– Еще бы! Ты бы видела, как смотрели на него остальные леди, пока он помогал тебе. А потом заглянул под юбки этой девицы, шокировав всех, такой бесстыдник!

Приятное волнение охватило Пруденс. Он сделал это из-за нее, она знала, но как удивительно, что аристократ решил помочь ей.

– Той девице это не понравилось, очень не понравилось, – сказала Мария. – Она все время пронзала тебя взглядами. Ну а он не обращал внимания. – Мария скривилась: – Ой, ноги болят…

– Могу представить. Ты всю ночь ходишь туда-сюда, из кухни в столовую и обратно с тяжелыми подносами.

Гримаса боли на лице Марии сменилась ухмылкой, осветившей ее личико эльфа.

– Я получаю некоторую компенсацию. Снимаю пробу с разных блюд. – Мария подняла повыше почти пустой поднос: – Эти штучки с крабами невозможно сказать, какие вкусные.

Пруденс издала стон, внезапно почувствовав голодный спазм в желудке. Рот ее наполнился слюной.

– Не надо! Я почти ничего не ела последние несколько дней.

– Послушай. Ты вечно стараешься похудеть, а эти твои тугие корсеты! Мне трудно даже зашнуровывать их на тебе. Не понимаю, зачем ты так мучаешь себя? – Мария оглянулась, чтобы убедиться, что их никто не видит, взяла с подноса последние три «штучки» с крабами и сунула их в руку Пруденс: – Вот.

Пруденс не смогла удержаться, чтобы сразу же не положить в рот одно из украденных канапе, и снова издала стон, с благодарностью глядя на подругу.

– Не знала, что может быть так вкусно, – сказала она, не переставая жевать. – Как дела на кухне?

Мария подняла глаза к небу.

– У Андре невозможный темперамент. Если что-то на подносах не так, он страшно гневается. Эти повара-французы все одинаковы. Вечно закатывают скандалы. Что до прислуги… – она презрительно хмыкнула, – разрази меня гром, если Салли Макдермотт не самая легкомысленная девчонка! Она слишком много болтает с лакеями, вместо того чтобы работать.

– Она ужасная кокетка, – согласилась Пруденс. – Хотя, если бы я была такой же хорошенькой, я бы тоже кокетничала.

– Салли Макдермотт заходит куда дальше кокетства.

– Этого мы не знаем.

Подруга издала негодующий возглас:

– Ты слишком добрая, Пру, в этом твоя беда. Веришь каждому. Кроткая, как ягненок, и зарываешь свои таланты. Временами мне так и хочется повздорить с тобой.

Пруденс запротестовала:

– Я не добрая! Каждый раз при взгляде на Салли Макдермотт мне хочется вцепиться в ее белокурые кудряшки и хорошенько дернуть их. То же самое с леди Альбертой. Мне так захотелось уколоть ее иголкой. Вот видишь, – добавила Пруденс, пока они обе смеялись, – я совсем не добрая.

– Разве? Если бы я попала в такую ситуацию, я бы не выдержала. Я могу вынести Андре, потому что он не против, если я не остаюсь в долгу. Ему это даже нравится на самом деле. Но эти женщины, для которых ты шьешь? Я не продержалась бы и одного дня. Я видела, как эта особа отшвырнула твою корзинку, она поливала тебя грязью с головы до ног, а ты продолжала шить и только говорила: «Да, миледи». Тебе следовало бы уколоть ее.

– Радуйся, что я этого не сделала. Я потеряла бы место, и тебе пришлось бы одной платить за жилье. – Пруденс посмотрела на окно и увидела, что снаружи все еще было совсем темно. – Бал еще не скоро кончится?

– Часа через два, не меньше. Сейчас нет и трех.

У Пруденс даже плечи опустились при этих словах. Возбуждение после встречи с красавцем герцогом улеглось, и она не чувствовала ничего, кроме крайней усталости.

Мария с беспокойством наблюдала за ней.

– Ты еле жива, Пру.

– Со мной все в порядке. Просто здесь слишком жарко, а от газовых ламп у меня разболелась голова.

– Когда бал закончится, мы возьмем кеб и поедем домой, хорошо?

Пруденс покачала головой:

– Я не поеду домой. Мадам приказала к семи быть в салоне. Мы должны успеть приготовить все для нескольких леди из Австрии, которые заказали платья для бала в посольстве. Они приедут в девять, так что мне нет смысла возвращаться в Холборн.

