Впрочем, даже это не изменит того непреложного факта, что сама она замужем.

– И как только тебе удалось уговорить меня пойти на такое? – недовольно проворчал Гаррик.

– Наверное, мне помог джин, выпитый тобой вчера в немалом количестве, – добродушно усмехнулся Лайонел.

Они ехали верхом на высокорослых гнедых жеребцах по одной из центральных аллей городского парка. Как раз в это время сюда на прогулку выезжала вся оставшаяся на лето в городе знать. Аллеи были заполнены живописно разодетыми всадниками на породистых лошадях и легкими открытыми экипажами, в которых сидели нарядные дамы и господа.

От выпитого накануне у Гаррика раскалывалась голова, и он искренне сожалел, что согласился отправиться с Лайонелом на верховую прогулку в надежде на то, что при более тесном общении ему удастся наконец понять, мошенник перед ним или когда-то горячо любимый старший брат.

Мимо них в открытом экипаже проехали две хорошенькие юные блондинки. Лайонел галантно привстал в седле и поприветствовал их, приподняв свою шляпу. Девушки кокетливо улыбнулись, а одна из них даже игриво подмигнула ему.

Гаррик искоса наблюдал за самодовольным выражением его лица. Лайонел всегда умел обращаться с женщинами, всякий раз добиваясь своей цели, будь то простая служанка или знатная особа.

– А ты совсем не изменился, – небрежно заметил Лайонел, не упуская случая помахать рукой в лайковой перчатке проезжавшей мимо симпатичной пышной брюнетке. – Все такой же бука. Ты не знаешь, кто эта красотка?

– Ты что, забыл? Я сам вернулся в Лондон пару недель назад, – огрызнулся Гаррик. Должно быть, это действительно Лайонел, а не мошенник. Уж очень живо он интересовался всеми хорошенькими жительницами Лондона!

Или Гаррик, подобно родителям, тоже поверил в это, потому что очень хотел, чтобы он оказался его настоящим братом, а не самозванцем?

– Почему ты вчера после карточного клуба не поехал со мной к мадам Болье? – поинтересовался Лайонел.

Гаррик молча отвернулся. В детстве у него никогда не было тайн от старшего брата, но теперь он не мог открыться, что после ночи с Оливией Грей у него нет ни малейшей охоты проводить время в постели шлюхи. Честно говоря, он с трудом подавлял в себе желание забыть обо всем на свете и очертя голову броситься к Оливии в Эшбернэм.

– Это, случайно, не связано с твоей кратковременной поездкой за город? – лукаво спросил Лайонел, окидывая брата внимательным взглядом.

– Что ты имеешь в виду? – напрягся Гаррик, несмотря на то что считал, что Лайонелу ничего не известно. Миссис Райли, конечно, догадалась о том, что произошло той ночью между ее хозяином и молодой гостьей, но перед отъездом в Лондон Гаррик, улучив момент, убедил ее в том, чтобы она держала язык за зубами во избежание неприятных для нее же самой последствий.

– Ты уехал из Лондона, никого не предупредив, и отец был не на шутку рассержен этим. Твое возвращение в город было столь же неожиданным, сколь и отъезд днем раньше. Мама говорит, что с того дня, когда ты снова появился в Лондоне, тебя не покидает дурное настроение, – беспечно проговорил Лайонел.

Гаррик жадно следил за выражением лица брата, но так и не заметил никакой наигранности или иных признаков излишней осведомленности об Оливии. Прекрасно зная о жестокости Арлена, виконт не хотел подставлять ее под удар.

– Я уже давно не тринадцатилетний юнец, постоянно готовый к любовным играм, – проворчал Гаррик. – Женщины легкого поведения больше меня не интересуют.

Лайонел откровенно удивился:

– Тебя не привлекают красивые женщины? Какая разница, принадлежит ли она к представительницам древнейшей профессии или же к так называемым порядочным женщинам? Красавица всегда достойна мужского внимания, а у мадам Болье их предостаточно…

– Я рад, что тебе у нее понравилось, – равнодушно обронил Гаррик. Его мысли и сердце теперь были заняты только Оливией. Ах, как ему хотелось снова увидеться с ней!

– А вот и отец! – негромко воскликнул Лайонел, расплываясь в любезной улыбке.

