Питер пожал плечами:

– Вполне обычный. Представьте, когда-то я с ним учился в одной школе.

Хоумер хмыкнул:

– Мир тесен. Что ж, удачи тебе, О'Рурк. Надеюсь, что у тебя все получится.

– Спасибо, сэр. Я тоже искренне на это надеюсь.

Через несколько минут Мэдлин позвала мужчин наверх, чтобы они смогли забрать два сундука с одеждой, купленной Питером.

– Держи с нами связь, Питер, – ласково произнесла она, когда дело было закончено.

– Всенепременно. – Питер вручил Макгиллакатти отобранный у Кейт ключ от номера 208. – Буду вам благодарен, если сегодня днем вы положите приданое дочери на счет в банке «Уэллс-Фарго». Мы оставим деньги па кровати.

– Ладно, я об этом позабочусь, – пообещал Хоумер, передвигая сигару в уголок рта. – Береги мою малышку, слышишь?

– Можете на это рассчитывать, сэр. Кто знает – может, когда весной сойдет снег, вы с миссис Макгиллакатти найдете возможность и навестите нас.

Погрузив сундуки Кейт, Питер устроился на козлах рядом с поеживающимся от холода Меррнком.

– До встречи весной, – прокричал он и, помахав супругам Макгиллакатти, велел Меррику трогать.

Лагерь «Диабло» на реке Труки.

Начало июня 1865 года

Когда Мэри Кейт выбежала из леса, щеки ее покрывал яркий румянец, глаза искрились радостью. Она немного покружилась, покачивая корзинкой с лесной земляникой, а потом протяжно вздохнула, довольная своей новой жизнью.

Вдыхая чистейший горный воздух, Кейт представила высокие водопады и ледяные ручьи, которые бежали у нее за спиной по склонам. Повсюду из прохладной влажной почвы пробивалась жизнь: стрекозы кружили над гладью форелевого озерца, образовавшегося выше плотины, перегородившей речку, пчелы прилетали с теплыми потоками воздуха, чтобы отведать нектар с цветов двух яблонь, которые Питер посадил рядом с их домом.

Здесь они с Питером провели последние семь месяцев, и это была настоящая идиллия. Кэтрин не уставала удивляться тому, какое удовлетворение она находит в этих необжитых краях.

Как это ни странно, с каждым днем, проведенным рядом с Питером, она становилась все более уверенной в себе. Когда они впервые приехали на Труки посреди зимы – полузамерзшие, без гроша в кармане, – будущее казалось им таким же мрачным, как и заснеженный лес.

И вот теперь все чудесным образом изменилось. Весна пришла на склоны Сьерра-Невады и словно оживила их. Кейт по-прежнему безумно любила Питера и сгорала от нетерпения, готовясь сообщить ему хорошие известия.

Срезав дорогу и пройдя через свой борющийся за жизнь огород, Кейт наклонилась, чтобы выдернуть проросший сорняк. На деревьях цокали бурундуки и белки, половину ее посадок объели олени – но все равно она была счастлива, как никогда.

Завернув за угол дома, Кэтрин с удовлетворением заметила тонкую струйку дыма над крышей и громко засмеялась. То-то Питер удивится, когда она поставит на стол рагу из кролика! Младший сын Рейми Гризуолда заглянул к ним после завтрака с парой калифорнийских чернохвостиков, и Кейт, посыпав их солью и перцем, поджарила дичь на большой чугунной сковороде. Что до десерта, то она приготовила землянику и салат с зеленью.

Повесив корзинку с земляникой на столбик забора. Кейт забежала за дом, чтобы прогнать оленя, который забрался в сад; при этом ее яркие волосы развевались, как флаг, сверкали, словно краски заката над Тихим океаном.

Внезапно Кэтрин увидела, что по проложенной в лесу дороге к дому подъезжает красивый черный экипаж с бронзовыми накладками. Когда пара идеально подобранных гнедых остановилась, она принялась лихорадочно соображать, кто бы это мог быть. Сперва Кэтрин не стала приближаться к карете, издали наблюдая за тем, как кучер слезает с козел. Облаченный в серую ливрею с золотыми галунами, он обошел экипаж с непринужденным шиком опытного слуги, а затем картинным жестом распахнул дверцу кареты.

Изящная ручка высунулась из кареты, чтобы опереться на затянутую в перчатку руку кучера.

