– И что же? – Бриджет ждала, когда племянница сама придет к очевидному выводу.

– А то… Полагаю, нам нужен свежий взгляд. Мы должны взглянуть на себя по-другому.

Бриджет расплылась в радостной улыбке:

– Ты всегда была умной девочкой. Тебе следует подумать над выбором, который перед тобой стоит, и решить, какой выход для тебя наилучший, что сделает тебя счастливой. То же самое должен сделать и Коннел.

– Это то, чем вы сейчас занимаетесь с Джеком Бренигеном? Размышляете?

– Да, размышляем, – ответила тетушка, глядя прямо перед собой. – Я любила человека и потеряла его. Когда-то у меня был ребенок, но я и его потеряла. После этого я выбрала одиночество и прожила так почти четверть века. Но теперь мне выпала вторая попытка, и я не намерена ее упускать.

В дверь осторожно постучали, и тотчас же послышался голос Джека:

– Бриджет, ты здесь? – Тетушка тут же вскочила на ноги. – Бриджет, ты не могла бы ненадолго спуститься вниз и уделить мне чуточку внимания?

– Да, разумеется. – Бриджет распахнула дверь. – А мистер Коннел тоже вернулся? – спросила она после того, как Джек запечатлел на ее щеке поцелуй.

– Нет. – Джек покачал головой. – Сидит в совершенно пустой конюшне. Сидит мрачный и упрямый как осел и не желает рискнуть. Я говорил ему…

Бриджет провела ладонью по щеке Джека, и тот сразу же умолк, словно забыл про своего племянника. Тогда Бетани поднялась со своего места у окна и с улыбкой приблизилась к двери. Увидев ее, Джек воскликнул:

– О, Бетани!.. Приветствую! Может, пойдешь с нами?

Она покачала головой:

– Нет, спасибо; Идите без меня.

Джек обнял Бриджет за талию. Никогда еще Бетани не видела свою любимую тетушку такой… такой счастливой.

«Но теперь мне выпала вторая попытка, и я не намерена ее упускать», – только что сказала Бриджет. Может ли Коннел Делейни стать «второй попыткой» для нее, для Бетани? И может ли она стать «второй попыткой» для Коннела?

– Дорогая, я с удовольствием присмотрю за нашим мальчиком, если у тебя на сегодняшний вечер остались еще какие-то дела, – уже уходя, сказала Бриджет.

– В гостиной я приготовил все необходимое для позднего ужина, – сказал тетушке Джек, и в следующее мгновение дверь за ними захлопнулась.

Бетани снова принялась расхаживать по комнате. Итак. Коннел сейчас сидит в конюшне, сидит в полном одиночестве, хмурый и мрачный. И конечно же, чувствует себя отвратительно, точно так же, как она, Бетани. Положение надо менять, но как это сделать? А может, полумрака конюшни будет достаточно, чтобы открыть в глазах «новый свет» и хоть немного растопить холод прошлого одиночества?

Подхватив туфли и шаль, Бетани бросилась на лестницу. Есть только один способ все выяснить.

На дворе оказалось гораздо холоднее, чем предполагала Бетани. Она очень вовремя набросила на голову и на плечи шаль, поскольку уже начинался дождь. Держа в руке корзину с ужином для Коннела, Бетани побежала к конюшням.

Мокрая и задыхающаяся, она приблизилась к одной из дверей. Сквозь щели в стене конюшни пробивался слабый свет. Бетани стояла в нерешительности. Следует ли постучаться? А вдруг Коннел там не один? А может быть, он вообще в другой конюшне?

Бетани уже раздумывала, не оставить ли корзину у входа, но тут дверь внезапно отворилась и на пороге возник Коннел. Не говоря ни слова, он отступил в сторону, как бы приглашая Бетани войти.

Заметно смутившись, она переступила порог конюшни. Коннел не стал закрывать за ней дверь. Медленно приблизившись к Бетани, он посмотрел на нее вопросительно. Оба молчали, и Бетани еще больше смутилась. В какой-то момент она вдруг поняла, что по-прежнему прикрывает голову шалью. Спустив шаль на плечи, Бетани попыталась улыбнуться, но у нее это не очень-то получилось – она все сильнее нервничала и даже уже жалела, что пришла.

Тут Коннел наконец-то заговорил:

– Что вы здесь делаете? – Вопрос был не очень-то вежливый, но прозвучал совершенно естественно.

