Каким-то абсурдным образом Сэм в отношении многого оказался прав. В последнее время Андреа все чаще и чаще ловила себя на мысли, что на самом деле хочет как-то встряхнуть этот город, сделать что-то абсолютно безумное. Однако протест давался нелегко и требовал слишком высокой цены.

Подъехав к своему дому, девушка припарковала машину под высоким деревом.

— А что касается этого печенья, — с невинным видом продолжил Сэм, — то вы мне, конечно, не поверите, шеф Флеминг, но я еще в детстве слышал о знаменитом печенье, которым славится Аркадия. Может и слишком много времени потребовалось мне, чтобы получить возможность попробовать его, но оно, видимо, того стоит.

Сэм сказал «печенье», но Андреа поняла по мечтательному тону его голоса, что он имел в виду другое Печенье, похоже, было для него каким-то иным символом, но она пока еще не знала, что он под этим подразумевает.

Мужчина с каким-то отсутствующим видом смотрел через окно, поглощенный созерцанием ее белого деревянного домика и ухоженного двора.

— У вас есть качели, — пробормотал он. — Их затеняют кусты жимолости, и они смотрятся уютно. Мне следовало бы знать об этом.

Когда Андреа вышла из машины и стала подниматься по ступенькам крыльца, Сэму ничего не оставалось, как последовать ее примеру.

Девушке отчаянно хотелось успокоить свои все еще пошаливающие нервы. Любой жест или слово Сэма слегка выводили ее из равновесия, а теперь его поступки полностью озадачили Андреа.

Мужчина не взошел на крыльцо, а сел на качели и принялся почти благоговейно раскачиваться взад и вперед. При этом он не переставал улыбаться.

— Все в порядке, ковбой?

— Я себя прекрасно чувствую, шеф. Я просто думаю. — Хотя, по правде сказать, собраться с мыслями он пока не мог. Куда бы он ни посмотрел — ему всюду виделось прошлое Андреа, благополучное и безмятежное.

Он никогда не понимал извечного стремления своей матери поселиться здесь. Ведь для него все места, где бы он ни оказывался, были одинаковы.

Стряхнув с себя временное, задумчивое оцепенение, Сэм заставил себя улыбнуться:

— Значит, вы здесь живете?

— Да. Вы бы лучше зашли в дом, там прохладнее. Солнце сейчас нещадно палит. У вас может случиться тепловой удар.

— Я привык к жаре. Мне доводилось работать в местах, где было до тридцати пяти градусов в тени. Но я, пожалуй, зайду к вам. Мне нравится и такая жара, которая стоит внутри дома. — Глаза Сэма сверкнули. Он лениво встал и проследовал за хозяйкой.

Андреа посмотрела на него невидящим взглядом. Опять все повторяется — он обволакивает ее едва ощутимым электрическим полем, струящимся из его пронзительных глаз. Она повернулась, прошла вглубь комнаты и подняла телефонную трубку.

— Агнес, соедини меня с участком.

— А я подумала, Энди, что ты как раз оттуда звонишь, — удивленно произнесла телефонистка.

Нет Я заехала домой пообедать.

Раздался щелчок, затем короткий звонок, и голос Бака произнес:

— Полицейский участок. Бак у телефона.

— Па, я решила, что будет лучше, если поставлю тебя в известность, где нахожусь.

— Неплохая мысль, поскольку мне по меньшей мере два человека уже доложили, что ты укатила с Сэмом Фарли. — Недовольство в голосе отца перешло в озабоченность. — С тобой все в порядке?

— Конечно же. Если я тебе понадоблюсь, то я сейчас дома.

— Послушай, подожди-ка минутку…

— Пока, Бак. Я скоро вернусь, — Андреа торопливо повесила трубку.

Сэм разгуливал по гостиной, с любопытством разглядывая все вокруг — Вы оставляете окна раскрытыми настежь, — заметил он. — Невероятно!

Дом семьи Флеминг ему понравился.

В нем царила атмосфера тепла и счастья Меблировка представляла собой странный набор несочетающихся, но в то же время удобных предметов. Стены были обшиты сосновыми досками, усеянными пятнышками нежного оттенка свежих сливок. Пол был настелен из досок твердых пород деревьев, безупречно отшлифован и устелен многочисленными плетеными ковриками мягких зеленых, розовых и коричневых расцветок. Огромный, облицованный мрамором камин с изящной резной деревянной полкой, на которой возвышались часы с солнцем и луной на циферблате, располагался посередине стены напротив окон. В углу стояло пианино Его крышка была вся уставлена семейными фотографиями в рамках.

