От шахидки остался паспорт, который позже приобщили к вещественным доказательствам по уголовному делу о теракте.

Пораженный увиденным, жмыховский шпион не сразу сообразил, что делать. Увидев отъезжавших чеченцев, он неуклюже поспешил за ними. На ходу он набрал Жмыха и взволнованно прокричал:

– Они свою бабу на площади взорвали! Представляешь! Включай радио! Это террористы! Я еду за этими сволочами!

Машина чеченцев свернула к обочине и резко затормозила, преградив «пятерке» путь. «Шпион» едва вывернул руль, чтобы не задеть их. Остановившись, он ошалело смотрел на бежавшего к нему Аслана, не подумав что-то предпринять.

Боевик рванул дверцу.

– Шпионишь за нами? – усмехнулся он страшным волчьим оскалом.

– Я? Не-е-ет… – проблеял парализованный бетонным страхом ресторанный работник. Он хотел сказать, что случайно оказался рядом, у него другая работа и он никому не скажет… Но ничего этого не понадобилось, Чеченец выхватил пистолет с глушителем и, не говоря ни слова, выстрелил человеку в голову.

Аслан спрятал оружие и вернулся в автомобиль, который быстро уехал. Во всеобщей суматохе ужаса, страха и паники на мертвого человека в машине не сразу обратили внимание. А заметив, решили, что он одна из жертв террористического акта.

Так оно и было.

Утром полковник Каледин просматривал сводки наружного наблюдения и расшифровки телефонных переговоров Вакулы. Разработка подозреваемого в поставке террористам оружия шла полным ходом. Но объект разработки не делал ничего противозаконного и, как назло, общался, что называется, в массовом порядке. За короткий отрезок времени Вакула съездил в кафе, повстречался с несколькими малоприятными личностями, пообщался с подругами и жрицами любви… Наметилось столько связей, что для их установки Каледину пришлось привлекать дополнительные силы. Но и их не хватало. Бригады наружного наблюдения стонали от хлынувшего вала работы, затворы фотокамер работали как швейные машинки, а опера сбили пальцы о кнопки компьютеров, устанавливая по базам круг общения Вакулы. Круг расходился, как от камня на воде, и становился все шире. Работы прибавлялось в геометрической прогрессии, но, по большому счету, все это малоэффективно, поскольку никоим образом не выводило на террористическую группу.

Каледин вздохнул и посмотрел на часы. Они показывали половину десятого.

«И почему души людей бывают так уродливы? – отчего-то подумалось ему. Полковник закрыл глаза, слегка надавил на глазные яблоки и помассировал виски. Жена говорит, что это должно помогать от головной боли. Возможно, кому-то и помогает. Видимо, у этих счастливцев головной боли меньше, чем у Каледина.

Сеанс мануальной терапии остановился на стуке в дверь.

– Можно к вам, Михал Юрич? – спросил Катышев.

– Заходи, – ответил Каледин, вернувшись в обычное состояние. Голова по-прежнему ныла, но он забыл о боли.

– Из УФСБ по Северному Кавказу сообщили, что шахидка, паспорт которой нашли на месте взрыва, проживала в одном из сел Шатойского района Чечни. Некоторое время назад к ней в гости приехала ее сестра, которая отсутствовала около года. Скорее всего, она жила в лагере боевиков. После этого сестры взяли билеты на автобус до Назрани, – докладывал подполковник. – Одета была так же, как в момент взрыва. Мотив у нее железный – гибель семьи и брата. Поднакачали ихние специалисты и – вперед!

– Понятно, – помрачнел Каледин. – В Назрани сели на поезд и приехали сюда. Потом взрыв. Полковник сделал пометки на календаре.

– Значит, вторая шахидка гуляет по Москве и в любой момент может привести бомбу в действие, – заключил Каледин. – Надо срочно запросить фото этой сестры и дать ориентировку в ГУВД. Что делать – они сами знают. Что еще?

– Мужчина, застреленный около места теракта, оказался сотрудником ресторана «Канарейка»! Почерк тот же – выстрел в голову.

– Да ты что! Вот это совпадение! – обрадовался полковник. – Не дает покоя этот ресторан. Надо попросить милицию, чтоб копнула уголовные группировки…

Странная цепочка взаимосвязей заворачивалась в спираль.