– Рабыня мадам Марсо. – Мария поставила пустой поднос на пол, прислонив к стене, и протянула руку, чтобы взять у Пруденс корзинку. – Ступай на воздух, проветри голову. Я подменю тебя, если потребуется.

– Ты не сможешь!

– Смогу! – Мария засопела, притворяясь оскорбленной. – Уверяю тебя, я смогу пришить пуговицу или подшить подол. У меня это получится. Не так хорошо, как у тебя, но…

– Я не это имела в виду. Кто-нибудь заметит, что вместо меня ты.

– Никто не замечает слуг и швей, – беспечно уверила Мария. – Мы – часть обстановки, ты разве не знаешь?

– Я имею в виду мадам. Она заметит.

Они одновременно посмотрели в сторону хозяйки Пруденс. Портниха сидела в другом конце комнаты спиной к ним, надзирая за швеей, приводящей в порядок порванное платье леди Уоллингфорд. Портниха с ужасным французским акцентом восхищалась прекрасной фигурой маркизы и ее превосходной прической.

– Она так занята подлизыванием, что ничего не заметит.

– Мы не можем рисковать. Иначе обе лишимся работы и некому будет платить за жилье, – покачала головой Пруденс. – Кроме того, если я сейчас позволю себе отдыхать, я просто свалюсь.

Мария неохотно кивнула и отпустила корзинку.

– Ладно, только найди меня, когда бал закончится. Мы возьмем кеб до Нью-Оксфорд-стрит. Ты сойдешь у салона, а потом он отвезет меня до Литтл-Рассел-стрит.

– Хорошо. Я зайду на кухню. И еще… Мария… – Пруденс колебалась, а потом выпалила: – Не осталось ли еще тех канапе…

– Девушки? – раздался рядом повелительный голос. Пруденс и Мария повернули головы и увидели дородную женщину, упакованную в льдисто-голубое платье, такое тесное, что делало ее похожей на сардельку.

– Да, мадам? – одновременно ответили подруги, почтительно приседая в реверансе.

Тучная леди поднесла к глазам лорнет и вперилась в Пруденс взглядом, словно та была насекомым.

– Вы ведь швея мадам Марсо, не так ли? – Не дожидаясь ответа, она поманила ее рукой, затянутой в белую перчатку. – Идите со мной, – приказала она. – У меня разошелся шов на платье. Зашейте его поскорее. Я не собираюсь оставаться здесь всю ночь.

Подруги обменялись многозначительными взглядами.

– Да, мадам, – пробормотала Пруденс и, пользуясь тем, что дама прошла вперед, обернулась к Марии со словами: – Я передумала. Иди вместо меня.

– Слишком поздно, – подмигнув, ответила Мария. – Ты упустила свой шанс, душечка. Но я сберегу для тебя столько канапе с крабами, сколько смогу. – Она пошла на кухню, оставив Пруденс зашивать леди-сардельку в ее платье.

Как и ожидала Мария, бал закончился только через два с половиной часа. Когда гости начали разъезжаться, уже светало. Пруденс отправилась искать подругу. Но когда она пришла на кухню, Мария еще не освободилась.

– Я подожду тебя на улице, – сказала Пруденс, снимая пальто с крючка у входа в кухню. – Мне надо выйти на воздух.

– Я мигом, – отозвалась Мария. – Несколько минут, и я выйду.

Направившись к выходу, Пруденс на ходу надела пальто и застегнула пуговицы. Открыв дверь, она вышла в переулок, с удовольствием вдыхая холодный весенний воздух после спертого, наполненного парами газа воздуха комнаты, в которой ей пришлось находиться. Она пошла по переулку, намеренная в ожидании Марии прохаживаться по нему туда и обратно, но почти сразу же остановилась.

На углу в конце переулка стояла парочка, и хотя Пруденс видела только спину мужчины, загораживающего женщину, было понятно, что парочка погружена в любовную игру. В полном смятении Пруденс решила вернуться к дому, но ее остановил голос женщины:

– Нет, сэр! Нет!

В голосе невидимой женщины звучал неподдельный протест и страх, который сразу же понимает всякая другая женщина. Решив, что она неправильно оценила происходящее, Пруденс повернула обратно и еще больше разволновалась, когда увидела, что мужчина схватил женщину за запястья и прижал их к стене над ее головой.

– Не надо, сэр, пожалуйста, отпустите меня! – рыдала женщина, извиваясь, изо всех сил стараясь освободиться. – Отпустите меня.