Хелен спрятала грудь и уложила спящую Ашторет себе на колени. Она смотрела на дочь и улыбалась. Вексфорд попросил описать внешность той девушки.

– Я не умею говорить о внешности. Люди – это то, что внутри. Во всяком случае, та девушка была старше меня, длинные темные волосы, и одета просто охрененно. Я это хорошо запомнила.

– Вы хотите сказать, что она была франтовато одета? – переспросил Вексфорд. Хелен удивленно взглянула на него. Неужели он так старомодно выражается? – Она была богато одета? Шикарно? Модно? Элегантно?

– Шикарно, наверное, не то слово. Элегантно? Пожалуй.

– На ней была шапочка?

– Шапочка? Нет. У нее были очень красивые волосы. И вся такая обалденная.

Только молодые могут оценить молодых. Значит, показания Линды Насим подтверждаются. А шапочку она могла снять. Получается, Гвен Робсон встретила девушку на входе в торговый центр. Они вместе прошлись по магазину и спустились на подземную стоянку. Если, конечно, это была одна и та же девушка.

Как правило, мы сначала обращаем внимание на машину, а потом уже на водителя. В последнее время Вексфорд оглядывался на серебристые «эскорты» и красные «метро». Вот и сейчас: сначала он увидел красный «метро», и только потом – Ральфа Робсона за рулем. Значит, Лесли Арбель отправилась на курсы своим ходом.

– Разворачивайся, – велел инспектор Доналдсону. – Поехали в Сандейз.

Вот он, белый особняк. Народ, в основном молодежь, уже высыпал на улицу. Сегодня был последний день компьютерных курсов. Лесли Арбель сильно выделялась из толпы, она действительно походила на кинозвезду тридцатых. А все остальные – массовка. И все же на фоне обычно одетых людей Лесли выглядела просто нелепо в своем черно-розовом полосатом жакете, узкой юбке и туфлях на шпильках. Она с трудом спустилась по ступенькам на своих высоких каблуках. По Форби-роуд проехал автобус на Кингсмаркэм и остановился перед воротами особняка. Лесли, конечно, хотела успеть на автобус, но на шпильках и в узкой длинной юбке быстро идти не могла. Когда она проходила мимо машины Вексфорда, инспектор высунул голову из окна и спросил, не подвезти ли ее домой. При виде Вексфорда Лесли не удивилась, а скорее испугалась и почти подпрыгнула от неожиданности. Если бы не туфли, она бы, наверное, убежала. Вексфорд вышел и открыл заднюю дверь. Девушка неловко залезла в машину, придерживая маленькую черную шляпку.

– Я хотел поговорить с вами наедине, без дяди, – обратился к ней инспектор.

Лесли нервно сцепила руки на коленях и уставилась в широкую спину Доналдсона. Вексфорд заметил, что ее ногти, которые в прошлый раз были длиной в добрых полдюйма, сейчас обрезаны и не накрашены. Доналдсон медленно развернул машину и поехал по аллее, голые ветви деревьев сплетались черным кружевом на фоне алого закатного неба.

– Вы не сказали, что в день убийства находились в Кингсмаркэме, – негромко произнес Вексфорд.

– Я была расстроена, вот и забыла.

– Бросьте, мисс Арбель. Вы же сказали, что плохо себя чувствовали.

– Так оно и было.

– И тем не менее вы поехали в Кингсмаркэм?

– Я просто забыла сказать. Неужели это важно?

Ее страх испарился. Значит, он что-то упустил, задал не тот вопрос.

– Нам очень важно знать о ваших передвижениях в тот четверг. Значит, вы решили заехать на курсы, которые начинались в понедельник?

Лесли кивнула.

– Но мы это можем проверить.

– Я действительно ездила на курсы.

– Почему вы просто не позвонили?

– У них не работал телефон.

– А после вы встретились с тетей в торговом центре «Баррингдин»?

– Нет!

Что ее так возмутило? Или она боится разоблачения?

– Я не ходила туда! С какой стати?

– Это вы мне объясните, с какой стати. Есть по крайней мере один свидетель, который вас там видел.

– Он врет.

– А разве вы сами не солгали, что 19 ноября отпросились с работы и отправились домой?

– Я не лгала, просто не придала этому значения. Я приехала на курсы, исправила анкету и вернулась в Лондон. В «Баррингдин» я не заходила.

