А.Ф. Борис, твой новый фильм называется "Царское дело". Главный герой этого фильма — Иоанн Грозный. Почему?

Б.Л. Битва в сегодняшней России идет не только за недра, углеводороды, нефть, а еще и за историю. Это не случайно. Мы все пытаемся сделать историю своей, а, сделав ее своей, мы пытаемся сделать законным то, что происходит сегодня, то, что мы творим. Отсюда такие разные трактовки, отсюда такие мощные и ожесточенные столкновения. И не случайно, что сейчас, в эпоху демократии, подвергаются обструкции два периода русской истории — это сталинский период и грозненский период. Не случайно это еще и потому, что таким путем создается либеральное болото, в котором очень удобно разворовывать страну. Ведь что объединяет эти две эпохи — эпоху Иосифа Сталина и эпоху Иоанна Грозного? Их объединяет одно: идеология. И там, и там была идея — то, чего нет сейчас. А идея для большой нации — это самое главное. Деидеологизация — это обессмысливание жизни. И там, и там была мощная связь лидера и народа. И там, и там была вырождающаяся элита, с которой нужно было что-то делать. Как говорил Шафаревич: малый народ, который паразитирует за счет остальных. Как в советское время любили все наши искусствоведы, историки памятники Древней Руси: Псков, Новгород, Ладога, — и как не любили, и даже считали за ничто, памятники романовской эпохи: "нарышкинское барокко", потому что время это было другое, не связанное с "русским раем". Оказывается, между Святой Русью и социализмом было много общего: и там, и там народ был равен, свободен, хотя нам пытаются доказать обратное, что был концлагерь. И там, и там не было крепостного права.

Поэтому сейчас очень важен новый взгляд на историю. Не какой-то эффектно-авантюристический, наподобие Фоменко.

Можно, конечно, привлечь биолога, математика, сантехника, костюмера к изучению истории или же астронома. Но это будет, согласитесь, не очень-то правильно. В основу изучения истории должен быть положен эпический и духовный взгляд. Не должно быть неугодных и проклятых периодов. Все периоды должны быть наши. Следует прочертить линию сакрально-духовной преемственности. Пусть я не люблю Никона, и вообще весь романовский период, но я должен из него вынести для себя, для народа, для русской истории максимально нужное и важное. "История России делалась на крови", "история России — это постоянная деградация", или "история России — это история рабов" — с такими клише должно быть покончено!

Поэтому пересмотр общепринятого взгляда на личность Грозного, этой великой мистической личности, совершенно естественен. Проблема Грозного в истории — это проблема заявленной высоты, которую царь считал необходимой для всех членов общества. Не все это смогли выдержать. Например, выродившемуся боярству это оказалось не под силу. А вот народ выдержать это смог. Планка была поставлена высочайшая. Это личное благочестие, вера, причем не какая-то однобокая, частичная, а полная вера! Приняв христианство только частично, как мораль, или как художественную ценность, и не приняв его по сути, то есть не осознав себя человеком распятым, несущим свой жизненный крест, мы лишаемся воскресения! Поэтому Иоанн Грозный и говорил о том, что смерть потеряла всякое значение для истинно верующих во Христа. От этой планки иные бежали за границу. От этого, а не от репрессий.

И еще: то, в чем обвиняют Грозного, есть на самом деле его главное великое достижение как самодержца всея Руси. Он всю кровь, пролитую на казнях, взял на себя. Он освободил своего брата во Христе от этой страшной обязанности. Со всей страны к нему привозили убийц, воров, и только он один мог решить участь этих людей. И он помнил каждого казненного, отсюда его знаменитые синодики. Он бесчисленные поминовения заказывал за казненных и говорил о том, что грехи его подданных — это его грехи. Не могли бояре ему этого простить, ведь он лишил их права вершить суд, а власть над человеком — это самая сладкая власть. Иоанн Грозный — это был самый умный, образованный, благочестивый царь. И именно он не попал на памятник ХIХ века "Тысячелетие России". Кого там только нет? Половина фигур — это фавориты цариц.

А.Ф. Пора отливать новые памятники.

Б.Л. Новые памятники надо ставить, когда момент исторической коррекции достигнет какого-то результата. Чтобы опять их не взрывали, не отвинчивали головы бедным историческим персонажам. Сейчас уже можно сказать, что на новом памятнике не может быть Ельцина и Горбачева, поскольку это главные антигерои истории. Просто невозможно придумать таких других. Это что-то неслыханное для России: внедрить в жизнь и сознание народа идеологию предательства.

А.Ф. Твои слова, Борис, — нож в горло интеллигенции.

Б.Л. Не очень-то жалко. Интеллигенция неуловима, коварна, непостоянна, как блудливая любовница, а не жена, достойная, требовательная и суровая, но которая тебя никогда не продаст.

А.Ф. Борис Александрович, еще раз возвращаясь к "Золотому Витязю"… Бурляевский форум — всеславянский, и уже традиционно на нем представлены работы из Югославии, Болгарии, Сербии. Как ты оцениваешь общий тонус наших братьев-славян?

Б.Л. Всегда этот момент служил основой концепции "Золотого Витязя". Раньше представителей славянства было больше. Приезжали Польша, Чехия. Сейчас, к огромному сожалению, приезжают всё меньше и меньше. Славянское море, увы, иссякает. И акцент, я думаю, теперь должен быть сделан на наших, собственно русских проблемах. Очевидно, нас привлекала сладкая иллюзия всеславянского единства. Его, может быть, и в жизни-то никогда не было. Это только сталинское правительство нечеловеческими усилиями скрепляло, свинчивало славянский мир.

О нас вспоминают тогда, когда кому-то плохо. Но когда становится чуть лучше, их взоры автоматически переводятся на Запад. Можно поспорить с Достоевским: так называемая "всемирная русская отзывчивость" не беспредельна. Необходима коррекция в этом вопросе.

Нам нужно прежде всего возлюбить самих себя, а уж потом все человечество, которое никогда не ценило наши жертвы и нашу помощь. Нас предавали всегда и всегда презирали, когда мы были слабы. Россия должна быть сильной, или ее не будет вообще никакой. Кстати, никто из наших братьев так и не признал Абхазию и Южную Осетию, хотя все прекрасно знают: кто прав, а кто виноват.

Чтобы "русское море не иссякло", нам нужно сосредоточится на себе. Для нас каждая заброшенная деревенька на Севере должна быть ценнее всех Версалей и Лувров вместе взятых, а каждый наш человек, кем бы он ни был, любимее и значительней всех нобелевских лауреатов и мировых звезд экрана.

Есть песни, которые сопровождают человека всю жизнь. Ты бодро напеваешь их себе под нос в минуты радости и жадно слушаешь, запивая обжигающей водкой, когда накатывает тоска. И кажется, что эти песни — про тебя, про твою именно жизнь.

В школьную пору мы с друзьями собирались во дворе и устраивали концерты под гитару. Помимо собственных песен, у меня в программе был и обязательный минимум рок-н-ролльных "боевиков": Летов, Кинчев, "Монгол Шуудан"… И непременно я исполнял, напрягая до предела голосовые связки, "Катюшу" Жана Сагадеева:

Запомни, Катюша, я гений!

Запомни, я твой командир.

Я взял на себя рычаги управленья,

Войдя в этот суетный мир.

Я еду на тройке безумья

По черным дорогам судьбы,

Но в светлую, тихую ночь полнолунья

Я выйду живым из игры.

Возможно, именно с тех пор имя Катя, Катюша стало для меня судьбоносным.

Записи группы "E.S.T." (расшифровывается как "Электро-Судорожная Терапия") мы слушали еще на переписанных друг у друга затертых кассетах. Однажды кто-то купил их пластинку "Проба пера". Это было то, что нужно: тяжелая музыка, лихие анархистско-хулиганские тексты, бравада и драйв. А главное, "E.S.T." можно было отлично петь под гитару, разбавляя роковую тяжесть прохладным пивом. И если, например, "Ария" и "Мастер" справедливо воспринимались многими как кальки с западных оригиналов, то "E.S.T." был куда роднее, ближе и в целом лучше. Настоящий русский рок "московской волны".