- Обо мне? - скривился Станислас. В глубине души он ожидал, что этот больной забудет о нем. Получалось, что для 'неправильных' людей он просто незабываем. Вне зависимости от того, в каком состоянии они находятся.

- Ничего страшного. Не волнуйтесь. Александр Антонович сказал, что готов к следующим исследованиям.

- Нужно будет 'пробудить' других больных?

- Нет, не совсем. Профессор хочет посмотреть на то, что вы подразумевали под 'возвращением' духа куда-то там.

- В Олох.

- Да, в Олох.

Это предложение устраивало Станисласа как нельзя лучше. Оно полностью вписывалось в недавно появившийся план. Если все пойдет как надо, то в его распоряжении окажется дух мертвого человека. Он боялся лишь одного: неизвестных последствий. Что будет с больным? Пенске не знал.

Олег Викторович подъехал к черному входу. Рядом не было видно ни одной живой души.

- Выходите, - сказал он, - Я распорядился о том, чтобы открыть эту дверь. Подождите меня здесь. Припаркую машину и приду.

Минут через десять Станислас в компании двух врачей и вспомогательного персонала входил в одну из палат. Она была одиночной. Вчерашний больной лежал на кровати, с крепко привязанными к спинке руками и ногами.

Увидев Пенске он дернулся, пытаясь освободиться. Это не дало никакого эффекта: мягкие повязки держали на совесть.

- Сколько времени займет то, что вы собираетесь делать? - спросил профессор.

- Не знаю, - пожал плечами Станислас, - Попытаюсь быстро. Но меня очень волнует один вопрос.

- Какой?

- Что случится с этим человеком после этого?

- А что может случиться? - ответил Александр Антонович, - Вы ведь не собираетесь его бить или душить? Если нет, то думаю, что ничего плохого,

- Но я собираюсь убрать этот дух, - пояснил Станислас.

- Ну и что? Вы ведь сами сказали, что у большинства людей не видите подобных 'духов', правильно?

- Да.

- Тогда примем это за норму. Смело убирайте то, что видите. Мне очень интересно взглянуть на результат.

- Но ведь может получиться так, что этот дух нужен!

- Если бы был нужен, то вы бы его не видели, - логика профессора была непрошибаема, - Убирайте.

Станислас предполагал, что все может быть не так просто, но решил довериться врачу. Что ему еще оставалось?

- Хорошо, - сказал он, - Может быть дадите ему успокоительное на всякий случай?

- Для чего? - спросил профессор, - Если недолго, то нет смысла. А нам нужно наблюдать.

Пенске пожал плечами. Зачем наблюдать, если они не видят духов? Хотя, может быть, им интересно что-то другое. Психиатров трудно понять. Они думают не о нормальных вещах, а о ненормальных людях. Это наверняка откладывает свой отпечаток на их способ мышления. Молодой человек отбросил сомнения и решил начинать.

Больной на этот раз не кричал, но его взгляд, устремленный на Станисласа, не оставлял никаких сомнений по поводу бушевавших чувств. Пенске решил не обращать на это внимание, сосредоточившись на главном.

Он попытался 'захватить' дух. Очень трудно подобрать слово для этого: словно цепляешь что-то крючком в мутной воде и, пока не потянешь, не знаешь, зацепил или нет. А потом, когда ему показалось, что все-таки зацепил, быстро скользнул в Олох, не 'выпуская' добычу. Часть его внимания осталась в реальном мире, и он мог видеть, как уходит ненависть из взгляда больного, сменяясь изумлением.

- Алло! Арсений? - бас гудел в трубке так, что казалось, она вибрирует.

- Да, Марко. Какие новости?

- Он где-то здесь. Никуда не уехал. Позвонил родителям.

- Место установили?

- Нет, не получилось. В полиции сказали, что откуда-то с улицы. Сигнал перемещался.

- Марко, найди же его наконец!

- Я очень стараюсь. Он хитер. Может, позаботиться о его родственниках?

- Зачем мне его родственники, Марко? Мне нужен он сам! И никто другой.

- А если подманить так?

- Ты следишь за ними?

- Да, - прогудел ответ.

- Вот и следи. А впрочем, делай как знаешь. Я не поскуплюсь. Мне нужен результат.

Когда Арсений положил трубку, его передергивало от нетерпения. Все эти дни он не мог ни о чем думать, только о своем враге. Если бы кто-то предложил ему оплатить взрыв половины города, то он бы согласился, не колеблясь и лишь с одним условием: чтобы в этой половине был Станислас Пенске, молодой человек со странной фамилией.