– Вы ездили на электричке?

Лесли еще раз кивнула. Она опять так разнервничалась, что попалась в ловушку Вексфорда.

– Но вокзал расположен недалеко от пешеходных ворот торгового центра «Баррингдин». После курсов вы отправились на вокзал, но вспомнили, что ваша тетя в это время обычно приезжает в магазин. Вы решили заглянуть туда и встретились с ней.

– Нет! – в голосе Лесли звучало отчаяние, она едва не плакала.

У Вексфорда опять возникло странное ощущение: она боится не того, что ее видели с тетей за полчаса до убийства, чего-то другого. К его удивлению, она вдруг горестно воскликнула:

– Я потеряю работу!

Это прозвучало как-то дико. Чего стоит потеря работы по сравнению со смертью человека?

Они остановились возле дома Робсона, Лесли попрощалась и вылезла из машины. Вексфорд какое-то время наблюдал за домом. Лесли доковыляла до двери на своих шпильках, порылась в сумочке в поисках ключей, но Робсон уже открыл дверь. Впереди у них долгий вечер, они будут пить чай, есть яичницу, обсуждать работу Лесли и дядин артрит, дремать перед телевизором. Интересно, как люди снимали напряжение, когда не было телевизора?

Какая сердобольная девушка, просто ангел во плоти. Все выходные проторчит здесь, забросив лондонских друзей и подруг. Нет, Лесли совсем не ангел, она не способна сочувствовать людям. Тщеславная, самовлюбленная особа. И что за странную фразу она бросила под конец разговора?

Из дома напротив вышла Дита Джаго, проводить дочь с внучками.

– Езжай, – сказал инспектор Доналдсону. – Я доберусь пешком.

Доналдсон удивленно посмотрел на шефа, но потом вспомнил, что Вексфорд переехал в Хайлендс.

Вексфорд перешел дорогу. Резкий белый свет фонарей искажал все вокруг. При этом освещении румяные внучки Диты походили на бледных туберкулезниц. Вексфорд вспомнил свою родную улицу, залитую по вечерам мягким янтарным светом. Нина открыла дверь автомобиля, ветер теребил ее пышную полосатую юбку. На ней был роскошный вязаный свитер, пестрый, как персидский ковер, но свет фонарей сгладил все краски, обеднил их до серых и коричневых тонов. Нина порывисто обняла мать, поцеловала ее, словно прощаясь навек. Странно, ведь они видятся каждый день, подумал Вексфорд. Машина тронулась с места, и Дита помахала вслед рукой. Она стояла на ветру, кутаясь в красивую шаль с бахромой, такая монументальная, с тяжелыми чертами лица, с густыми упругими локонами, которые выбились из прически. Миссис Джаго не подходит современная одежда. Она заметила инспектора и поздоровалась.

– Я слышала, вы переехали к нам.

– Да. Как поживают ваши мемуары?

– В последнее время что-то не пишется, – она посмотрела на Вексфорда так, как смотрит человек, которому есть что сказать, но при этом сомневается, стоит ли откровенничать. – Если хотите, можем зайти ко мне, выпить немного.

Вполне по-соседски, решил инспектор. Почему бы и не выпить бокал хереса?

Он сделал глоток, но это оказался далеко не херес, а нечто вроде шнапса, холодный, сладковатый напиток, настолько крепкий, что у Вексфорда глаза на лоб полезли и волосы встали дыбом.

– Мне это сейчас не помешает, – произнесла Дита прежним дружеским тоном.

Рукопись лежала на том же месте, ничего не изменилось. На верхнем листе Вексфорд заметил волосок. Он был уверен, что в прошлый раз тоже видел его. Миссис Джаго не писала, но зато вязала. На будущем панно уже появились пальмы и кусочек неба. Инспектор смотрел на круговые спицы, и вдруг его осенило.

– Гвен Робсон знала, что вы пишете мемуары?

– Миссис Робсон? – с подчеркнутым безразличием переспросила миссис Джаго. Хотя, возможно, они действительно почти не были знакомы. И эта нарочитая холодность насторожила Вексфорда. – Она приходила сюда лишь раз и вряд ли заметила рукопись.

Сейчас Дита усмехнется и добавит, что такие, как Гвен Робсон, мало интересуются книгами, подумал инспектор. Но вместо этого она вдруг сообщила: