Рис взял в ладони ее лицо.

– Я люблю тебя, Пруденс Босуорт. Если ты выйдешь за меня замуж, я стану твоим защитником, я буду заботиться о тебе, чего бы мне это ни стоило. Клянусь жизнью. Ты станешь герцогиней, пусть, на мой взгляд, это не так уж много значит. Выше титул только у принцессы, так что никто не посмеет смотреть на тебя свысока на том основании, что твои родители не были женаты. Не имеет значения, что мне придется делать, ты никогда не будешь стоять на коленях и терпеть оскорбления от таких ужасных людей, как Альберта Денвилл. Так что… – Он сделал глубокий вздох. – Если я до шестнадцатого апреля докажу тебе это, ты выйдешь за меня замуж? Или я для тебя безнадежно потерянный вариант?

Пруденс посмотрела на него, заглянула в его прекрасные зеленые глаза. Она знала, почему у него была такая дурная слава. Какая женщина может устоять перед ним?

– Да, Рис. Я выйду за тебя замуж.

Он моргнул.

– Выйдешь? – Когда она кивнула, он рассмеялся. – Ушам своим не верю, – пробормотал он.

– Ты удивлен? – спросила она, обвивая его шею руками. – После твоего публичного объяснения в любви, которое завтра должно появиться в газете, ты действительно считал, что я могу отказать тебе?

Он опустил голову.

– Я думал, у меня нет шансов, – признался он и поцеловал ее.

Прижимаясь губами к его губам, Пруденс подумала, что до 16 апреля слишком долго ждать. Целых десять месяцев. Нет никакой необходимости откладывать свадьбу, сказала она себе.

Она оторвалась от его губ, чтобы заглянуть ему в глаза.

– Нет никакой необходимости ждать до шестнадцатого апреля, чтобы остаться без денег, – сказала она. – Вчера я встречалась с мистером Уитфилдом, и он сказал мне, что даже если мы с тобой помиримся и свадьба, намеченная на семнадцатое июня, состоится, это ничего не изменит. Твой обман делает тебя совершенно неприемлемым для роли мужа наследницы состояния Абернати. Он изменил свое прежнее решение, а так как согласие всех попечителей должно быть единогласным, деньги отойдут родственникам вдовы моего отца.

– Я не удивлен. Если бы я был попечителем, я бы тоже не одобрил такого охотника за состоянием. – Он обхватил ее талию. – Если денег все равно не будет, может быть, ты согласишься выйти за меня замуж прямо сейчас? Я хочу сказать: зачем ждать, если в этом нет необходимости?

Пруденс очаровательно улыбнулась:

– Письмо от мистера Уитфилда, официально извещающее о непригодности твоей кандидатуры, ты получишь через несколько дней. Не думай, что сможешь как-то обойти это решение и получить деньги, если мы поженимся сразу.

– Я с нетерпением буду ждать уведомления, если это будет означать, что я могу убедить тебя выйти за меня замуж немедленно. – Рука Риса, лежавшая на талии Пруденс, скользнула ниже, на ее бедра. – Ожидание будет мукой. В конце концов, чтобы доказать, что я стал другим, мне придется все время оставаться честным человеком.

– Именно так. – Она нахмурила брови, изображая испуг. – Об этом я не подумала.

Он склонился над ней и покрыл поцелуями ее горло.

– Все, что мне будет позволено, – это несколько непорочных поцелуев до самой свадьбы. При условии, что мы сможем избегать газетчиков, потому что они будут следовать за нами повсюду; дабы убедиться, действительно ли любовь преодолевает все. – Он ткнулся носом в ее горло. – Чем скорее мы обвенчаемся, тем скорее я смогу начать доказывать тебе мою любовь теми способами, которые достойны моей репутации грешника.

– Хмм… – усмехнулась Пруденс, соглашаясь. – Какая женщина сможет устоять перед таким доводом?

Рис заглянул ей в глаза:

– Так как же, мы венчаемся или будем ждать? Решение за тобой.

