– Если бы здесь был мой ткацкий станок, сколько бы красивых вещей я смогла выткать. Чем больше прикроешь стены этой комнаты, тем лучше она будет выглядеть.

– Неужели все это ты сделала своими руками? – Габриель был поражен. Его тети и Фиамма были искусные рукодельницы, но ему не доводилось видеть такой прекрасной работы. – Это все из сундука с приданым?

– Медный чайничек – не мое изделие, Габриель. Я привезла его с собой. И это тоже, – Дженни приподняла край кружевной скатерти, белопенной волной растекавшейся по грубому дощатому столу. – Маленький коврик я обменяла на… ну, лучше сам посмотри в другой комнате. – Она смущенно улыбнулась.

Габриель открыл двери в маленькую спальню. Почти всю комнату занимал громадный, роскошный, толстый матрац, устланный простынями, вышитыми руками Дженни. Но это еще не все. В углу комнаты стояла большая цинковая ванна, наполненная до краев водой, над которой поднимался пар.

– Раздевайся. Я приготовила это для тебя, – она стояла на пороге, глядя на Агнелли.

– Для меня? Что ты имеешь в виду – ванну или… постель? – Он обнял Дженни. – От тебя пахнет очень приятно… сиренью и лавандой… и волосы такие душистые.

– А от тебя брр… ужасно. О, нет! Опять не то слово. – Она вспыхнула. – Я хотела сказать, что запах очень сильный… едкий. Нет, не то… мужской. Вот, Теперь правильно. От тебя пахнет потом, пылью и тяжелой работой… а у губ вкус пива, – добавила она после поцелуя. От его пальцев на щеках Дженни остались пятна сажи.

– Гейб, если хочешь попробовать мой «шведский стол», лезь в ванну. Полежи в горячей воде, отведай из маленького стаканчика «живой воды», чтобы потом лучше почувствовать вкус шведских кушаний.

– Ты – мое любимое шведское кушанье, – усмехнулся Габриель.

Дженни ласково улыбнулась ему и расстегнула верхнюю пуговицу под его воротничком. Он сам снял рубашку. Потом расстегнул брюки, и она стащила их с его бедер. Ее глаза впитывали красоту его сильного тела. Габриель встал в ванну, и Дженни аккуратно вылила на него кувшин воды, стоявший на краю плиты. Она следила взглядом, как ароматные струйки стекают с шеи на широкие плечи, на грудь, на узкие бедра. Ее синие глаза потемнели от желания.

– Эй, ты, кажется, изменила свое решение? – спросил Габриель хриплым шепотом. У него перехватило дыхание. Он был наэлектризован, его возбуждение росло. Габриель быстро согнулся и сел в воду. – Что ты готовишь для меня, cara? – Он задорно улыбался.

– Я передумала. У меня верное сердце, Гейб. Ты показался мне таким… обиженным и сердитым, что я почувствовала…

– Славное сердце для мужчины, которому ты отдашь его, cara. И вообще, с чего ты взяла, что я злюсь? – спросил он язвительно.

На ее милом лице промелькнуло выражение раскаяния. Габриель подумал, что она хочет рассказать ему о свидании с Карвало. Но он ошибался. Дженни словно и не заметила его вопроса.

– Я подумала, что должна успокоить тебя, если у меня получится. Ты ведь не раз утешал меня. И я ужасно скучала без тебя и… а готовлю я настоящий шведский… пир. – Она облизала губы, влюбленно глядя на Габриеля. – Англичане считают, что «шведский стол» – это хлеб с маслом. У меня для тебя кое-что вкусненькое – Inlagd sil, что значит «соленая сельдь», черный и белый хлеб и, конечно, масло, копченый угорь и печеный картофель «Гассель». Я не достала мяса северного оленя, так что тебе придется довольствоваться телятиной, пюре из курицы и «кетбударом» – мясными тефтелями по-шведски.

Он прищурился.

– Я буду доволен, если ты… потрешь мне спину, Дженни.

– Подожди минутку. Я посмотрю, чтобы ничего не пригорело.

Она торопливо подошла к плите. Габриель ловил взглядом каждое ее движение. Дженни сняла с огня кипящую кастрюлю и подняла крышку. От пахнущего пряностями горячего пара ее лицо разрумянилось. Стоя за спиной Габриеля, она стала массировать ему шею, разминать сильные мускулы плеч, ощущая, как под ее пальцами с него спадает напряжение. При первом же прикосновении ее рук из его памяти улетучились и подозрение, и гнев. Осталось одно только желание. Он страстно хотел Дженни. Габриель откинулся назад и посмотрел на нее.

– Теперь я понимаю, почему так много говорят о шведском массаже. Он очень хорош. Пока ты массируешь меня, cara, расскажи мне о… – Дженни поцеловала его, заставляя замолчать.

– Молчи. Ничего сейчас не говори.

Он закрыл глаза и постарался сосредоточиться на вкусе вина и сильных, нежных пальцах, мнущих, поглаживающих и поколачивающих его плечи и спину. Габриель успокоился и почти задремал от удовольствия. Вдруг на него обрушились каскады воды, и он широко раскрыл глаза. Дженни отжимала губку у него над головой.

– Закрой глаза. – Она держала в руке большущий кусок сваренного Софией мыла. – Сейчас я вымою тебе голову. У тебя в волосах зола… – От мыльной пены голова Габриеля стала белой, – … и сажа на лице… – Дженни смыла грязь с его высокого лба, щек, твердого подбородка. Вторая рука ласково скользила по гладкой, смуглой коже шеи, плеч, по спине вдоль лопаток. У него сильные руки, длинные красивые пальцы, широкая грудь. Она с удовольствием мыла его.

– Встань, но не открывай глаза, а то мыло попадет и будет щипать, – приговаривала Дженни, будто купала ребенка. Габриель встал. Он был великолепен. Она прошлась губкой по его крепким ягодицам, сначала по одной, потом по другой икре, по одному бедру… по другому… между ними… Он шумно вдохнул воздух.

– Тебе лучше сесть, – сказала Дженни смеющимся голосом.

– Ты лучше побыстрее смой с меня это проклятое мыло, – пробормотал он, опускаясь в воду.

– Сейчас-сейчас. Не открывай глаза, я принесу еще теплой воды. Еще не открывай. – На него полилась вода, – … в волосах еще осталось мыло.

Еще нет… еще рано…, – повторяла она и лила на него теплую воду. – Вот теперь можно. – Габриель открыл глаза, на длинных черных ресницах блестели бриллиантовые капельки. С воплем восторга он выскочил из ванны и обхватил ее мокрыми руками. Его сверкающая влажная кожа прильнула к ее обнаженному шелковистому телу. Его губы прижались к ее рту. Их объятие было таким крепким, что вытеснило воду… «Вода испарилась от жаркого, страстного поцелуя», – подумал Габриель.

– Габриель, в мои планы… это не входило. Искушение…

– Помолчи, любимая, – велел он, и она замолчала. Потом, еще влажные, они оказались в постели, погруженные в глубину своих чувств. Дженни слизывала капельки воды с его шеи, изгиба рук, с его груди. Он гладил, ласкал ее тело, и она мгновенно почувствовала нарастающее желание. Ее язык, губы, нежные ловкие пальцы исследовали каждый дюйм его тела.

– Теперь ты больше не будешь скучать по мне, а? – страстно прошептал он ей на ухо. Спустя долю секунды, он вошел в нее. Она жаждала его, ощущала его всего.

– Мне еще недостаточно… еще не хватает тебя… – выдохнула она и участила движения. Он вошел глубже. Их тела горели от возбуждения, они вместе подошли к моменту сладострастного восторга, поднимаясь все выше и выше на волнах блаженства. Габриель снова и снова повторял ее имя. Затем, утомленные, они долго лежали в объятиях друг друга.

– Дженни… Дженни… нам нужно поговорить… о тебе и… обо мне, – заговорил он позже прерывистым шепотом.

В комнате стемнело, и только косой луч света из-под двери проникал в сумеречную спальню.

– Да, но я не знаю, что тебе ответить, – Дженни тяжело вздохнула и крепче прижалась к его груди. – Так не может продолжаться, и в то же время мы не можем устоять против искушения. Мне кажется, пока мы будем в одной комнате, в одном доме, на одной улице и даже в одном городе…

– Или на одной и той же земле? Мы принадлежим друг другу, – Габриель приподнялся, опершись на локоть и заглядывая ей в глаза. Но было так темно, что он не увидел ничего, кроме синего небесного блеска. – Это как раз то, что нам надо.

– Ну, вот, все начинается сначала – поспешные выводы, решения. И что значит твое «это как раз то, что нам надо?» А у меня ты спросил, чего я хочу?