Навстречу им верхом на роскошном буланом коне ехал граф Стэнхоуп. Завидев сыновей, он остановился, они тоже натянули поводья своих скакунов.

– Мне сообщили, что вы вдвоем отправились в парк, – сухо проговорил он, переводя взгляд с Гаррика на Лайонела. – Ты не забыл, Лайонел, что мы договорились вместе отобедать в клубе?

Гаррик был поражен! Уж если граф пригласил в клуб для избранных знатных господ Лайонела, значит, он собирался официально признать его своим старшим сыном.

– Я не забыл, отец, – торопливо ответил Лайонел. – А почему бы не захватить с собой Гаррика?

– Отличная идея, – кивнул граф, окидывая Гаррика внимательным и не слишком одобрительным взглядом.

Младший сын с покрасневшими от ночного бдения за карточным столом глазами, припухшим с похмелья лицом, ненапудренными волосами, стянутыми сзади косичкой, а также в одежде темных, мрачных тонов являл собой весьма непривлекательное зрелище.

Лайонел, напротив, выглядел настоящим светским щеголем в своем бирюзовом камзоле, синем жилете и серебристо-серых панталонах, из-под которых выглядывали ослепительно белые чулки.

Гаррик мог по нескольку дней не снимать с себя одного и того же камзола. Лайонел же, напротив, был очень щепетилен в этом отношении и всегда заботился о своей внешности.

– Едем с нами! – Лайонел дружески положил руку на плечо Гаррика. Тот молча отшатнулся. – Ну?

– Не хочу вам мешать, – выдавил он наконец, не смея взглянуть на пристально смотревшего на него графа.

– Ты нам нисколько не помешаешь, – быстро проговорил тот. – Я тоже хочу, чтобы ты поехал с нами. Только одна к тебе просьба – переоденься и напудри волосы. В клубе немало моих друзей, которым захочется поближе познакомиться с тобой, Гаррик.

Младший сын сдержанно кивнул, в душе изумившись такому повороту событий. Зачем отцу брать с собой в клуб еще и его, если он собирается представить там Лайонела как своего наследника?

На лице графа появилась довольная улыбка.

– Вот и отлично! Жду вас обоих дома.

Развернув коня, он тронул его к выходу из парка.

Оба сына молча смотрели ему вслед.

– Признаться, я удивлен тем, что он захотел взять меня в клуб, – покачал головой Гаррик. – Особенно теперь, когда у него есть ты.

– Ну ведь он еще не объявлял о том, что я и есть его давно пропавший и наконец вернувшийся старший сын, – пожал плечами Лайонел.

– А ты, значит, только этого и ждешь? – испытующе посмотрел на него Гаррик.

– Я не лгу! – возмутился Лайонел. – Я именно тот, кем себя называю. Я – его первородный сын!

Гаррик ничего не ответил, пытаясь отыскать истину в голубых глазах собеседника. Но тщетно! Если он действительно был мошенником и охотником за чужим наследством, то, несомненно, еще и превосходным актером.

– А тебе это не по нраву? – уставился на него Лайонел.

– Собственно, почему это вообще должно меня волновать? Мне титул графа и даром не нужен. Я предпочитаю мой Барбадос этой вечно холодной и слишком сырой земле.

На лице Лайонела как будто мелькнула довольная улыбка, но он отвернулся так быстро, что Гаррик не успел убедиться в этом.

– Даже если ты и есть мой брат, сомневаюсь, что нам удастся восстановить прежние отношения взаимной привязанности и полного доверия, – напрямую бросил Гаррик. – Мы похоронили тебя, Лайонел, много лет назад. Со времен Иисуса Христа еще ни разу не бывало подобных чудесных воскрешений…

Они вошли в библиотеку. Это было просторное помещение с высокими потолками, отделанное деревом и лепниной, с роскошным голубым персидским ковром на полу и множеством стульев, столов и диванчиков. С потолка свисали две массивные хрустальные люстры. Гаррик шел чуть позади отца и Лайонела. Когда все трое остановились на пороге, все головы посетителей повернулись к ним, и в комнате воцарилась выжидательная тишина.

– Прошу сюда, – с улыбкой обратился граф к сыновьям и величественной походкой направился к одному из никем пока не занятых диванов, рядом с которым стояли два клубных кресла.