Но я просил у высших сил только одного: прежде чем сойти в ад, где мне самое место, дайте возможность хоть немного пожить безгрешно, в полном согласии с собой и окружающими.
Увы, неумолимый рок не внял моим мольбам. И отчаяние, вечный мой спутник, опять впилось железными когтями в уже поджившие раны души…
Этот день был похож на остальные как две капли воды.
С утра на чистом небе сияло солнце, соседские куры ковырялись в саду, выискивая в траве мелкую живность, чей-то серый котище оседлал забор и хищно наблюдал за стайкой воробьев, клевавших на тротуаре кем-то рассыпанную крупу…
В общем, все казалось обыденным, незыблемым и не предвещало ничего дурного.
После завтрака, по просьбе Евдокии Ивановны, я, прихватив объемистые хозяйственные сумки, направился в магазин, чтобы прикупить овощей и подсолнечного масла.
Магазин находился в трех кварталах от нашего дома и отличался длиннющими очередями из-за относительной дешевизны завозимых продуктов.
Проторчав почти два часа среди вечно недовольных бабок и редких мужиков, страдающих не меньше моего от женского галдежа и мучительно медленно текущего времени, я купил все необходимое и поторопился обратно.
Мне хотелось сегодня наконец закончить "строительство" игрушечного парусника, обещанного Андрейке еще два месяца назад.
Конечно, специалистом в области моделирования игрушек я был никудышным, но энтузиазма хватало, так что мое многострадальное детище в конце концов обзавелось парусами и нуждалось только в покраске, чем я и собирался заняться.
Темно-синий "БМВ" я заметил случайно, когда обходил большую лужу.
Ночью прошла гроза, и наша окраина, как обычно, мгновенно стала напоминать картины художниковпередвижников девятнадцатого века: такие же обветшалые домишки, вросшие едва не по окна в землю, покосившиеся, будто с перепою, столбы и вечные колдобины, заполненные грязной дождевой водой.
Машина приткнулась в тупичке, в тени деревьев, неподалеку от нашего дома.
Возможно, я бы и не обратил на нее особого внимания – эка невидаль, "крутая" иностранная тачка рядом с дачными строениями "новых русских", – но возле машины, заметно нервничая, прохаживался крепко скроенный тип в спортивном костюме и кроссовках, своего рода униформе боевиков мафии.
Я мельком посмотрел на номер "БМВ" – и похолодел. До боли знакомая серия напомнила мне совсем недавнее прошлое, от которого я скрывался в этой глубинке.
Машинально поставив сумки с продуктами на землю, я прислонился к забору, пытаясь унять внезапное сердцебиение.
Неужто прибыли по мою душу? Но как, откуда они узнали, что я здесь?! Ведь я никому не звонил, не писал. Даже Сидору было неизвестно, где я обретаюсь.
Нет, не может быть! Просто пассажиры "БМВ" приехали в гости к кому-нибудь из местных воротил, живущих где-то рядом.
Но тогда почему машину загнали в этот грязный тупичок?
Я пытался себя успокоить, но нехорошее чувство постепенно овладевало сознанием, жестким обручем сжимая виски и отравляя ядом подозрения внезапно забурлившую кровь.
Если это за мной, то… Ольгушка, сын!
Страшная мысль пронзила мозг, и я едва не закричал от ужасного предчувствия. Домой, немедленно домой!
Забыв про сумки, я стрелой промчался по улице, но метрах в десяти от ворот нашего дома ко мне вернулось обычное мое благоразумие.
Осмотревшись по сторонам и спокойно выдержав подозрительный взгляд проходившей мимо женщины, я мигом перемахнул невысокий забор и очутился в соседском саду.
Прячась за кустами крыжовника, я едва не ползком добрался до своего домика и прислушался.
Внутри было тихо. Где Ольгушка и Андрейка? Во дворе их не видно, без меня они никуда не ходили… значит, в горнице Евдокии Ивановны?
С чего бы? Солнечная погода, тепло, в такие дни обычно их калачом не заманишь в комнату…
Они все-таки пришли. Я не ошибся… Все, что мне иногда виделось в кошмарных снах, явилось в этот ясный и благостный день.
Сердце взорвалось, рассыпалось на тысячи мелких кусочков, и внезапное безумие поразило меня как удар молнией. Я летел в преисподнюю, пылая, словно факел, и не было уже ничего человеческого ни в моих мыслях, ни в намерениях, ни во внешнем облике…
Первого, который стоял, спрятавшись за копнушкой прелой соломы, я убил молниеносно и безжалостно, свернув ему шею. Он, наверное, даже не успел осознать, что с ним стряслось.
Обыскав его, я нашел немецкий нож с выкидным лезвием и старенький "макаров"; пистолет был на боевом взводе.
Еще двух я заметил в самом неудобном для бесшумной ликвидации месте – они притаились под забором, по обе стороны калитки, пытаясь укрыться среди пока еще полуголых кустов сирени.
И у них были автоматы.
Что делать?
Вне себя от отчаяния, я уже хотел ринуться напролом – они находились примерно в десяти метрах от меня – в надежде на внезапность, но мысль о находящихся внутри дома Ольгушке и Андрейке, которые, возможно, еще были живы (Господи, пожалей меня!!!), заставила лечь на землю и призадуматься.
Сколько их?
Если приехали только на одном "БМВ", то не более пяти… хотя в этот рыдван может влезть и семь человек.
Как бы там ни было, но я очень сомневался, что они не оставили никого в доме – по всем повадкам, как на мой богатый опыт, это были профи.
А значит, если я пойду ва-банк, шума не миновать. Так что же мне делать, будь оно все проклято!?
Затаившись за поленницей, я усиленно ворочал мозгами. Проникнуть в дом можно было только через одну-единственную дверь, а ее-то без присмотра вряд ли оставили. К тому же половицы на веранде так скрипели, что могли разбудить даже спящую царевну.
Окна? Евдокия Ивановна их никогда не открывала; они были небольшими, в форточку влезть мог разве что котенок.
Значит, оставался единственный путь – уничтожить засаду у калитки, а дальше… Дальше куда хромая выведет.
Стараясь слиться с землей, как меня учили в джунглях Южной Америки, я пополз в сторону палисадника, где угрюмо и неподвижно застыли две зловещие фигуры.
Надо отдать им должное: дело свое они знали отменно, и, не будь у меня определенных навыков, заметить их маскировочные ухищрения оказалось бы весьма непросто.
Скорее всего, это были армейские спецназовцы, на покупку которых наши мафиози не жалели денег.
Безжалостно выброшенные на гражданку, без крыши над головой и без средств к существованию, имеющие только одну специальность – профессионального убийцы, они неприкаянно маялись в безумном и непонятном для них мире "демократического капитализма" с его неписаными волчьими законами, где привычное по армейской службе плечо товарища чаще всего являлось трухлявым бревном, перекинутым через пропасть.
Я понимал этих ребят, я им сочувствовал, но сегодня они оказались не в том месте, не в тот час и не на той стороне.
Я полз, и мои телодвижения со стороны, наверное, напоминали замедленную киносъемку охотящегося варана.
Пока они меня не замечали.
В первую очередь по той причине, что все их внимание было поглощено снующими по тротуару горожанами, за которыми ликвидаторы наблюдали через щели в заборе.
А во-вторых, из-за высокой прошлогодней травы, моей недавней головной боли.
Евдокия Ивановна, едва сошли снега, все уши мне прожужжала, чтобы я в конце концов повыдергал эти заросли сухостоя.
Но у меня находилось множество причин, лишь бы не заниматься такой неблагодарной и скучной работой.
И теперь я мысленно благодарил свою лень, в большей степени происходящую от нелюбви истинного горожанина к крестьянскому труду, нежели от того, что я был байбаком.
Я уже находился примерно в двух-трех шагах от ликвидаторов, когда тот, что был поближе, вдруг заподозрил неладное.
Видимо, его не раз и не два тренировали как охотничьего пса, по верхнему чутью, когда запертый в обширной неосвещенной комнате человек должен был реагировать на совершенно бесшумные движения предполагаемого противника, чтобы тут же нанести разящий удар.