– И еще по делу об убийстве пенсионеров… – продолжал подполковник. – Я просматривал личные дела погибших Шелепина и Морошина. И обнаружил одну странность. У того и у другого из дела исчез конверт с материалами оперативных проверок. Кадровики говорят, что там же должны лежать и специальные допуски на особо режимные объекты. Кадровики не знают, куда они могли пропасть.

– Ты хочешь сказать, что их сотрудники украли секретные документы? – озвучил естественно вытекающий вывод Каледин.

– Так думали. Провели служебное расследование в кадровом аппарате, – вводил в курс дела Катышев. – Но личные дела лежали в архиве, из которого просто так, без письменного разрешения, ничего не возьмешь. По карточкам дела не были истребованы с момента увольнения сотрудников, то есть уже много лет. Вряд ли пропажа связана с их смертью или наоборот.

– И что? – спросил полковник. В докладе Катышева он не мог нащупать нужной нити. – Если у них пропало – пусть с этим разбирается их «безопасность»!

Каледин непонимающе смотрел на подчиненного, посчитав его информацию ненужной. Однако разное бывает, и на всякий случай он высказал пожелание:

– Не знаю, насколько это оправданно, но попробуйте разобраться с пропажей конвертов. Вдруг это поможет пролить свет на мотивы убийства.

За дверью послышались приближавшиеся шаги. Появился майор Игнатов.

– Я только что из института, от экспертов, – с победными интонациями сообщил он. – Смывы взрывчатки из квартиры Вакулы из партии, поставленной заводом на склад Балтийского флота. Армейская мина оттуда же! На этом складе работал и арестованный мичман. Я уже созванивался с ребятами из УФСБ, и они подтвердили, что по документам взрывчатка и мины списаны на недавние учения. А если бы случился пожар – там бы все концы в воду и ничего бы никто не нашел. Хитрый мичман! Получается, что оружие, взрывчатка и три ПЗРК украдены со склада в одно время. Возможно, для одного заказчика. То, что Вакулу хотели убрать миной мичмана, подтверждает, что вся партия уже в Москве!

– Кисло, – произнес полковник, машинально постукивая пальцами по столу. – Совсем кисло.

– Отрабатывается цепочка от мичмана, – продолжал Игнатов. – Нашли перевозчика – но он не в Москву товар доставлял, а на промежуточный склад. Там тоже кое-чего надыбали!… Продешевил мичман – каждую ракету всего за десять тысяч долларов продал, а в Москве цена раз в пять больше! Оптовик хренов!

– Молодцы мужики! Теперь все понятно становится! – подводил черту Каледин. – С Вакулой пора заканчивать!

Разрозненные звенья выстроились в линию. В конце ее должна стоять точка. Этой точкой по логике вещей должен стать арест оружейного магната.

– Пойду, доложу Волкову, – поднялся подполковник. – Готовьте оперативную группу.

– …Давно надо было его брать! – проворчал генерал, вроде как прикрываясь задним числом. Говорил же, мол, тебе! – А теперь заказчики его хотят убрать!

– Непонятно, почему они только сейчас захотели это сделать, а не сразу после получения партии? – высказался Каледин. Если это террористы, почему они сразу же не обрубили этот конец?

– Поскорее берите его, – посоветовал Волков, – А ребусы вместе с ним и порешаете.

Шлепик долго думал, маялся, ждал звонка от Жмыха, но, не дождавшись, решил, что настало время для отдыха. Бригада наружного наблюдения доложила, что объект купил двухнедельный тур в Грецию. Потом съездил в транспортное агентство и оформил авиабилеты на утро. Позже Вакула зашел перекусить в ресторан и теперь едет в направлении дома.

– Он точно один? – уточнил по рации Игнатов. С группой захвата он больше часа ожидал Вакулу возле его дома.

– Точно, точно один! – подтвердили наблюдатели. – Минут через десять-пятнадцать будет у вас. Принимайте!

Чтобы не допустить сопротивления или стрельбы на улице, брать Вакулу решили в подъезде. На время захвата участковый с нарядом милиции застопорит лифт на верхних этажах и заблокирует лестницы, чтобы кто-то из жильцов не попал под раздачу.