– Ничего страшного. Вы просто пришли проверить, что тут и как, это нормальное желание истинного бизнесмена.
– И вы на меня не сердитесь?
– Я думаю, что могла бы предложить вам работу. Нам нужны люди с вашим умом и способностями.
Клео была польщена.
– Спасибо, но я вынуждена отказаться. У меня обязательства перед «Уиллоу».
– Понимаю, – улыбнулась Лия. – Семья на первом месте.
Клео кивнула.
– Не каждый способен это понять.
– А что вы будете делать, если дела в отеле пойдут совсем плохо и его придется закрыть?
Вопрос был болезненным.
– Не знаю, – медленно сказала Клео. – Это было бы ужасно – знать, что другие люди будут владеть вашим домом, и вы уже никогда не сможете вернуть его. Это было бы катастрофой. – Хотя вода была теплой, по телу Клео пробежала дрожь.
– Но вы справитесь, я уверена.
Клео подумала о своей семье и о том, сколько им пришлось преодолеть за последние годы. Что ж, как говорится, каждая семья несчастлива по-своему. К примеру, семья Триш могла бы организовать собственное реалити-шоу на ТВ, они выясняли бы отношения, а им за это еще и платили бы. По сравнению с ними семейные ссоры Мейлинов просто детский лепет.
– Мы справимся, – твердо сказала Клео. – Мы не раз справлялись.
Часом позже она была уже дома, и хотя ощущала некоторую усталость, на душе явно стало легче. В ту ночь кошмары об отелях-конкурентах не мучили ее. Лия была права: она воспрянула не только телом, но и духом. «Уиллоу» мог бы построить свой маленький оздоровительный центр, и они могли бы сотрудничать с Клауд-Хиллом. Над этим стоило подумать.
На следующий день Клео просто не могла удержаться, чтобы не рассказать дома о Лии Мейер. Барни заехал к ним по пути на футбол, и теперь Клео, Барни и их родители сидели на кухне.
– Она такая красивая, просто кинозвезда, только очень сдержанная и спокойная. А если бы ты видела, мама, во что она превратила этот старый особняк! Теперь это настоящий храм отдохновения. Он просто великолепен, – вздыхала Клео, не без грусти сообщая такие новости.
– Клео, прекрати изводить себя, это моя привилегия, – остановил ее Барни.
Все рассмеялись.
Барни становился совсем другим, когда Сондры не было рядом, и Клео вспоминала, как дружны они с Барни были в детстве. Им надо больше бывать вместе, нельзя допустить, чтобы Сондра разрушила их сердечные отношения.
– Там такая чистота, все просто сияет, – продолжала Клео. – Не знаю, сможем ли мы с ними конкурировать.
– Что ты хочешь сказать? – спросил отец. – Что мы должны продать отель и эмигрировать, потому что мы не похожи на Клауд-Хилл?
– Папа! – взмолилась Клео. – Они предлагают совершенно иные услуги, чем мы. Наш отель и Клауд-Хилл осваивают разные направления бизнеса. – Она сама почти верила в это.
В понедельник утром Клео по просьбе отца отправилась в банк и вернулась домой к одиннадцати.
Мать, подтянутая и опрятная в черных джинсах и мягком свитере из ангоры, сидела в уголке кухни и разбирала почту.
– Клео, дорогая, будь добра, приготовь отцу чай. У него в офисе гость, и я не хочу, чтобы Даг слышал их разговор.
Клео оставила мысль о чашке кофе и быстро собрала все необходимое на серебряный поднос, заинтересованная, кто же этот таинственный посетитель.
– Не этот чайник, – сказала мать, – он подтекает. И не забудь хорошие ложки. И нужно четыре чашки, а не две, – добавила она.
– Четыре? – удивилась Клео.
– Еще для Барни и Джейсона.
Клео поставила на поднос еще две чашки.
– Ты хочешь сказать, что братья тоже там? И с кем же они беседуют?
Джейсон и Барни почти ничего не делали в «Уиллоу».
– Да это всего лишь бухгалтер мистер Стейви.
Клео ощутила знакомый прилив раздражения, но постаралась подавить его.
– Почему же отец не позвал меня? – спросила она. – Я говорила ему, что хотела бы встретиться с мистером Стейви.
– Отец и сам может все уладить, – сказала мать.
Ложки со звоном упали на поднос.
