– Нужно снять эту вывеску, – сказала Роза Марш Джоду. – Даже теперь, когда армия Тюдора ушла, она привлекает внимание всех окрестных хулиганов. Просто мишень для местных злопыхателей, и я не удивлюсь, если их поддерживает и Хью Мольпас из «Короны».

Роза была права, потому что всегда находятся желающие посильнее ударить по больному месту.

Джод приставил к стене дома лестницу, принесенную из сарая, и полез наверх, а Танзи стояла рядом, придерживая ее.

– Цепи так крепко сидят на болтах, что без стамески ее не снять, – доложил он, стоя на верхней ступеньке лестницы, и пока старик ходил за инструментами, Роза сказала падчерице:

– Не надо говорить отцу, что мы сняли ее. Он очень плохо себя чувствует сегодня. Это только расстроит его.

– Если все успокоится, может быть, мы успеем повесить ее на место к тому времени, когда он поправится, – ответила Танзи.

– От «Белого Кабана» сейчас не больно много проку, – усмехнулась Роза. – И я очень сомневаюсь, что отец заметит, что здесь висит – вывеска или просто ветка плюща.[9] Было настоящим безумием ехать с ними в Босворт, когда все знали, что он совсем болен, а у нас столько работы.

– Вы прекрасно со всем справились, и мне даже показалось, что вам нравилось хозяйничать, когда здесь был король, – не удержалась Танзи от напоминания.

– Тогда были какие-то надежды, мы рассчитывали заработать. И посмеяться над Мольпасом.

Джод вернулся и снова полез наверх, и Танзи прислонилась к лестнице, придерживая ее.

– Вы действительно считаете, что отцу стало хуже? – спросила она прерывающимся голосом. – И что он может… не поправиться?

– Доктор Лей сомневается. И что мы тогда будем делать? Ведь половина наших клиентов теперь в «Короне».

Танзи смотрела ей вслед, когда она входила в дом, и не могла понять, как можно думать о деньгах и клиентах, когда твой любимый муж болен, и жизнь его висит на волоске. И тут она вспомнила про монеты, которые лежали у нее в кармане. Они могли бы помочь пережить трудное время, но скорее всего будут потрачены на какие-нибудь безделушки для мачехи и не принесут никакой пользы отцу. Как и она, он стал бы больше беспокоиться о новой вывеске, чем о деньгах.

– Бедняга, ей здорово досталось! – сказал Джод, выбивая последние болты, на которых держалась вывеска.

Танзи протянула руки так, словно в них должны были положить новорожденного, а это был всего лишь кусочек дерева. Они вместе рассматривали искалеченную, поцарапанную вывеску с отбитой краской – свидетельство человеческой злобы, потом посмотрела вверх на бесполезный теперь ржавый железный крюк, придававший их дому вид покинутого всеми жилища.

Стоя на улице с вывеской на руках, Танзи неожиданно поняла, как она распорядится деньгами, которые лежали у нее в кармане.

– Ступай к кузнецу на Канк стрит и приведи лошадь, которую мистер Худ купил у него. Поставь ее в то стойло, которое ближе всех к воротам на Лейн стрит, да посмотри, чтобы ее накормили, как следует. Если тебя кто-нибудь спросит про нее, скажи, что мы приютили ее на время по просьбе мистера Худа. На самом деле, Джод, она для того раненого молодого человека. Я найду какую-нибудь старую отцовскую одежду и приготовлю ему сумку с едой. Как только стемнеет, покажи ему дорогу через Южные ворота на Лондон. И не забудь закрыть их за ним получше.

– Чем скорее он уйдет, тем лучше, – проворчал Джод. – А то этот Диггони сует свой длинный нос, куда не надо.

У нее еще будет время повидать отца и поговорить с ним перед сном. Она вошла вместе с Джодом во двор и поставила вывеску в сарае возле стены. Тихо окликнув Дикона, она стала подниматься по лестнице на сеновал. Несмотря на мрачное настроение, она почувствовала себя гораздо лучше, когда увидела с какой радостью он встречает ее.

– Посмотрите, я уже могу ходить, – сказал он. – Я тренируюсь, хожу взад и вперед. Мне не следует больше обременять вас. Пора возвращаться в Лондон.

– Не далеко же вы уйдете с такой ногой, – ответила Танзи, огорченная тем, что он так откровенно радуется возможности уйти. – Но Том Худ нашел для вас лошадь.

– Нашел лошадь?

– После Босворта на всех дорогах полно лошадей без всадников, – повторила она то, что сказал ей Том.

– Да, думаю, что их действительно должно быть немало. После той бойни, которую я видел, это вполне естественно. Но все равно, лошадь стоит каких-то денег. И пойманную лошадь можно продать.

– А вдруг это именно та лошадь, которую вы потеряли?! Тогда вы имеете на нее все права! – рассмеялась Танзи.

– Кому придет в голову дарить мне лошадь? Ведь у меня нет денег!

– Поверьте мне, Том не обеднеет.

– Он что, такой богатый?

– Нет, не думаю. Но он из тех, о которых здесь говорят, – «идет в гору». Он имеет собственное дело, очень предприимчив и не теряет времени даром.

– Не такой бездеятельный мечтатель, как я.

Танзи слышалось, что Дикон произнес эти слова с завистью, и она обрадовалась, когда он заметил внизу, у стены, вывеску.

– Похоже, что они снова забросали ее камнями. Я слышал страшный грохот.

– Это были люди из той толпы, которая гналась за вами. Я узнала двоих, когда они днем пили в нашей таверне. Они клялись, что видели, как вы вбежали к нам во двор и грозились расправиться с вами.

– Они знают, что я еще здесь?

– Этот чертов парень, который работает у нас во дворе, слышал, как мы разговаривали.

– Это значит, что и миссис Марш знает.

Танзи кивнула.

– Именно поэтому вам надо уйти сегодня вечером, хоть ваша нога еще не зажила.

– Я видел, как она разговаривала с мистером Джервезом. Она не очень добрая. Если она считает, что прятать сторонника короля Ричарда опасно, почему же она до сих пор не выгнала меня?

– Она не поверила им. Она знает, что Диггони слышал, как мы разговаривали тогда, в первый вечер. Но она думает, что вы… что мы…

Дикон поймал ее руку и заглянул Танзи в лицо. От смущения она покраснела.

– И вы позволяете ей так думать, чтобы спасти меня? О, Танзи!..

Он отпустил ее руку и, молча, в растерянности начал натягивать рваный сапог на распухшую ногу. – Я должен уйти. Немедленно. Из-за меня у вас только неприятности. Я уже вполне могу двигаться.

– Конечно, вам надо уйти. Чем скорее вы окажетесь в Лондоне, тем лучше. Для вас самого и для нас. Но совсем не потому, что я хочу избавиться от вас. Мне будет искренне жаль, если я вас больше не увижу… Но… вы должны сделать так, как велел король, ваш отец…

– А, вся эта романтическая чепуха, которую я тут наболтал вам! Не притворяйтесь, что поверили мне! – сказал он резко.

– Но я действительно вам верю. И чтобы доказать это, хочу отдать деньги, которые принадлежат вам. – Она вытащила монеты из кармана и показала ему. Дикон в недоумении уставился на них.

– Наверное, король обронил их. Я нашла их на полу под его кроватью. Я только могу предположить, что перед отъездом, в спешке, либо он, либо кто-то из его слуг, которые помогали ему одеваться, выронили их из кошелька. И кому же они должны принадлежать теперь, если не вам? Возьмите их. Король тоже хотел бы этого. Тем более, что вам известно про деньги, которые он отдал для вас Джервезу.

– Нашла, возьмите, – повторил Дикон ее слова. – Это ваши деньги!

Танзи смело посмотрела ему в глаза.

– Боюсь, что вам не удастся разубедить меня в том, что вы действительно сын короля. У меня не было возможности сказать вам об этом раньше, но король разговаривал со мной. Стоя около своей походной кровати, он объяснил мне, что изображено на резных рисунках, которые украшают изголовье. Он – король Англии – объяснял это мне, дочери владельца постоялого двора. И перед самым его отъездом в Босворт, он предупреждал нас, что вы и Джервез можете появиться здесь, и положил мне руку на плечо. Теперь вы понимаете, что я видела короля так же близко, как вижу вас. И в тот вечер, когда вы оказались возле наших ворот…