– Ну вот, ты снова выиграл, папа! Так нечестно! В следующий раз ты должен дать мне фору – хотя бы две пешки. В конце концов, мы, женщины, – слабый пол.

Герцог посмотрел на Кэтрин и рассмеялся.

– Папа, ты смеешься! – радостно воскликнула Кэтрин, бросаясь Джеффри на грудь. – Господи, до чего же это приятно!

– Что за шум? – спросила Люси, заглядывая в дверь.

– Джеффри рассмеялся, когда Виктория назвала себя слабой женщиной, – пояснил Майлс.

– Ничего смешного, – надулась Люси и тут же перебила саму себя: – Как вы сказали? Его светлость засмеялись?

Она бросилась к креслу Джеффри и опустилась на колени рядом с герцогом.

– Я знала, что вы теперь быстро поправитесь. Ничего, скоро вы не только будете смеяться, но еще и запоете и запляшете! Вот увидите!

Майлс сделал Кэтрин знак и вместе с нею вышел за дверь, а Люси, оставшись наедине с Джеффри, продолжала восторженно приговаривать:

– Сколько раз я пыталась развеселить вас, но вы ни разу даже не улыбнулись. Попробуем теперь еще разок. Так вот, послушайте…

Придя вместе с Кэтрин в маленькую гостиную, Майлс рассказал о полученном сегодня известии.

– Теперь ты видишь, что мне нужно не откладывая ехать в Лондон. Если мои подозрения подтвердятся, Эдвард окажется замешанным еще в одном преступлении – убийстве собственной жены. Если мне удастся доказать это, властям не останется ничего иного, как возобновить поиски Виктории.

– Конечно, ты должен ехать, – согласилась Кэтрин. – И чем скорее, тем лучше. Я останусь здесь, с Джеффри.

– Но все мои люди вернулись в Лондон, – нахмурился Майлс. – Случись что, и вас с герцогом некому будет защитить. Нет, это слишком рискованно. Пожалуй, мне лучше подождать, пока Гаррет не вернет в Четэм часть своих матросов.

– Англичанин, ты что, забыл, с кем имеешь дело? – шутливо ткнула его под ребра Кэтрин. – За всю жизнь меня смог одолеть только один-единственный мужчина, некий Трелен по прозвищу Лис. Но и у него во второй раз ничего не вышло бы.

Майлс не улыбнулся ее шутке, но взял Кэтрин за подбородок и заглянул ей в глаза.

– Все это очень серьезно, Кэт. Если Эдварду станет известно, что вы с Джеффри остались здесь в одиночестве, он может пойти на что угодно.

– Ты напрасно так волнуешься, – покачала головой Кэтрин. – За несколько дней с нами ничего не случится. Ты успеешь прислать сюда охрану. Ну а если Эдвард появится раньше, я сама сумею с ним справиться. Я сумею превратить наш дом в неприступную крепость.

– А ты не забыла про миссис Оливер? Виктория писала о том, что ее экономка в сговоре с Эдвардом.

– О, боже, неужели ты думаешь, что я испугаюсь какой-то миссис Оливер? Один неверный шаг, и я вздерну ее на перекладине!

Майлс немного подумал, вздохнул и принял окончательное решение.

– Хорошо, Кэт, пусть будет по-твоему. В оружейной есть пистолеты. Кроме того, принеси в спальню Джеффри шпагу и обещай ни под каким предлогом не покидать дом в мое отсутствие.

– О, господи, – вздохнула Кэтрин, закатывая глаза. – Ты говоришь так, словно мы с тобой на войне.

– Хуже. На войне ты всегда знаешь, кто твой друг и кто твой враг. Здесь же не знаешь, кому и верить-то. – Он поцеловал Кэтрин и добавил: – Будь осторожна, любимая.

– Обещаю сделать все, как ты сказал, любимый.

Через час Майлс был уже на пути к Лондону.

В тот же вечер Кэтрин сказала Люси, что останется с Джеффри на всю ночь, и отослала ее отдыхать. Со шпагой, висящей возле запертой двери, и с тремя заряженными пистолетами на полке Кэтрин чувствовала себя в полной безопасности и готова была дать отпор любому безумцу, который захотел бы проникнуть в комнаты герцога.

После ужина она уселась в кресле напротив Джеффри и принялась ему читать из шекспировского «Сна в летнюю ночь». Когда она стала говорить за героев пьесы разными голосами, Джеффри развеселился и долго смеялся. Кэтрин, закончив второй акт, стала прохаживаться по комнате.

– Но еще больше мне нравится у Шекспира «Комедия ошибок», – сказала Кэтрин. – Это история о мальчиках-близнецах, которых разлучили в детстве. Если хочешь, я почитаю ее тебе завтра, папа.

Джеффри покачал головой и поморщился.

– А, понимаю, – улыбнулась Кэтрин. – Две комедии подряд – это действительно неправильно. Хорошо, тогда попробуем «Юлия Цезаря», но мне будет чертовски трудно говорить на разные лады мужскими голосами.

Герцог счастливо улыбнулся.

Послышался стук в дверь – это оказалась Люси.

– Виктория, если ты решила остаться на всю ночь возле отца, почему бы тебе не лечь в гостиной? – сказала она. – Ты можешь постелить себе на диване и оставить дверь открытой. Вот ключ. Туда никто не заходил с тех пор, как ты уехала из дома – тогда, в ноябре.

Люси протянула Кэтрин ключ и улыбнулась Джеффри:

– Доброй ночи, ваша светлость. Доброй ночи, Виктория.

Она помахала рукой и скрылась.

Кэтрин заперла дверь на ключ и посмотрела на дверь, ведущую из спальни в примыкающую к ней гостиную. Затем пожала плечами и снова села напротив Джеффри. Взяла в правую руку томик Шекспира, продолжая держать в левой ключ, который дала ей Люси.

– Папа, – сказала она, – ты не мог бы положить куда-нибудь к себе этот ключ? У меня на платье нет карманов.

И она протянула герцогу раскрытую левую руку с лежащим на ней ключом.

Джеффри взял ключ и увидел шрам на ладони Кэтрин. Пристально всмотревшись, он поднял взгляд к лицу Кэтрин. Глаза его наполнились слезами, и Кэтрин увидела, как складываются губы Джеффри, пытаясь произнести какое-то слово. Затем послышался его низкий надтреснутый голос:

– Кэт-трин.

Ей показалось, что она ослышалась.

– Что ты сказал? – переспросила Кэтрин.

Джеффри повторил, на этот раз уже более уверенно и ровно:

– Кэтрин.

– Кто тебе сказал, что меня зовут Кэтрин? – настороженно спросила она.

Джеффри повторил, не сводя глаз со шрама на ее ладони:

– Кэтрин. Моя Кэтрин.

– Твоя Кэтрин? – недоуменно переспросила она. – Не понимаю, что ты этим хочешь сказать.

Джеффри протянул ей ключ и указал на дверь, ведущую в гостиную

– Гостиная? Ты хочешь, чтобы я прошла в гостиную? – спросила Кэтрин. Он потряс головой, указал на Кэтрин, на себя и на дверь. – А, ты хочешь, чтобы я пошла туда вместе с тобой.

– Д-да, – кивнул Джеффри.

– Ничего не понимаю, но если тебе так хочется…

Кэтрин вручила Джеффри зажженный канделябр и покатила его кресло к двери гостиной. Когда она отперла и открыла дверь гостиной, из нее дохнуло холодом нежилого помещения.

– Как бы нам здесь не замерзнуть, – сказала Кэтрин. – Может быть, вернемся назад?

Взгляд Джеффри стал таким умоляющим, что Кэтрин сдалась и вкатила кресло в темную комнату. Она взяла из рук Джеффри канделябр и от него зажгла все свечи.

Она подкатила кресло к дивану, и вдруг раздался голос Джеффри:

– Т-там. С-смотри там, – он указал рукой на большую, прикрытую холстом картину, прислоненную к стене.

Кэтрин взяла в руку канделябр, откинула холст и присела, чтобы лучше рассмотреть картину. На ней была изображена молодая женщина с двумя девочками-близнецами на руках.

– Если бы ее глаза были не голубыми, а зелеными, мы были бы похожи с ней как две капли воды. Это твоя жена, Евангелина?

Джеффри кивнул, поднял руку, указывая на картину, и сказал:

– Моя Кэтрин.

Она поднесла канделябр ближе к холсту и принялась рассматривать прелестных зеленоглазых девочек с льняными волосами. Потом Кэтрин увидела нарисованные на их тонких шейках золотые цепочки с золотым кулоном-сердечком и едва не выронила канделябр.

– У меня есть точно такой же кулон, – сказала она, обращаясь к Джеффри, а затем присмотрелась к буквам, видневшимся на кулонах, и на одном из них увидела К, а на втором В и спросила: – Это Виктория?

– Да, – ответил Джеффри.

Кэтрин поставила канделябр на пол, обернулась к Джеффри и беспомощно сказала сквозь застилавшие глаза слезы: