Когда он, сказав что-то друзьям, оставил их и двинулся через толпу в ее направлении, Пруденс охватила радость, которая тут же сменилась паникой. К тому времени когда он подошел к ней, сердце в ее груди стучало с такой силой, что было больно.
До этого момента Пруденс не осознавала, каким высоким он был. Она считала, что ее рост равнялся пяти футам и трем дюймам. Несмотря на эту достаточно оптимистическую оценку и тот факт, что она была на каблуках, ее макушка едва достигала его подбородка, к тому же само его физическое присутствие действовало ошеломляюще.
– Как чудесно, мисс Босуорт! – приветствовал он ее. Прежде чем она сумела собраться с мыслями, чтобы хоть что-то произнести в ответ, он взял ее руку, склонился над ней и поднес ее пальцы к своим губам, как и положено, не коснувшись губами перчаток.
– Какой замечательный сюрприз! – добавил он, выпрямляясь и отпуская ее руку. – Я думал, что больше никогда вас не увижу.
Он думал о ней? Приятная теплота начала разливаться по телу Пруденс в добавление к уже обуревавшим ее эмоциям.
– Как поживаете? – спросила она, сожалея, что не придумала ничего оригинальнее, – но только такое короткое и простое приветствие она смогла из себя выжать. Дальнейшие слова, казалось, застряли у нее в горле и удерживались там, потому что было так славно просто смотреть на него и думать, что он в самом деле рад ее видеть.
– Надеюсь, сегодня вам не придется терпеть приступы гнева Альберты, – сказал он с веселым блеском в глазах, наклоняясь ближе. – Если вы скажете мне, что она снова обижает вас, я буду вынужден прийти и спасти вас.
Из его приветствия и всего остального, что он сказал, выходило, что он не знает о наследстве. Восхитительная теплота стала еще ощутимее и распространилась по всему телу.
– Какое галантное предложение, – сказала она, стараясь, чтобы голос звучал ровно, как если бы она каждый день разговаривала с герцогами всю свою жизнь, – но в нем нет необходимости. – Она сделала жест в направлении лестницы. – У моего кузена ложа.
– Ложа? Но как швея… – Сент-Сайрес замолчал как бы в замешательстве.
– Швея, пусть она и пришла в оперу, конечно же, должна сидеть на дешевых местах? – закончила Пруденс за него.
Герцог теребил свой шейный платок, словно смущенный школьник.
– Простите, – пробормотал он и снова посмотрел на нее. – Виноват. Я веду себя как сноб?
– Нет, это легко объяснимо, если учесть, при каких обстоятельствах мы познакомились. Но, видите ли, мое положение изменилось… – Она умолкла, не зная, что говорить. Узнав о полученном ею наследстве, он узнал бы и о том, что она незаконнорожденная дочь… В конце концов, он герцог. Законность брака – все для высшего сословия. Хотя, скорее всего, в конце концов, он узнает правду, однако Пруденс решила отодвинуть этот неизбежный момент на как можно более длительное время. – Я не очень ладила с семьей моей матери, – сказала она, обходя неприятную тему. – Теперь мы пытаемся помириться.
К ее облегчению, Сент-Сайрес не стал любопытствовать.
– Странная вещь семьи, однако, я желаю вам всяческого успеха, мисс Босуорт. Хотя не думаю, – добавил он с видом нерешительности, – что Вагнер мог бы настроить меня на терпимость и всепрощение. А вы как считаете?
Пруденс состроила гримаску, и герцог засмеялся:
– Я вижу, вы тоже не в восторге от Вагнера.
Ей понравилось, как он смеялся. От всей души и так заразительно, что Пруденс тоже засмеялась.
– Наверное, потому, что я не понимаю, о чем поют, – сказала она ему. – Я не говорю по-немецки.
– А итальянский вы знаете?
– Увы, нет. Но я говорю по-французски. Мама учила меня французскому, когда я была маленькой девочкой.
– Я только потому спросил, что, мне кажется, итальянская опера понравилась бы вам куда больше немецкой. – Сент-Сайрес придвинулся немного ближе. – Сегодня последний раз дают Вагнера. Через два дня начнется «Аида» Верди на итальянском. Если вы планируете быть в опере, я с удовольствием стану вашим переводчиком.
Сердце Пруденс подпрыгнуло от радости.
– Благодарю вас. Я…
– Пруденс!
