На глаза ей попалась вишня, и в голове прозвучал голос Фергюса. Он сидел в кухне, держал в ладонях кружку с чаем и смотрел в окно. «Вон то дерево – это вишня?»

Захлебнулся собственной рвотой.

«Я не знаю, зачем я пришел сюда, зачем рассказываю тебе эти безумные вещи, зачем взвинчиваю тебя. Не стоило мне приходить, извини. Сам не знаю, что со мной».

Захлебнулся собственной рвотой.

«Ты полагаешь, что очень немногие из нас выполнят свое предназначение, так как понятия не имеют, в чем оно заключается?

Ты выполнишь. Ты выполнишь свое предназначение».

Захлебнулся собственной рвотой.

Она не могла выбросить это из головы и в то же время не могла себе этого представить. Что-то здесь неправильно. Фергюс был в высшей степени разумный человек, он не захлебнулся бы рвотой, словно какой-нибудь уличный бродяга. Нет, никогда.

Что-то не сходится.

Харви Эддисон, врач, который по роду своей профессии должен был разбираться в наркотиках, умер от передозировки. Разве это не странно?

А смерть Зака Данцигера?

От этих мыслей ее отвлек голос:

– Миссис Картер, где вы? Где вы? Миссис Картер?

Он доносился снизу. Ее искал Джо.

– А, вот вы где! – сказал он, когда она спустилась. – Простите, я думал, вы здесь, внизу. Я нашел странную вещь у вас на чердаке. Странную на все сто. – Он выкатил глаза, чтобы показать, насколько странную, и Сьюзан подумала, не под кайфом ли он.

– Да? – Сьюзан хотелось побыть одной. А Джо был болтун. Спору нет, он много всего знал о викторианских домах, и кое-что из того, что он вчера рассказывал, показалось Сьюзан интересным, но сейчас она не хотела с ним говорить.

– С вами все в порядке? – спросил он, приглядевшись.

– Да. – Она кивнула. – Просто… небольшое потрясение. – Она посмотрела на часы и поняла, что уже первый час, а она еще не предложила ему перекусить. – Может быть, поедите что-нибудь?

– Убил бы за чашку чаю. Вы точно в порядке?

Она кивнула:

– Да. Я только что узнала, что у меня друг умер.

– Простите… Кошмарная это штука смерть. Всегда в голове не укладывается. – Он развел руками. – Вот так живешь-живешь, и вдруг…

– Да, – сказала Сьюзан.

Она поставила чайник на плиту. Джо сменил тему:

– Сколько вы уже живете в этом доме?

– Переехали сюда в прошлом году, в конце апреля. Скоро будет год.

Он пододвинул стул ближе к столу и взял песочное печенье.

– Так вот, то, что у вас там наверху… – Он указал пальцем на потолок и присвистнул.

Захлебнулся собственной рвотой.

У нее получалось сосредоточиться на том, что он говорил.

– Что, крыша в худшем состоянии, чем мы думали? – спросила она.

Он откусил от печенья.

– Нет, с крышей все нормально. Пары черепиц недостает, да гидроизоляция кое-где задралась. Починить ничего не стоит. – Он взял паузу. – Но то, что там, наверху, меня здорово вышибло.

Она посмотрела на него без выражения, думая о Фергюсе:

– И что там наверху?

– Ну, если бы я думал, что это ваше, я бы ни слова не сказал. – Он доел печенье. Сьюзан дала ему еще одно. – Но это не ваше. Такие вещи с вами не вяжутся.

Чайник закипел. Сьюзан налила воды в кружку и притопила ложкой чайный пакетик.

– Какие вещи с нами не вяжутся? – Джо начал ее раздражать. Почему он не может сказать сразу, а все юлит вокруг да около?

Он откусил половину печенья и стал жевать.

– Оккультные.

Сьюзан опрокинула кружку и отпрыгнула от стола, когда горячий чай плеснул ей на штаны.

Джо вскочил со своего места и помог ей вытереть стол.

– Спасибо, – сказала она, когда беспорядок был ликвидирован. – Что вы подразумеваете под «оккультными вещами»?

– Там, на чердаке.

Нахмурившись, Сьюзан налила ему вторую кружку.

– На чердаке? Боюсь, я вас не совсем понимаю. – Она добавила в кружку молока и подвинула ее Джо. – Сахар?

– Да, три ложечки.

