Северо-Шотландское нагорье, апрель 1296 года

– Миледи!

Пронзительный крик расколол тишину горной долины.

Вспугнутые вороны взлетели в небо с оглушительным карканьем.

Тамлин Макшейн, собиравшая первые весенние фиалки, выпрямилась я убрала с лица пряди медовых волос, наблюдая за воронами.

«Дурное предзнаменование», – прошептал ей внутренний голос.

Тамлин обладала особым даром определять по поведению птиц, что ее ждет. Утром она проснулась от кошмара. Ей приснились каркающие вороны и приближающаяся гроза. Она поежилась.

Взобравшись на вершину холма, парнишка закричал:

– Миледи! Он едет!

Отбросив мрачные мысли, Тамлин улыбнулась парнишке, рухнувшему у ее ног.

– Тише, Коннор Ог, переведи дух, пока не испортил цвет этих фиалок.

– Мой пони сбросил меня. Вы должны вернуться, миледи, – сказал он, – чтобы можно было запереть ворота.

– Ради Бога, кто же это едет, что надо запереть ворота Гленроа?

– Всадники из Лохшейна сообщили, – прошептал парнишка, – что английский король, ужасный Эдуард Длинноногий,[1] взял Кинмарх в осаду. Они подняли знамя с драконом. Прошел слух, будто ваш отец мертв. – По его лицу побежали слезы.

Хадриан из Кинмарха мертв? Чепуха. Она бы почувствовала это.

– Лэрд не мертв, дружок. Я бы это почувствовала.

Парнишка просветлел лицом.

– Может, так и есть. Вас же коснулась кровь Сид.[2] И всё же его штандарт видели на дороге от Лохшейна около священных троп – зеленый дракон на черном поле!

– Дракон Шеллон? Ну конечно же, это шутка. Чтобы дракон пришел в День святого Георгия? Беги в Гленроа, Коннор Ог, и не оглядывайся. Я приведу мою лошадь.

Уронив корзину фиалок, Тамлин поспешила на дальнюю сторону холма, где оставила кобылу Бансид щипать траву. Тамлин опустилась на колени, чтобы развязать кожаные ремни, которыми была стреножена лошадь. Она накинула на плечи плащ и попыталась сесть верхом, но лошадь выдернула повод из ее рук, видимо, желая остаться и досыта наесться волшебной весенней травы.

– Животные редко осмеливаются есть траву внутри волшебного круга, так что ты, наверное, думаешь, что маленький народец считает тебя особенной. Не досаждай мне, или я поговорю с кожевником, чтобы он сделал на моем новом плаще подкладку из пятнистой кожи, глупое ты животное.

Кобыла вскинула голову, увидела кнут и напряглась. Воспользовавшись этим, Тамлин взобралась ей на спину. Кобыла пронзительно заржала.

Откуда-то издалека донесся рокот, низкий, как гром в летнюю грозу. От этого звука по спине Тамлин пробежали мурашки, зловещий шум был совершенно необычен. Казалось, скорбный крик Бансид был предзнаменованием. Тамлин вспомнила ночной кошмар, разбудивший ее на рассвете. Задрожав, она заставила себя отбросить эти мысли. Видимо, с другой стороны перевала собирается гроза. Девушка обернулась, чтобы осмотреть пурпурные холмы, окружавшие Глен-Шейн. Утреннее небо у Дан-Кинмарха было какого-то странного серого цвета.

Холод запустил ледяные пальцы в ее душу. В конце концов лошадь повиновалась натянутым поводьям. Тамлин почувствовала возрастающую потребность поскорее добраться до Гленроа. Плащ развевался за спиной, она наклонилась вперед, побуждая лошадь перейти в галоп. Как только они достигли равнины, она оглянулась. Горизонт над Кинмархом стал почти черным.

Поднявшись на гребень холма, Тамлин заметила вооруженных всадников на боевых конях, въезжающих в узкую горную долину. Англичане!

Из зарослей древних сосен появился головной отряд. Вперед вырвались несколько всадников. Их чудовищные кони широкими шагами пожирали дерн. Тамлин подумала было, что они не заметили ее. Но их крики свидетельствовали о другом. Пустив лошадь в галоп, Тамлин помчалась по тропинке, ведущей в лес. Тропинка петляла вокруг холма, а потом вдоль крутых скал Лохшейн-Мор. Тамлин поскакала по узкой тропинке, петляющей в густых зарослях дубов, лип и вязов.

Всадникам пришлось скакать через подлесок, где росли шиповник и жимолость. Лошадь углублялась в лес. Когда преследователи стали отставать, Тамлин с облегчением вздохнула.

Ей необходимо обойти всадников с фланга и вернуться по собственным следам к морским пещерам под скалами Гленроа. Тайный проход связывает их с древними пещерами пиктов, которые позволят ей пробраться в крепость. Ни ехав из леса, Тамлин пришпорила Бансид.

Пять всадников появились из-за деревьев, ограничивающих мертвый угол обзора Гленроа. Их грозные боевые кони поднимали копытами комья мягкой грязи высоко в воздух.

Развевающийся плащ Тамлин увал ей на лицо и запутался на ее руках и поводьях, отняв драгоценное время. Бегство к береговым скалам только раскроет преследователям тайну их существования. Этот путь теперь закрыт. Единственное, что ей остается, – это попытаться добраться до поместья сестры Кинлох.

Тамлин сжала губы, чувствуя, что лошадь начинает уставать. Если бы ей удалось добраться до леса Кинлоха, спасение было бы возможно. Вдруг копыто кобылы попало во впадину в мокрой от дождя тропе, и Тамлин вместе с лошадью рухнула на землю. Голова у нее кружилась, когда она поднялась и ощутила жгучую боль в ноге.

Три воина догнали ее и спешились. В панике загнанного в угол зверя она попыталась прорваться между ними, но мешала вывихнутая лодыжка. Смеясь и издеваясь, они толкали ее от одного к другому – свора собак, терзающих беспомощную жертву.

– Миловидная девица, – сказал один, сбрасывая с головы капюшон кольчуга. – Иди-ка поцелуй нас, девочка.

– Да я скорее поцелую прокаженного!

– Здесь нет прокаженных, но ты можешь поцеловать мою любимую змею.

Все захохотали.

Тамлин вздрогнула, когда до нее дошел смысл сказанного, посмотрела на норманна с отвращением, уперлась руками в пластины его нагрудника и оттолкнула назад к лошади.

– Не нужно бояться нас, милашка. Мы гораздо чище твоих немытых одетых в юбки земляков.

Тамлин судорожно сглотнула. Эти мерзкие собаки собираются изнасиловать ее! Девушка сосредоточилась на том, чтобы достать из сапога кинжал.

В следующее мгновение она стала произносить оберег, заклинание, едва шевеля губами, но тут же в ужасе остановилась, осознав, что призывает дыхание дракона. В этот момент самый молодой рыцарь схватил ее за талию и толкнул спиной к другому мужчине. Подъехали еще двое всадников, одетых в алый и золотой цвета Плантагенета. Три потускневших золотых леопарда красовались на их накидках.

– Надо было догадаться, что сэр Дирк вспугнет какую-нибудь пташку.

Тамлин попыталась оттолкнуть и этого рыцаря, но он нависал над ней.

Руки сэра Дирка легли ей на плечи, затем скользнули к ее шее.

– Признаться, мы не ожидали увидеть такую, как ты. Нам говорили, что шотландки – сестры свиней, а на груди и животе у них синяя чешуя.

– Убери от меня свои грязные лапы, собака.

– Эти шотландцы слишком распустили языки. Давайте проучим их, – прорычал второй, – и начнем с этой сучки.

Тамлин тщетно пыталась вырваться. Руки рыцаря блуждали по ее телу. На его лице появилась улыбка, когда он разорвал ее корсаж. Тамлин попыталась прикрыть грудь.

Рыцарь схватил ее за запястья, вынудив Тамлин отпустить края разорванного платья. Он нагнулся к ней и опустил губы на выпуклость ее бледной груди. Ее попытки вырваться из его рук только вызвали у него злую улыбку. Грязная тьма владела душой этого человека.

– Дирк Пендегаст достоин своего имени.[3] Он лучший фехтовальщик Черного Дракона, – рассмеялся один из рыцарей.

Рыцарь поддел носом ткань разорванного платья, чтобы обнажить ее грудь, и, похотливо ухмыльнувшись, объявил:

– Чешуи не вижу. Ни синей, ни какой-либо другой.