Она почти застонала при звуках тетушкиного голоса. Вот уж не вовремя.
Сент-Сайрес, однако, только улыбнулся и шагнул назад, освобождая пространство для набросившихся на них тети Эдит и Миллисент.
– Что это? – потребовала ответа тетя. – С каких это пор, сэр, джентльмены в Лондоне пристают к женщинам, оказавшимся без сопровождающих? Я никогда не видела, чтобы…
– Тетя Эдит, – остановила ее Пруденс, – могу я представить герцога Сент-Сайреса? Ваша светлость, это моя тетя, миссис Федергилл, и еще одна моя родственница, леди Огилви.
– О… Я не… то есть… – Тетя запнулась, потом неловко кашлянула. – Я не знала, что ты знакома с герцогом, Пруденс, дорогая. В какие высокие круги ты начинаешь входить.
Они с Миллисент, трепеща, низко присели. Герцог в ответ поклонился, плутовато подмигнув Пруденс.
– Я впервые познакомился с вашей племянницей на балу, миссис Федергилл.
– Вот как? Как мило. Пруденс, где твой дядя? Скорее всего курит свою ужасную трубку. Не могу поверить, что он бросил тебя здесь одну.
Пруденс могла только мечтать, чтобы ее остальные родственники последовали его примеру.
– Ваша светлость, – сказала она, отчаянно возвращая разговор к прежней теме, – мы, кажется, обсуждали итальянскую оперу?
– Вот и мы, вот и мы, – прежде чем герцог мог ответить, вклинился голос Роберта. – Прохладительное для леди.
Пруденс с раздражением взглянула на четыре наполненных до краев стакана с лимонадом, которые Роберт неловко держал в руках, и взяла тот, что был ближе.
– Спасибо, Роберт.
– Мне это доставило удовольствие, Пруденс. Для вас все, что хотите. – Он взглянул на герцога, и выражение его лица изменилось, как если бы он почувствовал дурной запах. – Сент-Сайрес, – сухо приветствовал он его, едва кивнув. – Я не знал, что вы знакомы с моей кузиной.
– Сэр Роберт. – Рис кивком указал на стаканы, которые все еще оставались в руках Роберта: – Осторожнее, старина. Вы проливаете лимонад на перчатки. Лучше передайте стаканы леди, пока не пролили больше.
– О, так и есть. – Роберт отвернулся, и герцог занял место сбоку от Пруденс, успешно отделив ее от остальных.
– Ну вот, так на чем мы остановились? – продолжил он.
– На итальянской опере.
– Ах да. Об опере. Увлекательная тема. – Он наклонился ниже, и камелия в его бутоньерке коснулась ее обнаженной руки, щекоча кожу и посылая импульсы возбуждения по всему телу. Взволновавшись, Пруденс сделала глоток из стакана и скривилась. – Так любите лимонад, да? – спросил герцог, тихонько смеясь.
– Я его ненавижу, – призналась она. – Особенно такой теплый, как этот. Я хотела шампанского, но тетя настояла на лимонаде. Я думаю, она побоялась, что я опьянею и ей будет неловко за меня.
– Мне бы хотелось увидеть это.
– Вы бы хотели увидеть мою тетю в неловком положении?
– Нет. – Его ресницы, густые, золотисто-каштановые, немного опустились, потом поднялись. – Я бы хотел увидеть вас опьяневшей.
Он произнес это мягким тихим голосом, в котором чудилось что-то недозволенное. Без всякой причины Пруденс зарделась.
Звуки гонга известили о скором окончании антракта. Не успел гонг стихнуть, как тетя Эдит подошла к Пруденс с другой стороны.
– Нам лучше вернуться в ложу, – сказала она и взяла Пруденс под руку, чтобы увести ее.
Однако Пруденс не двинулась с места.
– У нас еще есть немного времени, – сказала она, надеясь продлить драгоценные минуты в обществе Сент-Сайреса.
– Я так не думаю, дорогая. Вы простите нас, ваша светлость?
– Разумеется. – Рис показал на лестницу с другой стороны фойе: – Мне тоже нужно вернуться на место прежде, чем мои друзья начнут недоумевать, куда я подевался.
Пруденс пронзило острое чувство разочарования, и она наклонила голову, чтобы скрыть это.
– Конечно, – пролепетала она и подняла голову, прилагая усилия, чтобы ее голос и выражение лица не выдали овладевших ею чувств. – Было приятно увидеть вас снова.