Дурные предчувствия мучали Арсения Улицких. Он полагал, чувствовал, что если не предпринять что-то немедленно, то всему придет конец. Арсений не понимал, что значит 'все' в данном случае, да и не хотел понимать.

В этот же день количество субъектов, обладающих дурными предчувствиями, пополнилось еще на одну единицу. Даже, скорее, не 'дурными предчувствиями', а некими ощущениями, возникающими при нарушении идеального плана. Нарушения были совсем маленькими, но не могли не тревожить. Если, конечно, слово 'тревожить' применимо к существу, не испытывающему эмоций.

Майор Сава Райтович не был доволен складывающейся ситуацией. Он уже жалел, что дал молодому, но больному арестанту совет не ночевать дома. Неизвестно, что произошло, но тот сгинул. Быстро выяснилось, что это превратилось в проблему. Арсений Улицких оборвал телефон, упрашивая, требуя, даже угрожая. Он желал во что бы то ни стало найти Пенске.

Райтовичу не хотелось портить отношения с одним из своих щедрых 'клиентов'. Но все шло к тому. Поэтому когда раздался телефонный звонок, и звонивший представился как Станислас Пенске, майор не только удивился, но и обрадовался. Похоже, что проблемам пришел конец.

- Станислас Пенске? - уточнил майор.

- Да.

- А откуда ты звонишь?

- Это неважно. У меня есть к вам разговор.

- Ошибаешься. Это очень важно. Ты ведь под следствием.

- Вы сказали, что дело закрыто, произошла ошибка.

- Не все так просто, Станислас, - проникновенно сказал майор, - Нужно уладить ряд формальностей.

- Мне необходимо с вами поговорить, - произнес Пенске, пропустив предыдущую фразу мимо ушей, - Это очень важно.

- Конечно, - голос Райтовича сочился медом, - Приезжай ко мне в отделение и поговорим.

- Лучше нам поговорить по телефону. Я не могу рисковать. Меня хотели убить.

- Убить? Кто? Когда?

- Предполагаю, что тот самый человек, который подал заявление в полицию против меня.

- Вот как? Тебе нужно приехать сюда и дать показания.

- Не могу приехать. Но должен спросить кое-что у вас. Один вопрос.

- Ты обязан приехать!

- Как зовут того человека, который обвинял меня в чем-то?

- Я не могу сказать. Это - тайна следствия.

- Ни при каких обстоятельствах?

- Нет. Кроме... исключительных.

Станислас догадывался, что это за исключительные обстоятельства. С его точки зрения, вопрос упирался лишь в величину суммы. Он не испытывал никаких иллюзий по поводу полиции. Но большими деньгами не располагал. Платить было нечем, да это и не давало никаких гарантий. Пенске бросил трубку - говорить было уже не о чем.

Станислас звонил из машины Олега Викторовича. Они ехали по большому проспекту в окружении рядов многочисленных автомобилей. Пенске мог бы обойтись и без звонка майору, но сделать так не позволила совесть. Если говорить о ней, то Станислас вообще должен встретиться с полицейским и потребовать объяснений. Но самоубийцей он не был. Встреча с Райтовичем могла бы привести к непредсказуемым последствиям. Однако молодой человек очень хотел узнать имя человека, встреченного в магазине. Проще всего это было сделать через майора. Поэтому Пенске ограничился телефонным звонком, чтобы потом успокаивать свою щепетильную натуру тем, что сделал все, чтобы решить проблему мирным путем.

После первого 'изгнания' духа прошла пара дней. Поведение того больного, к удивлению Станисласа, резко изменилось сразу же после 'процедуры'. Он перестал вести себя буйно, но зато впал в тихое замешательство. Смотрел так, словно не понимал, где находится, пытался говорить, но не вполне отдавал себе отчет, к кому обращается и какую информацию пытается получить. Но профессор был настроен очень оптимистично. Сказав, что он ожидал гораздо меньшего, попросил Станисласа избавить от видимого им 'духа' остальных больных, недоступных для контакта. Они все 'приходили в себя' одинаково: пытались общаться в меру своих сил, не полностью понимая, что происходит вокруг. 'Изгнание' духов отнимало гораздо меньше сил, чем их изменение. Молодой человек не испытывал таких проблем с голодом, как в полиции при 'замене' пластов духа своего соседа или при показе 'фокуса' профессору. Но все же после нескольких 'изгнаний' Пенске почувствовал необходимость подкрепиться.