Отдышавшись, довольный чеченец сказал:

– Только нэ говори никому, ладно?

Женщина беззвучно кивнула, только, кажется, еще больше почернела.

Вскоре вернулся Аслан.

– Надо ехать в ресторан, узнать адрес… – сказал он, уединившись с подельником.

– Пусть она поедет, – попросил Нияз, указав на Айгуль. Он торопил события, поскольку сомневался, что женщина не проболтается Фатиме. Не хватало, чтоб они шум подняли. К Айгуль у него не было жалости или сострадания. Ниязу женщина – как скотина: если предназначена под нож, значит, так тому и быть – чего ж жалеть. – Пусть узнает, и сразу поедем на место.

– Почему сразу? – не понял Аслан. – Мы только все посмотрели с Фатимой.

– В ресторане баба засветится, не понимаешь разве! А если там ее схватят, значит, так надо Аллаху! – привел убийственный довод Нияз. – Мы ее приготовим, и пусть идет.

Старший его понял и одобрительно кивнул.

Фатиме приказали идти в комнату и не выходить оттуда.

Айгуль позвали на кухню. Ее появление вызвало у Нияза накат сладостных воспоминаний. Она снова рядом – только платье задери и…

На столе в полном беспорядке разбросана взрывчатка, детонаторы, изоляция, провода, батарейки, скотч… Женщина поняла, куда ее собирают… Это будет долгий путь и короткий – одновременно.

– Раздевайся, – почти по-свойски приказал Нияз. – И повернись спиной.

Женщина тревожно взглянула на мужчин, но выполнила приказ. Она сняла платье и повернулась. Боевики заинтересованно впились глазами в женское тело. Худовата, но женщина же! Нияз незаметно подмигнул старшему и сделал неприличный жест, указав на обнаженку.

– Ты что! – возмущенно прошептал Аслан. Но Нияз отозвал его в сторонку и разъяснил: что, мол, тут такого, если баба послужит воинам, защищающим родину. Ей ведь все равно через пару часов умирать! Так зачем пропадать добру? Да и не разумно это даже!

– Она и сама не против! – привел последний довод бандит. Они вернулись в кухню, и Нияз прикрикнул: – Снимай все! А ну, все снимай!

Находясь в какой-то прострации, женщина медленно расстегнула бюстгальтер и вопросительно посмотрела на мужчин.

Чеченцы жадно глазели.

– Их тоже снимай, хорошая!

Айгуль сняла трусики…

А когда еда на столе, трудно удержаться, чтобы не попробовать кусочек.

Пробовали по очереди. И рвали как оголодавшие собаки. По-простому. По-животному. Даже при большом желании трудно назвать таких типов людьми.

…Когда все кончилось, на женщину навесили взрывчатку и примотали скотчем. В карман платья вывели провода с выключателем, а в другой карман положили связанные изоляцией батарейки и пластмассовую коробочку с антенной, на случай, если не сможет нажать кнопку сама… Ее теперешнее психологическое состояние лучше всего подходило для дела.

Для маскировки Айгуль сделали макияж и через полтора часа привезли к ресторану «Канарейка». Тщательно объяснив задачу, женщину отправили внутрь.

Понятное дело, что охранник или швейцар скорее всего заинтересуются странной посетительницей и могут не пропустить внутрь, поэтому Айгуль сразу направилась к ним. Она поздоровалась и объяснила, зачем пришла. Она сестра Сережи Рогожкина, приехала в гости, а он живет на новой квартире. Где – она не знает.

Чем проще легенда, тем сильнее и действеннее она работает. Странная женщина почему-то не вызвала подозрений у персонала, а охрана не пользовалась металлодетекторами или анализаторами взрывчатых веществ и беспрепятственно пропустила Айгуль внутрь…

Женщина оказалась способной актрисой и, коротко переговорив с администраторшей, получила желаемый адрес.

Правда, и сама администраторша не знала, что по переданному ей адресу Рогожкин не проживает. Квартиру снял Жмых, и чеченцев там ждала засада.

Уже уходя, Айгуль спросила потухшим голосом:

– А телефона там нет?

Администраторше своих дел хватало, и в другой раз она бы просто послала ее подальше, но то ли голос на нее подействовал, то ли скромная одежда женщины. Она порылась в тетрадке и нашла номер.