– Хорошо, я выйду за тебя сразу же, – сказала Пруденс. Она провела рукой по волосам Риса и легонько притянула к себе его голову, чтобы он мог поцеловать ее снова, но он медлил, улыбаясь.

– Что я сделал, чтобы заслужить такую соблазнительную женщину, как ты?

– Ты снова обманываешь меня, – сказала она и поцеловала его в губы. – Сколько можно?

Свадебный завтрак, совсем не такой многолюдный, как само бракосочетание, состоялся в городском доме Милбрея. Это шло вразрез с этикетом, предписывающим, чтобы застолье устраивалось в доме жениха. «Савой» вообще исключался. Родственники невесты не могли бы оплатить такие расходы.

После завтрака Пруденс в сопровождении мисс Мартингейл, главной подружки невесты, первой покинула столовую, чтобы переодеться. Вскоре Рис тоже отправился сменить свадебный костюм, но, проходя мимо открытых дверей кабинета, остановился. Через дверной проем ему виден был письменный стол, заваленный корреспонденцией, которую они с Фейном не разбирали, потому что последние четыре недели были очень заняты. Рис знал, что среди поздравлений и писем должны были быть просроченные счета, требования заплатить, но, понимая, что скорее всего будет в долгах до конца жизни, он не испытывал сожалений.

Он вошел в кабинет и подошел к столу. Верхнее письмо в стопке бумаг оказалось от Уитфилда, Джослина и Морхауса, адвокатов, оно пришло через несколько дней после того, как в «Соушл газетт» появилось его интервью и сообщение, что, несмотря на слухи, герцог Сент-Сайрес и мисс Пруденс Абернати намерены сочетаться браком 17 июня, как и планировалось.

Герцог взял письмо. Развернув его, он обошел стол, сел и, улыбаясь, снова прочитал печатные строки, в которых говорилось, что попечители имущества Абернати не могут с чистой совестью одобрить его брак с мисс Пруденс Абернати и что если молодые люди все же решатся вступить в брак, они ничего не получат из наследства покойного миллионера.

Все еще улыбаясь, Рис сложил письмо и положил на прежнее место. Им с Пруденс, может быть, стоит сегодня затопить камин Милбрея и сжечь это письмо вместе со всеми счетами. Он подумал о тех деньгах, которые унаследовал от отца, деньгах, которые растранжирил в поисках счастья, так никогда и не найдя его. Теперь, когда у него не было ни шиллинга, он был совершенно счастлив. Может быть, честность действительно лучшая стратегия. Он засмеялся.

– Над чем ты смеешься?

Он поднял глаза и увидел стоящую в дверях Пруденс. Она переоделась в розовый дорожный костюм, но он все еще видел ее в своем воображении идущей по проходу собора Святого Павла в белом шелковом платье невесты. В тот момент он почувствовал щемящую радость в сердце, не похожую ни на что испытанное им раньше, и сейчас, глядя на нее, он снова чувствовал то же самое. Пруденс была самым прелестным, самым милым, самым соблазнительным созданием из всех, кого он когда-либо встречал в своей жизни, он до сих пор не верил, что победил ее только любовью.

Она недоумевающе взглянула на него:

– Ты не хочешь сказать мне, что заставило тебя смеяться?

Он приподнял бумаги в стопке и ухмыльнулся:

– Я подумывал о костре. Мы могли бы устроить праздник. Пригласить мою мать и твоих родственников, всех наших друзей, обремененных долгами. Они захватили бы свои счета, и мы бросили бы все это в огонь. Топлива оказалось бы так много, что хватило бы спалить дом Милбрея дотла. Такая вот вышла бы шутка.

Пруденс долго молча смотрела на него, потом прикрыла дверь. К его удивлению, прежде чем обойти стол и оказаться рядом с ним, она заперла ее. Когда он поднялся с места, она обвила руками его шею.

– Какие-нибудь сожаления? – спросила она.

– Никаких, – уверил он ее, обнимая за талию. – Мне всегда было наплевать на долги. Я только надеюсь, что ты не раскаешься в том, что вышла за меня замуж, Ведь нам придется нелегко, и ты это знаешь.

Она улыбнулась ему: