Литмир - Электронная Библиотека
A
A

– Я сообщил ему, что вы богослов.

– И поэтому он так расхохотался по-своему, по-ослиному?

– Более того! Он мне ответил, что вы сделаете во сто раз лучше, если свернете с пыльного пути дидактических лжеизмышлений на веселую тропу жизни. Ваши книги – гробницы, мой дорогой друг!

Бальтазар был изумлен, что осел способен так хорошо изъясняться, но уже внутренний голос шепнул ему, чтобы он отнесся к словам собеседника с недоверием. Разве существует на свете что-то более серьезное и более благородное, чем познание Бога? Где самое ученое место в этом краю – и, без сомнения, во всем свете, – как не Дрезденская семинария, управляемая доктором Тобиасом Пеккертом и отечески опекаемая ректором Дитрихом Франкенбергом, эта обитель высокой науки, которую Реформация возродила к новой жизни? Разве какой-то осел и какой-то попугай имеют право рассуждать на эту замечательную тему?

Человек в зеленом камзоле, видя колебания Бальтазара, весело продолжал:

– Дорогой соперник великих докторов, я не настолько I самоуверен, чтобы беседовать с вами о Причинах или Принципах. В этом случае я запутался бы в сетях вашей науки. Но есть один пункт, в котором я способен отлично вас просветить. Ваш осел сообщил мне: вы голодны. Поэтому приглашаю вас последовать за мной. За два шага отсюда я покажу вам отлично сервированный стол. Вы пообедаете в исключительно порядочной компании, ну а уже потом – за науку, молодой человек! На пустой желудок и голова не варит.

Бальтазар пробормотал несколько фраз, смысл которых никто не смог бы понять, включая и его самого, потому что голод в самом деле терзал ему желудок – он это почувствовал сразу, как только выехал из Баутцена. Пастор, увлекшись советами, позабыл снабдить его провизией и деньгами на дорогу. Кто бы ни был этот незнакомец, он, по меньшей мере, оказался способен на добрый поступок, пригласив мальчика насытиться. Ни наука Пеккерта, ни наука Франкенберга, ни даже наука Лютера, ни все они вместе не смогли бы соперничать с этим приглашением – таким удачным и таким своевременным. Бальтазар был очень им растроган и, снова взгромоздившись на своего осла, последовал за Паппагалло по направлению к лесу.

Как оказалось, этот долговязый дьявол в огромной шляпе и шутовском наряде был руководителем странствующей труппы актеров, которая пересекала Германию, направляясь в Италию. Эти лицедеи разбили лагерь на лесной поляне, и когда там появился почтенный Альгезипус Камениус Астрабаль в сопровождении Бальтазара, их встретили настоящей овацией.

– Мои дорогие братья, разрешите представить вам богослова, который направляется в Дрезден. Ему все известно о небе и о земле, об ангелах и о демонах, о жизни Мелхиседека и о книге Иезекииля, но он проголодался как волк. Принимаете ли вы его к своему столу?

– Будем осторожны, – заявил шут гороховый в колпаке с колокольчиками и в камзоле, который был желтым справа и черным слева, – ведь нельзя исключить, что под личиной этого высокоученого богослова прячется ужасный колдун. А что если он способен обратить меня в яйцо, посолить и съесть? Я знал одного такого, который превращал девушек в индюков, лошадей в крыс, а грибы в ежей…

Бальтазар рассмеялся:

– А вот я знал одного, кто врал так нескладно, что никто ему не верил!

– Брависсимо! – воскликнула девушка в пестром платье, какие носят венгерские крестьянки. – Вот тебе и утерли нос, Кассотти, старый лис со стертыми от постоянной беготни лапами… А ты, парень, хоть и богослов, но башка у тебя хорошо варит! Паппагалло, чего же ты ждешь? Не пора ли тебе приказать, чтобы нашего гостя обслужили со всеми почестями, полагающимися господину такого высокого ранга?

Комедианты в силу своей актерской проницательности сразу поняли, что Бальтазар не только несчастен, но и обижен судьбой, и во время трапезы, к которой он был приглашен, сделали все возможное, чтобы отвлечь его от грустных мыслей. Их было семеро, и, сменяя друг друга, они показали Коберу-сыну спектакль, какого он никогда на видел. Пока одни потчевали его обильной едой, другие привели медведя, и тот пустился для него в пляс. Обезьяны, одетые, как люди, сыграли небольшую пьесу под музыку дудочки. Три клоуна изрядно поколотили друг друга, а девушка спела, подыгрывая себе на лютне. Чудак в колпаке с колокольчиками продемонстрировал несколько фокусов: сначала он незаметно стащил стакан, потом бутылку и наконец жаркое, которое немного погодя Бальтазар обнаружил у себя на тарелке.

Все это они проделывали так весело, с таким искренним дружелюбием, что наш герой стал хлопать в ладоши и громко смеяться, при этом старательно поглощая все подаваемые яства и вина. Сидя возле него, Паппагалло комментировал спектакль, как это делается на ярмарках. Он рассказывал, что Пепинстер – самый умный медведь среди всех, живущих на планете, что обезьяны Вагнер и Пепита получили свои ордена из рук самого императора, что прекрасная Роза, которая так чудесно пела, подыгрывая себе на лютне, очаровала все королевские дворы Европы и что три принца предлагали ей руку и сердце; а шут гороховый в колпаке с колокольчиками будто бы служил личным секретарем у вице-епископа Льежского. Словом, все они были знамениты, что преисполнило Бальтазара почтением и восторгом.

И не удивительно, что по окончании этой трапезы, приправленной такими разнообразными развлечениями, наш друг начал клевать носом и почувствовал глубокое доверие к людям, которые так хорошо накормили его и развлекли, забыл и о том, что направляется в Дрезден, и о семинарии, и о докторе Пеккерте. Убаюканный новой песенкой Розы, он соскользнул под стол и мирно уснул.

Он проспал всю ночь и весь последующий день. Комедианты свернули свой лагерь, положили молодого парня в повозку с багажом и направились в Радебель, что за несколько миль от Дрездена, где собирались дать представление в итальянском стиле. Когда Бальтазар проснулся, уже вечерело, и он не сразу сообразил, где находится. Может быть, это сон или видение? Перед ним, на подмостках, бегали и яростно жестикулировали какие-то люди, выкрикивая громкие и пышные фразы, а толпа человек в тридцать смотрела на все это, разинув рты.

И только тогда, когда подошла Роза, к нему вернулась память.

– О! – запинаясь, пролепетал он. – Да ведь я опаздываю… Мне надо в Дрезден, там меня ждут. А где мой осел, скажите, пожалуйста?

Девушка его успокоила. Дрезден за два часа езды, осел мирно пасется вместе с лошадьми. Завтра утром он сможет отправиться в путь, отдохнувший, да и денег они ему немного дадут. Всю сегодняшнюю выручку отдадут ему.

– Ну что вы! – запротестовал он. – Да не надо мне этих денег! Вы слишком добры ко мне, к человеку, который вряд ли когда-нибудь сможет вернуть этот долг.

– Ты очень рассердишь Паппагалло, если откажешься, – произнесла Роза. – Его ведь называют также Благородное Сердце. Однако ты не беспокойся, настанет день, когда мы встретимся опять, и кто знает? Возможно, тогда ты сможешь нас выручить.

– Я вам это обещаю! – торжественно произнес Бальтазар.

И с большим интересом стал смотреть театральное представление, которое давали у него на глазах.

В девять вечера лампионы погасли.

– Ну как? – спросил человек в зеленом камзоле, подходя к нашему другу. – Тебе нравится? Разве комедия чем-то уступает богословию?

– Увы, – пробормотал Бальтазар, – я не умею так хорошо говорить, как вы. У меня как бы гиря на языке…

– Демосфен, великий оратор древности, – с чувством произнес Паппагалло, – в молодости страдал от врожденного заикания. Он набирал полный рот маленьких камешков, шел к морю и, обращаясь к волнам, произносил речи.

– А почему он обращался к волнам? – спросил Бальтазар.

– Чтобы перекрыть их рокот своим голосом, который долетал бы до горизонта, – ответил актер.

Юноша был поражен услышанным.

– Понимаешь, – продолжал Паппагалло, – настоящая победа достигается лишь на тех полях битвы, где никто не может одержать верх. Оставь другим то, чего может добиться любой. Выбирай недостижимое, невозможное и стремись его осуществить. Бог особенно благосклонен к тем, кто восходит на неприступные горы. Поняв это, ты обязательно станешь оратором, если пойдешь по пути богословия, или актером, если останешься с нами. Но не бойся, я не буду принуждать тебя к выбору. Возвращайся в семинарию и поразмысли. Настанет день, когда ты сам примешь решение. Однако, чтобы ты всегда смог найти нас, мы сегодня ночью посвятим тебя в некоторые тайны. Согласен?

4
{"b":"105388","o":1}