– Дженна оставила для вас ужин. – Бетани протянула Коннелу корзинку как бы в объяснение и в оправдание своего неожиданного визита.

– А-а-а… – На губах Коннела появилась едва заметная улыбка, тут же погасшая.

Он по-прежнему в упор смотрел на Бетани, и ее от этого взгляда бросало в дрожь.

– Вам, наверное, лучше вернуться в дом, миссис Делении.

– Нет, я… Видите ли, я хотела поговорить с вами, – сказала Бетани с дрожью в голосе. Она чувствовала себя ужасно неуютно – словно все тайные чувства, которые ей удавалось скрывать долгие годы, стали вдруг для всех совершенно очевидными. Собравшись с духом, Бетани продолжала: – Я хотела поблагодарить вас за то, что вы сделали. За все, что вы сделали для меня и для…

– В этом нет нужды, – перебил Коннел, нахмурившись.

Вид у него был очень мрачный. Бриджет назвала это «страхом», но, судя по всему, он просто злился – точно такое же выражение Бетани много раз видела на лице человека, так похожего на стоявшего сейчас перед ней.

И тут в ней проснулось такое знакомое чувство страха. Бетани вздрогнула, отступила на шаги, как бы защищаясь, прижала к груди руки.

Коннел взглянул на нее с некоторым беспокойством:

– Вам нехорошо?

– Нет, я…

– Вам не следует здесь находиться. После того, что случилось с мальчиком.

– С Россом все в порядке. А Майкл поправится через день-другой.

Голос Бетани опять задрожал, и она ничего не могла с этим поделать. Ох, как же ей избавиться от волнения? Как подавить этот ужасный страх? Наверное, надо как-то изменить себя стать другой – не такой, какой она была прежде.

– Приятно об этом узнать, хотя новость могла бы и подождать. Но вы принесли еще и это? – Коннел кивнул на корзинку в руке Бетани. – Спасибо за ужин. Мне следует проводить вас обратно в дом.

Коннел взял Бетани за локоть и осторожно развернул к двери. Хватка его была крепкой и решительной, однако не грубой.

«Он не намерен меня обижать, – говорила себе Бетани. – Он спас Росса. Он – это не Финн. Коннел не злился – он тоже испугался». И ей тотчас же вспомнились слова тетушки: «Тебе следует подумать над выбором, который перед тобой стоит, и решить, какой выход для тебя наилучший, что сделает тебя счастливой».

Бетани чувствовала, что ей совсем не хочется уходить. В конце концов, она пришла сюда, чтобы поговорить с Коннелом. И он должен понять: она совершенно не верит сплетням и ее не интересует его репутаций.

Бетани уперлась рукой в дверной косяк и решительно повернулась к Коннелу. Сделав глубокий вдох, она посмотрела ему прямо в глаза и заявила:

– Я не намерена возвращаться в дом сию же минуту. Я ведь уже сказала, что мне надо поговорить е вами. А вы должны меня выслушать. И поверить мне.

С минуту они молча смотрели друг другу й глаза, и эта минута показалась Бетани вечностью.

– Не все мысли должны произноситься вслух, – снова нахмурившись, заметил Коннел.

Судорожно сглотнув, Бетани проговорила:

– Нам давно пора поговорить о вещах, говорить о которых не принято.

Он коротко кивнул:

– Да, пожалуй. – Губы его тронула улыбка; выспросил: – Но что вы знаете обо мне, Бетани?

Она тоже улыбнулась:

– Я знаю, что вы за человек, Коннел Делейни.

Он взглянул на нее с искренним удивлением:

– И что же я за человек, если не секрет?

– Вы приняли нас в тот момент, когда вам меньше всего этого хотелось. Спасая Росса, вы рисковали жизнью. И только на ваших плечах держится Гленмид. Полагаю, что вы человек, достойный всяческого уважения.

– Вы таким видите меня, милая Бетани?

Он наклонился к ней, и ее тотчас же словно окатило волной жара. Ей хотелось, чтобы Коннел поцеловал ее. Хотелось даже большего.

– Полагаю, есть люди, которые рассказывают о вас, Коннел Делейни, ужасные истории. Но я им не поверю.

– Вы думаете, что знаете реальное положение дел лучше их? Не посчитаетесь с общепринятым мнением? – Коннел обнял Бетани за талию.