По несчастливому стечению обстоятельств чеченцы получили номер, принадлежавший Миролюбской – подруге повара, у которой парень жил все последнее время.

Айгуль ушла.

К администраторше подошел работник ресторана.

– Кто такая? – спросил он, указав на дверь.

– А! – скривилась администраторша. – Сестра Рогожкина – адрес его спрашивала! Мужик догадался обо всем. -

– Спаси-ибо-о! – пропел он. – Я отлучусь минут на дцать?

– Давай, – разрешила женщина. – Только чтоб трезвяк!

– Обижаешь! Я на тачке!

Выскочив на улицу следом, мужчина нашел в толпе Айгуль, садившуюся в машину. Не теряя времени, он прыгнул в свою «пятерку» и выехал за ней. По дороге он позвонил Жмыху.

– Колян, готовь стольник баксов! – радостно сказал он. – Приходила какая-то баба, взяла адрес повара.

– Молодец, братан! – похвалил Жмых.

– Правда, тут дура одна влезла и телефон девки Рогожкина, у которой он ошивается, тоже дала.

– Дура! – со злостью выцедил бандит. – Баба одна?

– Нет, в тачке с ней два хачика! Я уже еду за ними!

– Отлично! Смотри в оба! – велел Жмых.

Он перезвонил Хасану и со значением спросил:

– Ну что – мочить их сразу будем или как?

– Торопиться не надо! – рявкнул Хасан. – Убить их одних слишком просто и мало. Мы выведем все осиное гнездо. Заодно и родине поможем от них избавиться! Узнайте все!

Чеченцы проехали по проспекту, выехали на Садовое, попетляли и, добравшись до нужного места, остановились. На три машины позади притормозил и шпион Жмыха. Ему нужно выяснить, куда кавказцы отправятся, где живут, где отдыхают. Хоть что-то из этого списка. За это Жмых заплатит еще.

– Если схватят – нажми кнопку, – напутствовал Аслан. – А если нормально – зайди, где людей больше, и нажми кнопку.

Женщина вышла из машины, вписалась в людской поток на тротуаре и пошла, отсчитывая последние шаги. О чем она думала? 0 рае, который обещали ей после смерти. А может, о двадцати тысячах долларов, которые получат ее родители?

Приговоренная шахидка шла по тротуару, глядя себе под ноги, не оборачиваясь и не поднимая головы. Иногда смотрела в лица идущих навстречу. У них на родине у людей совсем другие лица.

Вдруг у тротуара, рядом с Айгуль, резко затормозил «Мерседес». Двери распахнулись. Из машины вышли четверо в костюмах и галстуках…

«ФСБ!…» – шарахнуло миной в мозгу, разорвав слово на буквы.

Шахидка заметалась. Она сошла на дорогу, остановилась. Снова к тротуару… Пошла медленно… Остановилась в нерешительности…

Люди спешили, обходя ее стороной. Айгуль поняла, что обратной дороги нет. У Аслана тоже есть пульт, и он нажмет кнопку, если заметит нерешительность или испуг.

Вспотевшая рука нащупала выключатель. Он показался ей раскаленным докрасна и жег пальцы.

Женщина подумала, что задыхается. Кто-то за нее шевельнул ее рукой, заставив палец до синевы вдавиться в кнопку.

Раздался оглушительный треск, которого шахидка не слышала. Разорванное на куски тело разлеталось во все стороны вместе с болтами, гайками и рублеными гвоздями.

Вокруг слышался звон стекла, людские крики ужаса, стоны раненых, детский плач, вой сирен.

Асфальт краснел, как заря.

Источая чадящий черный дым, у тротуара горел изрешеченный «Мерседес». На асфальте лежали окровавленные люди. Кто-то двигался, пытаясь себе помочь или хотя бы понять, что с ним произошло, кто-то не шевелился.

«Скорые помощи» планомерно и размеренно подгоняли кареты, увозя пострадавших… Милиция оцепила место трагедии. Правоохранительные органы начали рутинную работу. Московский мэр произнес соответствующую моменту речь. Воспользовавшись моментом, на время проснулись от спячки и зачесали языками по телерадиоприемникам красно-бело-сине-коричневые слуги народа из Охотного Ряда.

Только родственники погибших их не слушали. Они плакали, жгли свечи на асфальте, молились покинувшему землю богу и… на что-то надеялись.