и отвечал на вопросы журналистов.

Потом к нему подошла Салли:

– Нам надо поговорить.

Не дожидаясь ответа, она взяла его за руку и повела в бар. Там они устроились в дальнем углу.

– Я просто не знаю, что и думать, – сказала она.

– А что случилось? – спросил Джек, хотя прекрасно понимал, о чем она говорит.

– Ты вот уже целую неделю избегаешь меня. Я ведь никогда не предъявляю тебе никаких претензий, Джек. Я знаю, что ты женат. Так в чем же дело?

В полумраке она казалась совсем юной.

– Знаешь, последние пятнадцать лет – до того как встретить тебя – я был верен жене. Но я помнил всех женщин, от которых отказался по собственной воле. Я каждый раз так гордился этим. Я думал: молодец, Джек, сила воли у тебя железная. Вечерами я возвращался домой, ложился в постель с женой и говорил, что люблю ее.

– Какое отношение все это имеет ко мне?

И тут Джек понял, что надо честно сказать Салли о решении, которое он подсознательно уже принял.

– Я не хочу спать с женщиной просто потому, что теперь я могу себе это позволить.

– Ты говоришь ужасные вещи. Мы, конечно, не сходим с ума от любви, но я все-таки думала, что мы друзья.

– Да ладно тебе, Салли. Друзья разговаривают. Хотят получше узнать друг друга. Они не ложатся в постель, чтобы наутро проснуться по-прежнему одинокими.

– Ты сам никогда не хотел просыпаться вместе, – с болью в голосе сказала она.

– Я все еще люблю свою жену. И я даже не представлял себе, насколько сильно, до тех пор пока не потерял ее.

Салли посмотрела ему в глаза:

– Так ты хочешь сказать, что между нами все кончено?

– Салли, ты заслуживаешь большего, чем я могу тебе дать.

Джек видел, что она изо всех сил старается казаться спокойной, но ее губы предательски задрожали. Салли уверена, что любит меня, – эта мысль никогда раньше не приходила Джеку в голову. Как он мог оставаться таким слепцом! Он взял ее за руку и сказал:

– Я не тот, кто тебе нужен, Салли. Поверь мне.

Он вспомнил, как Элизабет расплакалась, когда он в первый раз поцеловал ее.

– Когда по-настоящему полюбишь, это понимаешь сразу. Салли вздохнула:

– А ты знаешь, что самое жуткое в этих твоих признаниях? После них ты стал для меня еще желаннее. И что же будет теперь с моей работой?

– Том полагает, что из тебя выйдет прекрасный помощник продюсера.

– Потрясающе! Вот я стала женщиной, сделавшей карьеру и постели. – Она допила вино и встала: – Все, я пошла. Не могу больше терпеть такое унижение. Пока, Джек.

Джек смотрел ей вслед и со страхом думал, что он почувствует, когда она скроется из виду. Несколько дней назад он бы сильно пожалел о разрыве с Салли.

А сейчас Джек почувствовал облегчение.

Он заплатил за напитки и вышел из бара. На улице на него с такой силой обрушился дождь, что он сразу вспомнил Орегон. Вспомнил о доме.

Джек знал, где ему сейчас хотелось бы оказаться – конечно, не в пустой служебной квартире. Когда-то ему казалось, что возможности, открывающиеся перед свободным мужчиной, безграничны. Теперь же он понимал, как легко сделать неверный шаг и потерять все на свете. И последствия этого шага не всегда можно исправить.

Впервые за многие годы Джек обратился к Богу с молитвой:

– Господи, пожалуйста, сделай так, чтобы еще можно было все исправить.

Элизабет сидела на своем любимом камне и смотрела на океан. Вокруг не было видно ни тюленей, которые обычно нежились на скалах, ни птиц, нырявших за рыбой. Волны набегали на берег, и, глядя на белую пену, которую они оставляли на песке, она погрузилась мыслями в прошлое.

Всю прошлую ночь Элизабет никак не могла заснуть. Ей так о многом надо было подумать! О ее маме и той ужасной цене, которую она заплатила за любовь. Об отце, о своих детях, об их отношениях с Джеком, о своем призвании.

Может быть, впервые перед ней предстала полная картина ее жизни. Ее главной ошибкой была неспособность полюбить себя так же, как она любила Джека и девочек.

И вот она наконец задумалась о себе и поменяла свою жизнь. Она поставила на первый план свои мечты и рассталась с Джеком. Элизабет делала все, чтобы осуществить свою мечту, она не выпускала кисть из рук, доводила себя работой до изнеможения.

Но при первой же неудаче она пала духом, готова была снова стать прежней Птичкой. Как будто смысл искусства заключался для нее в том, чтобы ее картины покупали! Она так злилась на себя за это.

Элизабет встала с камня и пошла по пляжу. Ледяная прибойная вода залилась ей в резиновые сапоги, намочила брюки. Но ничто не могло уже остановить ее.

Она никогда не бросит рисовать! Если даже ее картины никому не будут нравиться, ей будет достаточно того, что она получает удовольствие, работая над ними.

Элизабет вдруг побежала и бросилась в ледяной прибой. И даже, когда вода с силой ударила ей в лицо, она не сделала попытки вернуться на берег.

Она поднырнула под волну – у нее никогда раньше не хватало на это смелости. Выплыла Элизабет там, где океан был спокойным.

Этому она научилась после провала выставки – всегда надеяться на то, что впереди. Ей просто нужно еще больше работать, и учиться. Ничто в жизни не дается человеку легко. Пора бы ей признать это.

И тут ее подхватила волна и вынесла на берег. Элизабет плюхнулась на песок и рассмеялась.

Когда Элизабет, мокрая и продрогшая до костей, вернулась домой, ее встретил божественный запах ванили, корицы и свежесваренного кофе.

– Как изумительно пахнет, – сказала она, дрожа всем телом.

Анита стояла у плиты.

– Что с тобой случилось?

Элизабет усмехнулась:

– Я все начала заново. Еще раз.

Анита улыбнулась в ответ:

– Ну давай, быстренько переодевайся, я умираю от голода.

Элизабет побежала наверх, в свою комнату. Там она переоделась во фланелевый костюм и сразу спустилась вниз. К этому времени Анита уже сидела за столом, разложив по тарелкам тосты с клубникой.