Он размешал сахар, затем сказал:

– Вы были знакомы с людьми, которые жили здесь раньше?

– Нет, они живут за границей, мы их ни разу не видели.

Джо кивнул.

– Лучше вам подняться и взглянуть. Сможете подняться по лестнице?

– Смогу.

Он придержал для нее лестницу, пока она поднималась. Когда она добралась до верха и ей нужно было преодолеть острый край ведущего на чердак люка, она подумала, что, возможно, лезть сюда – не такая уж хорошая идея. Осторожно и медленно, чтобы не придавить Малыша и не ударить его, она слезла с лестницы и на четвереньках перебралась на горизонтальную балку.

Затем она встала, так же не спеша и следя за равновесием – она боялась упасть и причинить вред ребенку. Джо поднялся вслед за ней. Он включил мощный фонарь. Луч выхватил из темноты дохлую мышь в мышеловке. Судя по всему, она попалась уже давно. Сьюзан вспомнила, что в прошлом году Джон регулярно проверял мышеловки; наверное, в последнее время он забывал это делать. «Надо будет ему напомнить», – отметила она.

Обливаясь потом от напряжения, опасения упасть и страха перед тем, что она может увидеть в следующую минуту, она шла за Джо след в след – он сказал, чтобы она наступала только на балки. Они обошли широкую каминную трубу и оказались в правой половине темного чердачного пространства. Как раз здесь Джо работал: на одном из столбов висела дрель; с кровли свисали полосы теплоизоляции, а кое-где они совсем были убраны.

Джо посветил фонарем на участок кровли, освобожденный от теплоизоляции. Сьюзан увидела, что там что-то нарисовано черной краской. Она подошла поближе и разглядела, что это. Пентаграмма.

Она не могла поверить своим глазам. Это было как пощечина, насмешка, злая шутка. Она с трудом сглотнула. В горле у нее было сухо. Ее колотило, будто по телу бежал электрический ток. Чернила или краска – или чем это нарисовали – выглядели свежими. Этот рисунок появился здесь совсем недавно.

Луч передвинулся на следующую панель. На ней был еще один символ. Сьюзан узнала его: анх,[14] египетский крест с петлей. И еще символ, непонятный, похожий на флюгер с черепом наверху.

Джон посветил фонарем вниз, в пространство между балками перекрытия. Она увидела обратную свастику. В другом пролете между балками была козлиная голова в перевернутой пентаграмме. Больше всего ее удивило то, с каким искусством были выполнены рисунки – каждая деталь была выведена любовно и мастерски. Это точно была не работа забравшихся на чердак детей.

Сьюзан сразу вспомнила показавшиеся ей безумными слова Фергюса Донлеви об оккультной деятельности мистера Сароцини и Майлза Ванроу. А теперь здесь, в ее доме, оказались эти жуткие, зловещие рисунки.

Будто бы здесь была связь. Но ведь это невозможно. Простое совпадение.

Она содрогнулась. Совпадение. Она отмахивается как от совпадения от тех вещей, которые не хочет встретить лицом к лицу, то есть делает то, что всегда осуждала в Джоне и других. Внутренний голос говорил ей, что никакое это не совпадение.

Джо смотрел на нее.

– Ну и что вы об этом думаете? – спросил он.

– А что вы об этом думаете?

– Мрачно. Мрачнее некуда. И вы еще не видели самого главного.

Он присел, откинул в сторону кусок оранжевой теплоизоляции и посветил фонарем на металлическую коробку размером примерно четыре на два дюйма, от которой в обе стороны отходили провода.

– Что это? – спросила она.

– Что-то связанное с вашими телефонами. Точно не знаю. Может, конвертер вызова. У вас много телефонов в доме?

– Да.

– Наверное, это он и есть.

Сьюзан вспомнила о мастере из «Бритиш телеком», который здесь работал. Господи, неужели он видел эти рисунки? Что же он подумал?

Одно воспоминание вытянуло из памяти другое. Мужчина во сне – или галлюцинации, не важно – тогда, в клинике. Эротическая галлюцинация, в которой мужчина из «Бритиш телеком» занимался с ней любовью.

Она снова посмотрела на символы, затем перевела взгляд вверх и заметила еще много рисунков. Большинство символов она не узнавала. Малыш вдруг беспокойно заворочался у нее в животе. Тебе что, передается мое беспокойство?