Литмир - Электронная Библиотека

— Возможно, имеет на лице какие-либо дефекты. После этого мы взяли под наблюдение трамвайные маршруты на Хандшусгейм, кстати, уже и в те времена частично за счет собственного свободного времени. Я вообще-то воскресный коп. — Тойер представил, как в своей воскресной стране сажает злодея за решетку. — Однажды мне бросился в глаза некий тип с чудовищной заячьей губой, устрашающего вида. Я двинулся за ним, незаметно, я ловко это умел, и застукал его, когда он пытался затащить в кусты какую-то девчонку. — Тойер отхлебнул из бокала. — Вот после этого и выяснилось, что Плац решил таким же образом целый ряд своих дел. Некоторые пришлось пересматривать, но большого шума не было. Он быстренько перевелся, и это, конечно, помогло. Недавно я услыхал, что у него был крупный провал, и после довольно высоких должностей во Фрейбурге он переведен с понижением в Мангейм, где и коротает последние годы до пенсии. Так что вот. Не исключаю, что он стал осмотрительней в получении признаний. Хотя, может, и нет. Мне еще предстоит это выяснить.

— А что стало с тем бродягой? — заплетающимся языком спросил Лейдиг.

— Через год тот жестоко изнасиловал девчонку, убил, расчленил и скормил куски своей собаке.

Даже Хафнер замер, держа в руке бокал.

— Да, — сказал Тойер и обвел взглядом присутствующих. — Вот так постепенно и становишься тем, кто сидит перед вами. Таким вот… запутавшимся. Между прочим, тот, с заячьей губой, умер через две недели после задержания; у него была мозговая опухоль, неоперабельная. Так что он все равно не мог бы натворить много. Или все-таки мог? Не знаю, за две недели морковку не вырастишь, но вот целый мир разрушить можно. Я еще раз повторяю — если вы не захотите мне помогать, я не обижусь. Но сам в любом случае попробую разобраться в этом деле.

— Я с вами, — слабым голосом сказал Штерн, — на сто процентов. Только давайте обсудим все детали завтра, ладно? Мне плохо.

— Завтра я приду к вам, — кивнул Тойер, — ведь это не запрещается. Только перед этим я побываю у нашего дорогого боснийца Адмира.

— Томас, ты вызовешь мне такси?

— Какое такси? Я сам отвезу тебя домой, — пообещал сияющий Хафнер.

— Не выдумывай! — урезонил его Лейдиг, поглаживая желудок. — Можно, я оставлю здесь до утра свою машину?

— А моя осталась в Нусслохе, — простонал Тойер. — Значит, все опять усложняется…

— Что, вечера не хватило? Кусок ночи отхватили? — пошутил таксист.

— Отчего же не отхватить, ведь иначе она никогда не кончится, — виртуозно парировал Тойер. Желудок вел себя пристойно, но вот голову словно вычерпали изнутри круглой ложкой, какой раздают порции мороженого.

— Перегар почти не ощущается, — успокоил его водитель, — но видок у вас еще тот, сильно помятый.

— Зато вы настоящий красавец, — вздохнул больной сыщик.

Разговор был окончен, дело не завершено, не хватало информации, многому приходилось учиться. Например, в то же утро Тойер узнал, что такси до Нусслоха стоит 30 евро.

8

В тюрьме он бывал не слишком часто. Не возникало необходимости. Здесь же, в Мангейме, и подавно лишь однажды, на экскурсии, посвященной уголовно-процессуальным… ах, он уже не помнил, как называлась та бессмыслица. Тойер не разделял терминологической одержимости своих коллег по профессии.

Во всяком случае, тюрьма была ужасной. Он не мог ничего возразить против распространенных утверждений, что, мол, живут там как в отеле, только за решеткой, так как ему в решающий момент всегда не хватало слов, чтобы выразить то, что хотелось. Ведь тюрьма — это вечность.

Снаружи она напоминала скорее средневековую крепость, но ее величина была обманчивой, это он знал. Большую часть там занимала пустота, масса пустоты, разделяющей внутреннее и наружное пространство.

Прежде чем перейти улицу и направиться к воротам, он откусил половину пастилки «Фишерменс френд», ведь никогда не знаешь, что выкинет твой организм, — впрочем, он чувствовал себя на этот раз вполне сносно. А поскольку в тюряге все стены покрашены в зелено-желтый, а все двери в желто-зеленый цвет, там каждый человек выглядит бледно.

