– Итак, мисс Хантер, – снова наклонился он вперед, – кажется, мы наконец подошли к сути дела. У нас остается только одна серьезная проблема: вы. И ваш приятель-фотограф. Вот я и думаю: как же мне решать эту проблему?
В комнате стало пугающе тихо. Они смотрели друг другу в глаза. Джини все еще находила в себе силы выдержать взгляд этих глаз.
– Позвольте мне изложить свои условия, – сказал С. С. Хоторн. – Во-первых, зарубите себе на носу, что отныне вы ни при каких обстоятельствах не напечатаете ни слова обо всем этом ни в одной из британских газет. У меня много влиятельных друзей. Макмаллен уже совершил убийство, и у меня есть неопровержимые свидетельства, что он намеревался убить и моего сына. Макмаллен – офицер британской армии, за плечами которого довольно любопытная и впечатляющая военная карьера. И когда такой человек покушается на жизнь американского посла, – он опять улыбался, – это очень нервирует англичан. Оч-чень. Только задумайте опубликовать здесь хоть слово против моего сына, и вы вместе с вашей газетой тут же столкнетесь с судебным запретом, прежде чем успеете хоть пальцем шевельнуть. Это дело – из разряда проблем национальной безопасности, так что здесь я спокоен, зная, что вы связаны по рукам и ногам.
Выждав несколько секунд, чтобы увидеть, какое впечатление произвели его слова, он с мрачной улыбкой продолжил:
– Не подумайте, что подобная ситуация радует меня. Я люблю доводить дело до конца, а вы можете попытаться растрезвонить о наших делах не только здесь и продать ваш материал за рубежом. Поэтому, мисс Хантер, выслушайте меня очень внимательно. Вы хорошо меня слышите? Если такая попытка с вашей стороны будет иметь место, я быстро узнаю об этом. Тогда я не трону вас – во всяком случае, не сразу. Сперва я доведу до конца работу, начатую позавчера ночью с вашим французским дружком. В пятницу мой водитель проехал ровно в пятнадцати сантиметрах от него. Его оставили в живых, потому что мой сын связывает с ним определенные планы. В соответствии с этими планами он должен дожить до сегодняшнего дня, до воскресенья.
Джини побелела как полотно. Поднявшись со стула, она взволнованно заговорила. Усталым жестом Хоторн остановил ее.
– Послушайте, мисс Хантер, мистер Ламартин никогда не был объектом моего первоочередного внимания. Я знал, что он никогда не получит фотографий, за которыми охотится. Даже ему не под силу запечатлеть на пленке свидания с блондинками, которых никогда не было. Гораздо больше меня тревожили вы, поскольку именно вы, – естественно, при любезном содействии мистера Ламартина – имели возможность откопать некоторые свидетельства, способные повредить моему сыну. А тут как раз, к несчастью для вас, Джон сам весьма неосмотрительно дал вам в руки подобные свидетельства. Однако, – выдержал он паузу, в который раз недобро сверкнув глазами, – мой сын добился для вас отсрочки казни. И вот теперь вам следует уяснить раз и навсегда, что я сделаю, если вы, не дай Бог, снова доставите мне какие-нибудь хлопоты. Пусть даже самые пустяковые. Первой умрет дочь мистера Ламартина – Марианна. Вы уж, будьте так добры, скажите ему об этом. Вторым будет сам мистер Ламартин. А уж после него той же дорогой последуете вы. Вам все понятно? Будьте уверены, я устрою так, чтобы он нашел свою кончину при очень неприятных обстоятельствах, и дам вам достаточно времени осознать вашу собственную ответственность за его гибель. А потом я позабочусь о вас. – Улыбка старика получилась кривой. – Знаете, мисс Хантер, вы очень понравились Фрэнку Ромеро. А уж он-то всегда проявляет изобретательность с теми, кого любит. Его взгляд стал еще более хищным.
– Надеюсь, вы все поняли? И, надеюсь, не сомневаетесь в моих намерениях? Могу заверить: церемониться я не буду – прихлопну как муху или любое другое мелкое насекомое. В отличие от своего сына я не могу сказать, что вы, мисс Хантер, пришлись мне по душе. Вы мне совсем не нравитесь. Вы из разряда ничтожеств, а становитесь у меня на пути.