– Благодарю вас, мистер О'Хара. – Незнакомый женский голос музыкой разнесся по двору, легко долетев до того места, где завороженно застыла Кэтрин. Невысокая стройная особа, облаченная в темно-лиловый бархат, осторожно вышла из кареты; ее унизанные кольцами руки придерживали подол, чтобы тот не касался земли, по который ступали ее изящные ножки. – Ага! – воскликнула она, выразительно сверкнув глазами. – Надо думать, вы и есть Мэри Кэтрин. – Ее проницательный взгляд скользнул по фигуре Кэтрин одновременно с любопытством и доброжелательным вниманием, и она приветливо протянула руку: – Позвольте представиться, дорогая, я графиня Уикстед.

– Извините, мэм, – пролепетала Кейт. – Мы, кажется, незнакомы…

Элегантная гостья Кэтрин поднялась на крыльцо и повернулась, словно желая получше рассмотреть все вокруг.

– Мистер О'Хара, увезите мой багаж в гостиницу в Труки, а затем вернитесь сюда, – приказала она кучеру, после чего снова обернулась. – Мне хотелось бы немного размять ноги. Вы не возражаете, дорогая?

– Конечно, миледи.

Гостья тихо засмеялась.

– Надеюсь, я не приехала в такую даль понапрасну. А где мой блудный сын? – спросила она, снова оглядываясь по сторонам.

Кэтрин недоуменно заморгала:

– Понятия не имею. Полагаю, я с ним ни разу не встречалась.

– Полно, он наверняка где-то прячется. – Заметив растерянность Кейт, дама ласково потрепала ее по плечу. – Ничего страшного, вы можете сказать мне все – ведь я мать Питера.

– О, но…

– Поверьте, я смогу предъявить свидетельство о крещении, если понадобится, – пошутила графиня. – Питер Кейси О'Рурк – мой сын, имеет рост шесть футов четыре дюйма, светлые волосы, зеленые глаза. Возмутительный плут, за что я нижайше извиняюсь.

Только тут Кейт поняла, в кого пошел ее муж.

– Так вот какого Питера вы имели в виду! – Она чувствовала себя так, словно ее крепко одурачили.

Графиня взяла Кейт за обе руки и улыбнулась:

– Как вижу, вы меня не ждали, верно? Что ж, показывайте, как вы здесь живете. Очаровательно! Неудивительно, что Питеру здесь нравится – он прирожденный романтик!

Все еще не придя в себя, Кейт поднялась по ступенькам и пригласила свекровь войти; ей все еще было очень неловко из-за того, что в их скромный дом пожаловала такая важная гостья.

Половики, сплетенные из лоскутов, и муслиновые занавески в яркую розовую полоску придавали гостиной веселый вид; большие глиняные горшки, полные весенних цветов и душистых трав, стояли на столиках там, куда падали лучи солнца, проникавшие сквозь стекла окон. С потолочной балки свисали рога оленей, которых лесорубы стреляли, чтобы пополнить запас мяса. Высушенные цветы, стрелки рогоза и куски плавника дополняли обстановку по-спартански обставленной комнаты.

Пока свекровь вежливо осведомлялась о жизни в этом убежище и о том, как хозяевам удается готовить на открытом огне очага, Кэтрин внимательно рассматривала ее. Мать Питера была очень красива и безупречно любезна: ни тени осуждения или неудовольствия. И все же Кейт никак не могла взять в толк, зачем Питеру было оставлять ее в неведении – ведь их отношения уже давно исключали всякие тайны.

– Миледи, прошу вас, присядьте. – Кэтрин указала на кожаное кресло у камина. – Думаю, что чашка чая будет сейчас очень кстати.

Устраиваясь в кресле Питера, графиня Уикстед улыбнулась:

– Если хотите, можете звать меня мамой.

Кэтрин передвинула чайник ближе к пламени.

– Сперва я должна извиниться за мой внешний вид: понимаете, кто-то же должен заниматься огородом.

– Ничего, милая, я и сама питаю слабость к садоводству, – отозвалась графиня, весело блеснув глазами.

Заварив чай, Кейт уселась на стул напротив свекрови.

– Кажется, у вас настоящий дар по части домоводства, – заметила Анна О'Рурк, согласившись положить в чай мед вместо сахара.

Кейт засмеялась и смущенно покачала головой:

– До того как Питер меня утащил в эти горы, я и воду вскипятить не могла.