Он нажал на кнопку звонка возле железных раздвижных ворот и назвал в домофон свою фамилию. Рядом с ним стояла изможденная женщина с маленьким ребенком, похоже, цыгане. Очевидно, они пришли сюда очень рано. Может, мужа должны отпустить? Нет, по-видимому, просто свидание. Цыган так просто не отпускают, а удерживают за решеткой под разными предлогами.

Ворота открылись. Тойер очутился в наружном отсеке. Сначала ему пришлось иметь дело со здоровяком, восседавшим за перегородкой из плексигласа. Накануне с ангельским терпением он настоял на том, чтобы свидание состоялось в камере, а не в обычной комнате для посещений. Он рассчитывал встретиться с мальчишкой в подавляющей атмосфере тюремных будней. В конце концов такой вариант был одобрен, это знал и его собеседник. Тем не менее — вероятно, таков был здешний ритуал, — каждая деталь посещения еще раз громко обсуждалась через стеклянную перегородку: «да», «верно», «точно», «вы правильно поняли…»

— Вам ясно, что вы должны поставить свою подпись?

— На сто процентов.

— В случае захвата заложников мы не отвечаем за последствия!

— Да, разумеется, — пролаял теряющий терпение комиссар.

Сотрудник тюрьмы привел в действие зуммер; отворилась следующая, небольшая дверь. Теперь их ничто больше не разделяло. Тем не менее полицейский по-прежнему продолжал орать. Вероятно, по-другому говорить он не умел.

Под его оглушительный рев Тойер опустошил свои карманы.

— МОБИЛЬНЫЙ ТЕЛЕФОН ОСТАВЬТЕ ЗДЕСЬ!

Тойер покорно кивнул.

— ТЕПЕРЬ ПРОЙДИТЕ ЧЕРЕЗ ДВОР И ЖДИТЕ У ЗЕЛЕНОЙ ДВЕРИ. ТАМ ВАС ВСТРЕТЯТ!

Открылся следующий отсек; гаупткомиссар прошел через наружную полосу заграждения.

Теперь он очутился на чужой планете.

Вокруг было тихо, но это свидетельствовало лишь о том, как далеко еще он от цели, ведь в самой тюрьме всегда шумно, всегда. Он остановился, переминаясь с ноги на ногу, и чуть не потерял равновесие. Дверь открылась, на этот раз без помощи механики. Молодой надзиратель держал в руке огромный ключ.

— Следуйте за мной.

Тойер изо всех сил старался не отстать, дорога была запутанная. Винтовая лестница, еще две тяжелые двери, затем решетка с бронированным стеклом, коридоры, еще лестница, еще шлюз, темный коридор… Постепенно он стал различать характерный гул. Две тысячи мужчин в ограниченном пространстве, некоторые всю свою жизнь вот так.

— Вы из гейдельбергской полиции?

— Оттуда.

— Чтобы пройти к камерам предварительного заключения, нам придется пересечь внутренний двор, а там сейчас как раз открылись двери камер. У вас случайно нет какого-нибудь смертельного врага?

Тойер задумался, и ему пришла на ум целая дюжина врагов.

— Нет, — ответил он.

Последняя дверь, и они внутри тюрьмы. Здание в плане было круглое, как колесо. В центре этого колеса высилась стеклянная будка с двумя охранниками, под рукой у них имелись всевозможные средства коммуникации, от сигнального колокола до рации. Вокруг будки шли три открытые галереи, от них, словно спицы от втулки колеса, расходились коридоры. В пустом внутреннем пространстве этого адского колеса каждый этаж был защищен проволочной сеткой. Тойер знал, почему. Чтобы никто не смог сигануть через перила в верную смерть, а также, конечно, чтобы никого не сбросили другие заключенные, сводя счеты. Он подумал о Роне Дан.

Открытые двери означали, что заключенные могли теперь выйти на пару часов в коридор, но не на свежий воздух. Час прогулки во дворе был еще впереди, а после 17 часов всех снова запирали. Тойер уже перестал вести счет пройденным дверям.

Коридоры и нижняя площадка были полны народу, будто школьный двор во время перемены. На Тойера со всех сторон глазели мрачные личности, но он пока что это игнорировал. Особой тюремной одежды тут не было, преобладали тренировочные костюмы и шлепанцы. Многие заключенные выглядели аккуратно, другие опустились. Повсюду виднелись объявления, запрещающие курение, но они явно не действовали.

21
{"b":"105652","o":1}