Вновь наступило молчание. Джини смотрела на него. Страх в ее взгляде смешивался с любопытством. Говорил старый Хоторн четко и продуманно, таким тоном начальник обычно диктует секретарше деловые письма. И она поняла, что мыслит сейчас с той же холодностью и точностью, как и он. Ей внезапно открылось, что все расследование упирается в один-единственный вопрос: какова подлинная природа Джона Хоторна? Ответ на него знал человек, сидевший напротив. Ее задумчивый взгляд как раз остановился на черном пледе, которым были укутаны его парализованные ноги.
– Я все поняла, – спокойно молвила Джини, – и ни на секунду не сомневаюсь в серьезности ваших намерений. Сколько еще вы рассчитываете прожить?
Вопрос показался ему забавным. Он рассмеялся.
– Достаточно долго, мисс Хантер. Достаточно долго, уверяю вас. И, пожалуйста, не рассчитывайте, что моя смерть принесет вам облегчение. Я достану вас и из могилы. Мой сын Джон поможет мне в этом.
С. С. Хоторн нажал на какой-то рычажок, и его коляска с тихим шипением и свистом покатилась вперед. Джини встала на его пути. Он затормозил.
– Мисс Хантер, – строго произнес он. – Беседа окончена. Прочь с дороги.
– Беседа не окончена, – возразила она. – Я хотела бы узнать кое-что еще.
Ее поведение озадачило Хоторна. Он бросил на нее взгляд, в котором читались презрение, злоба, но вместе с тем и некоторая доля восхищения. Старик оглянулся на зеркало над камином, поднял глаза на Джини, и она заметила, что он держит в поле зрения еще и дверь.
– Мой кот, – коротко отрезала Джини.
Он не отвечал, а только хмурился, и на какую-то секунду ей показалось, что им овладело смущение.
– Так, значит, вам хотелось узнать именно об этом?
– Да, я хочу знать, кто из ваших бравых головорезов мучил, а потом убил моего кота.
– У меня таких бойцов трое, – пожал он плечами. – На это способен любой из них. Главный – Фрэнк Ромеро. Но не советую вам устраивать ему допрос. Уж очень горяч… Да и вкусы у него отличаются от ваших. В общем, сами понимаете.
– Хорошо. В таком случае продолжим. Что в действительности произошло во Вьетнаме?
– Не то, что говорит Макмаллен. Правдой является то, что вам рассказали Джон и ваш отец. – Он на секунду умолк, и во взгляде его мелькнула насмешка. – Неужели именно эти вопросы не дают вам покоя? Вы меня удивляете!
Старый Хоторн еще раз смерил ее взглядом с ног до головы. Его губы тронула надменная улыбка. Она расплывалась на его лице всякий раз, едва он умолкал хотя бы на долю секунды.
– Бросьте эти околичности, мисс Хантер. Ведь вас явно беспокоит что-то более серьезное. Не стесняйтесь – я готов разъяснить вам все до мельчайших подробностей.
– Я хотела бы знать, кто был тем человеком в гостиничном номере, который наблюдал за проституткой и Лиз, – начала Джини, но С.С., издав короткий смешок, не дал ей договорить.
– Ну, конечно. Как я сразу не догадался! Вопрос женщины, но не репортера. Или я не прав, мисс Хантер? Вы заинтригованы моим сыном гораздо больше, чем готовы себе признаться. Хоть это вы понимаете?
– Это неправда.
– Нет, мисс Хантер, думаю все же, что правда. С моей точки зрения, мисс Хантер, позавчера ночью в вашей квартире Джон спасовал явно преждевременно. Не такая уж вы недотрога, как может показаться. Один верный ход – и Джон мог бы поиметь вас в любую минуту.
– Кто был тот мужчина, который находился в обществе Лиз и проститутки? – упрямо повторила Джини свой вопрос. Старик еще раз взглянул на нее, не скрывая насмешки.
– Сколько раз повторять, мисс Хантер? Это был мой сын, – ответил он сухо.
Эти слова привели ее в легкое замешательство. Джини ожидала именно такого ответа, но вместе с тем он ее разочаровал. Почему-то ей хотелось верить, что Джон Хоторн выше подобных грязных развлечений. Пожав плечами, она потупилась под взглядом его отца.
– В таком случае, – тихо произнесла она, – у меня остается к вам только один вопрос. Среди снимков, которые вы отправили Макмаллену, есть один. Декабрьский. Так вот, на нем… – Джини почувствовала, как краснеет при воспоминании о том, что изображено на той фотографии. Это не укрылось от С.С.Хоторна.