Отец улыбнулся, когда она принесла чай, и Клео инстинктивно улыбнулась в ответ. Всегда оставаясь джентльменом, он поднялся ей навстречу, высокий, стройный, с серебристыми волосами, зачесанными назад над высоким лбом, и взял поднос из рук дочери. Клео почувствовала, как сжалось ее сердце при взгляде на его усталое лицо.
– Спасибо, моя дорогая, – сказал он, – но, к сожалению, мистер Стейви не располагает сегодня временем для чая. Он должен идти.
Бухгалтер был уже на ногах и поспешно собирал бумаги.
– Спасибо, но в другой раз, – бросил он, стараясь не встретиться взглядом с Клео.
Барни и Джейсон налегали на печенье. К досаде их сестры, оба унаследовали тонкокостную конституцию матери и могли съесть сколько угодно, не прибавив ни грамма.
Мистер Стейви пожал руку Гарри Мейлину и направился к двери.
Клео, открыв для него дверь, посмотрела бухгалтеру в глаза.
– Все в порядке, мистер Стейви? – спросила она.
Мистер Стейви грустно взглянул на нее. Несмотря на тридцатилетний стаж в бизнесе, он оставался человеком, неспособным скрыть плохую новость. Все, что он думал, было написано на его лице.
– Сложное время, – вздохнул мистер Стейви. – Я должен идти. До свидания.
– Поговорим о приговоре и осужденном, – произнес Барни с набитым ртом, когда Стейви ушел. – Все бухгалтеры одинаковые – несварение желудка и только плохие новости. Ты же сама говорила, что не сегодня-завтра отель закроется. – Он потянулся за очередным печеньем, сделал последний глоток чая и вышел. «В этом весь Барни, – подумала его сестра, – настоящий Спиди Гонсалес[8]». Барни зарабатывал на жизнь, продавая машины, и утверждал, что девиз современного человека – высокая скорость во всем. Клео не соглашалась с ним. Каждому человеку необходимо время, чтобы отдохнуть и расслабиться, – именно покой привлекал клиентов их отеля, хотя покой этот был иллюзорным, ведь ни для кого не было секретом, что персонал отеля сбивался с ног, чтобы услужить гостям.
Клео почувствовала руку отца на своем плече.
– Все будет хорошо, детка, – сказал он. – Мы это осилим, не в первый раз.
И он улыбнулся ей такой же обаятельной улыбкой, как ее собственная.
Клео глубоко вздохнула, собираясь с силами.
– Все не так просто, папа, – сказала она. – Мы не можем жить надеждой на чудо. Нам нужно повысить уровень обслуживания, взять ссуду в банке, найти инвестора. Мы на пути к полному краху. Разве ты не видишь?
Джейсон встрял в разговор, прежде чем Гарри успел ответить.
– Клео, прекрати! Мы все сыты по горло твоим недовольством и разговорами, будто мы все делаем не так. Лучше поезжай в Донегол и оставь нас в покое. Как ты думаешь, почему отец нас позвал, а тебя нет? Ты всех уже достала своими вопросами. У нас все нормально, поняла? Ты и мать довела до стресса всеми этими разговорами. Оставь это дело!
– Я не могу, – упрямо возразила Клео.
– Клео, Джейсон прав. Оставь это… – резко сказал отец. – Всему свое место и время. У меня есть некоторые мысли на этот счет.
– Расскажешь мне? – спросила Клео. Ее лицо горело от обиды. – Разве я не член семьи? Или я не заслуживаю знать, что происходит? Я помогу тебе, если позволишь. Я была первой в моей группе в колледже, а это что-то значит.
– Пара лет в колледже не делает из тебя Билла Гейтса, – бросил Джейсон. – Ты ничего не понимаешь, Клео.
– Я больше не желаю разговаривать об этом! – отрезал отец. Он сказал это так, как когда-то говорил: «Иди в свою комнату, Клео», – если она дралась с братьями. – Я знаю, что ты считаешь, будто бы ты одна разбираешься в гостиничном бизнесе, но ты ошибаешься. Предоставь мне заниматься делами отеля.
В понедельник позвонила Триш и принялась рассказывать Клео о вечеринке, мужчинах и о том, как долго ей пришлось убираться на следующий день. Она до сих пор не пришла в себя, так как праздник закончился только в четыре утра в воскресенье. Зевая, Триш объясняла, что ни одного интересного парня на вечеринке не встретила, но зато нашла партнершу по танцам, которую звали Кэрол. В столовой они сдвинули мебель к стенам и всю ночь отрывались по полной программе. Кэрол любила ту же музыку, что и Триш, и ди-джей, которому явно нравилась Кэрол, крутил их любимые хиты ночь напролет.
