В последующих кадрах содержится немало элементов, имеющих отношение к повествованию о страстях Господних.[140] Нео дерзко и беспощадно врывается в правительственное здание, поразительно напоминая Христа, очищающего Храм, хотя действия Нео, видимо, куда более жестоки. Это сравнение менее натянуто, чем могло бы показаться, потому что Храм и правительственное здание являются центрами правящих властей, которым противостоят Иисус и Нео. Разумеется, в глазах Иисуса по своей сути Храм — благое место, ставшее греховным, тогда как правительственное здание — это прибежище исключительно злой силы без всяких искупающих свойств.
Как и в рассказе о страстях Господних, Нео убивают, но он воскресает и в телесном смысле возносится на небо. В следующей после спасения Морфеуса сцене Нео один на один остается с агентом Смитом. После того как в метро были раскрыты все карты, Нео на всех парах мчится в ближайший мотель, в номер 303,[141] где есть действующий выход из Матрицы. Как только Нео входит в номер, в него стреляет агент Смит. Нео падает и умирает. Появляющиеся на экране цифры 303 должны потревожить чувствительные окончания любого зрителя, знакомого со значением числа три в Евангелиях. Поскольку в рамках фильма Нео не мог оставаться мертвым в течение трех дней, этот символический визуальный намек — все, что необходимо фильму, чтобы привлечь внимание зрительской аудитории к значению этой длившейся считанные секунды смерти.[142] И все же, как и в Евангелиях, смерть Нео не означает завершения всей истории, потому что мгновение спустя Нео возвращается к жизни. Во всех Евангелиях говорится о том, что пустую могилу обнаруживает женщина, или группа женщин, и потом она первая видит Иисуса (и/или небесную фигуру). «Матрица» не упускает возможность провести дальнейшую параллель между этими двумя историями. В драматичной манере оплакивания Христа Тринити держит безжизненного Нео, и именно она первая видит, как он возвращается к жизни.
Рассматривая параллель воскрешения дальше, важно отметить различия между Нео до и после воскрешения. Хотя о воскрешении Иисуса говорится во всех четырех канонических Евангелиях, подлинная сущность этого момента для христианской теологии раскрывается в Евангелии от Павла. В 15 главе Первого послания к Коринфянам, которая является одним из самых теологически важных отрывков Нового Завета, Павел объясняет суть воскрешения — воскрешения и Христа и всеобщего воскрешения всех верующих во время конца света — для христианской веры.[143] Для нашего обсуждения имеет значение идея Павла о том, как будет выглядеть тело воскресшего. Апостол использует загадочное выражение «soma pneumatikon»,[144] которое по Новой, исправленной стандартной версии переводится как «духовное тело» (spiritual body). Исследователи извели немало чернил, споря о том, как же все-таки Павел представлял себе soma pneumatikon. Впрочем, нам не надо здесь забивать голову подробностями этих споров. Нам всего лишь нужно сравнить описание soma pneumatikon, данное Павлом, с характеристиками воскресшего Нео. Сравнивая тело из плоти и крови с телом воскресшего, Павел пишет: «То, что посеяно, преходяще, то, что воскресло, бессмертно. Что посеяно в позоре, возродится во славе. Что посеяно в слабости, возродится в силе».[145]
Когда мы смотрим на воскресшего Нео в свете описания Павла soma pneumatikon, то обнаруживаем поразительное сходство. После воскрешения Нео оказывается способен делать вещи, которые и вообразить не мог в своей прошлой жизни, — например, останавливать пули одним мановением руки, прыгать в тело агента и взрывать его изнутри, взлетать в небо, когда ему вздумается. Мы знаем, что воскресший Нео «бессмертен», потому что агенты никак не могут повредить ему. После того, как они пытаются изрешетить его пулями, агент Смит неожиданно набрасывается на Нео, но герой безо всяких усилий одной левой отбрасывает своего противника. Вокруг воскресшего Нео даже есть бесспорное сияние, хотя и не такое яркое, какое, согласно библейскому преданию, окружало воскресшего Иисуса.[146]
Как ученики понимают предсказания Иисуса насчет Храма после распятия, воскрешение Нео проясняет то, что раньше говорили ему Морфеус и Пифия.[147] К примеру, Нео спрашивал у Морфеуса: «Ты говоришь, что я смогу уклоняться от пуль?» И Морфеус отвечал: «Я говорю, что, когда ты будешь готов, тебе не нужно будет этого делать». Этот диалог предсказывает измененную природу Нео после воскрешения.[148] Нам известно, что Нео «будет готов» лишь после того, как воскреснет, потому что когда мгновениями раньше он пытается увернуться от пуль, одна из них ранит его. Но после воскрешения он действительно становится готов, и, как предсказывал Морфеус, теперь он неуязвим для пуль. Все признаки указывают на то, что тело Нео воскресло в «силе, славе и вечности». То, что делает воскресший Нео, по силам лишь soma pneumatikon, ибо даже могущественное смертное (то есть виртуальное) тело Нео даже не сравнится с его воскресшим телом.
Если мы совместим процитированное выше пророчество Морфеуса с предсказаниями Пифии насчет того, что весь потенциал Нео реализуется лишь в его «следующей жизни» (то есть после воскрешения), мы получим ясную картину: дело в том, что смерть и воскрешение Нео должны были случиться, чтобы в конечном итоге можно было выиграть войну. Другими словами, пока Нео не убьют и он не воскреснет, люди не смогут одержать победу в войне, потому что лишь после воскрешения способности Нео полностью актуализируются. Неизбежность и необходимость страстей Господних (и Пасхи) — это общеизвестная тема Евангелий. Евангелия также говорят нам, что Иисус сам пожертвовал собой, чтобы все могли попасть в Царство Божие. Тот же самый элемент жертвенности мы видим и в «Матрице»: Нео отправляется спасать Морфеуса, несмотря на предсказание Пифии, что ради спасения Морфеуса ему придется пожертвовать собственной жизнью. В дальнейшем самопожертвование Нео спасает свободное человечество, поскольку агенты хотели выбить из Морфеуса коды доступа в Сион (с тем, чтобы уничтожить человеческую цивилизацию).
Еще одно сходство «Матрицы» со Священным писанием состоит в том, что ни ученики Христа, ни Морфеус не ожидали, что мессия умрет и воскреснет, потому что ни священные книги, ни Пифия этого точно не предсказывали. Хотя мессианские тексты канонических иудейских священных книг отличаются друг от друга, дают неясные сведения и вообще немногочисленны, ни в одном из них нет даже намека на то, что мессия будет казнен и/или воскреснет. Тот факт, что во всех четырех Евангелиях ученики оказываются напуганы и сбиты с толку смертью Иисуса, а впоследствии удивлены его воскрешением, явно наводит на мысль о том, что ни один из учеников Иисуса не ожидал воскрешения своего учителя. Тот же самый шок и крайнее замешательство мы наблюдаем у Морфеуса, когда Нео убивают. «Этого не может быть!» — восклицает он, что указывает на то, что ни в одном предсказании, полученном Морфеусом от Пифии, не говорилось о грядущей смерти и воскрешении Избранного.
Осталось отметить последнее сходство между Евангелиями и «Матрицей». Это их окончание. Последний кадр «Матрицы» (Нео, летящий в небо) открыто подражает повествованию Марка, Луки и Деяний апостолов, где идет речь о вознесении воскресшего Иисуса.
Единственное заметное различие, о котором необходимо упомянуть, состоит в том, что, хотя поступки Нео отражают поступки Иисуса, эсхатологическое[149] значение Нео — значение человека, чье возвращение положит конец битве и откроет новый зон — гораздо больше напоминает роль воскресшего Христа во время Второго пришествия. Кое-кто возразит против того, чтобы предполагаемый Иисус мог палить в людей из пистолетов. Однако безжалостное уничтожение врагов Бога несло с собой реальную возможность создания Царства Божия, и тот факт, что Иисус не сделал этого, вызвал замешательство среди его последователей.[150]