Подойдя ближе, Сэм принялся рассматривать их. На одной из них была запечатлена Андреа примерно в восьмилетнем возрасте — со ссадиной на локте она гордо восседала на велосипеде. На другом фото он увидел старшеклассницу в баскетбольной форме с кубком в руках. Она уже тогда смотрелась как взрослая женщина. Футболка туго обтягивала ее сформировавшуюся грудь, а спортивные шорты плотно сидели на великолепных бедрах, оставляя открытыми длинные крепкие ноги.

— Вы живете одна? — с любопытством спросил Сэм, заметив на крючке кухонной двери мужскую шляпу.

— Конечно же нет. Я думала, вы об этом знаете. Я живу с Баком.

Мужчина удивленно приподнял бровь.

— Вы все еще живете вместе с папочкой?

— Естественно. Где же мне еще жить? — В ответе Андреа вместо раздражения прозвучало любопытство.

— Понятно. Да-а-а, должно быть губернатору нелегко приходится — он обязан каждый раз, когда хочет вас увидеть, подвергаться осмотру. Кстати, почему вы зовете отца по имени?

Он заставил ее испытать неловкость по поводу проживания в доме отца, что всегда казалось ей вполне нормальным. Усилием воли девушка переключила свои мысли в другом направлении. О том, чего ей хотелось, она даже не позволяла себе и думать.

— В Аркадии моего отца все называют в разговоре Баком, а я не исключение, поэтому, сколько себя помню, всегда зову его так же.

Андреа повернулась к Сэму спиной и, выйдя в коридор, направилась на кухню, где включила небольшой кондиционер. Это не означало, что она ушла от Сэма. Она просто уходила… от необходимости быть благоразумной.

Мужчина последовал за ней.

— Мне кажется, что я его здорово разозлил утром своими ответами на его вопросы, — прокомментировал он. — Но я ведь не знал, что он ваш отец. Кроме того я не слишком уютно себя чувствую, беседуя с вооруженным человеком. Извините меня.

Сэм поближе подвинул к себе стул и, усевшись на него, стал наблюдать за приготовлениями Андреа.

— Ничего, — отозвалась она, — переживете, даже если он обиделся на вас.

— Знаю. Я не о нем, я о себе беспокоюсь. Андреа извлекла из холодильника большой пучок зеленого салата и, разделив его пополам, положила в глубокие деревянные тарелки. Потом добавила в них по большому куску вареной курицы. Вернувшись к холодильнику, она достала лед и литровый кувшин с чаем.

Несмотря на работающий кондиционер, у нее на лбу выступили капельки пота. Она первой нарушила тишину после короткой паузы.

— Беспокоитесь о себе? — отозвалась Андреа на последнюю реплику Сэма. Представить себе не могу, что бы могло беспокоить вас. Вы ведь из тех, чья жизнь протекает на грани фола, Я, например, так жить не могу.

— Вы думаете, я никогда не падаю и не ушибаюсь? Ну нет, вы не правы. Я падал, потом снова карабкался вверх и шел дальше. Ведь именно трудности делают жизнь интересной, дорогая.

— Может быть, но я бы не смогла вести борьбу постоянно и преодолевать беды с такой легкостью.

— И я, может быть, тоже больше не смогу.

— Возможно нам обоим необходимо изменить свой образ жизни, — неуверенно произнесла Андреа. — Я думаю, вы не будете против салата, — добавила она, переходя с тарелкой в руках из кухни на затененное крыльцо. — Для более плотной пищи слишком жарко.

— Ах да, точно. Салат — это замечательно.

Насчет жары она права, подумал Сэм, но салат или кондиционер не охладят кого-нибудь из нас двоих.

Он вышел следом за девушкой на крыльцо и сел за столик, покрытый клетчатой скатертью.

— Расскажите мне что-нибудь о себе, шеф. Как же вы получили свою нынешнюю должность?

— Бак попал в аварию, преследуя водителя-лихача, превысившего скорость, и сломал ногу. В целях экономии на его должность временно назначили меня. Мое имя уже даже внесли в ведомость на зарплату, — гордо сказала Андреа.