Они нашли Нору на кровати, бьющейся в истерике. Джим растирал ей руки, ругая себя на чем свет стоит.

— Прошу прощения. — Эллери отодвинул Джима плечом и поднес стакан к синеватым губам Норы. Она попыталась оттолкнуть его, но он шлепнул ее по руке. Нора вскрикнула, однако, давясь, выпила воду. Потом откинулась на подушку и закрыла лицо руками.

— Уйдите! — всхлипнула она.

— С тобой все в порядке? — с тревогой спросила Пэт.

— Пожалуйста, уходите!

— Оставьте нас вдвоем, — попросил Джим.

Нора опустила руки. Ее лицо покраснело и опухло.

— Ты тоже уходи.

Джим уставился на нее, Пэт вывела его из спальни. Эллери, нахмурившись, закрыл за собой дверь, и они все спустились вниз. Джим подошел к шкафчику с напитками, налил себе неразбавленный скотч и выпил его залпом.

— Ты же знаешь, какая Нора нервная, — упрекнула его Пэт. — Если бы ты не выпил лишнего сегодня вечером…

— Кто выпил лишнего? — рассвирепел Джим. — Не вздумай говорить Норе, что я пьян! Понятно?

— Да, Джим, — спокойно ответила Пэт. Подойдя к подножию лестницы, она посмотрела вверх.

Джим ходил взад-вперед. Эллери насвистывал беззвучную мелодию. Внезапно появилась Нора.

— Тебе лучше? — воскликнула Пэт.

— Гораздо.

Нора, улыбаясь, спустилась по лестнице.

— Простите меня, мистер Смит. Я просто испугалась от неожиданности.

Джим заключил ее в объятия.

— О, Нора…

— Забудь об этом, дорогой, — засмеялась Нора.

Трех конвертов нигде не было видно.

ХЕЛЛОУИН: АЛЫЕ БУКВЫ[19]

Когда Джим и Нора поднялись на крыльцо после обеда, Нора казалась бодрой.

— Пэт рассказала мне об этой глупой маске, Джим Хейт, — сообщила Герми. — Нора, дорогая, ты уверена, что с тобой все в порядке?

— Конечно, мама. Столько суеты из-за испуга!

Джон Ф. исподтишка озадаченно разглядывал зятя.

Джим усмехался и выглядел слегка глуповато.

— Где Картер, Пэт? — осведомилась Герми. — Разве он не собирался идти с нами сегодня вечером в ратушу?

— У меня разболелась голова, мама. Я позвонила Карту и сказала, что лягу спать. Спокойной ночи. — Пэт быстро вошла в дом.

— Пойдемте с нами, Смит, — предложил Джон Ф. — Будет выступать хороший лектор — один из военных корреспондентов.

— Спасибо, мистер Райт, но я должен работать над романом. Желаю приятно провести время.

Когда новый автомобиль Джима плавно покатился вниз с Холма, Эллери Квин спустился с крыльца Райтов, при свете похожей на тыкву луны пересек лужайку и обошел вокруг дома Норы, обследуя окна. Всюду было темно. Значит, Альберта уже ушла: в четверг у нее был свободный вечер. Открыв отмычкой кухонную дверь, Эллери запер ее за собой, осторожно пользуясь фонариком, направился через холл в гостиную и бесшумно поднялся наверх. На площадке он остановился и нахмурил брови. Под дверью спальни Норы виднелась полоска света. Эллери прислушался. Внутри выдвигали и задвигали ящики.

Вор? Еще одна шалость в Хеллоуин? Сжимая в руке фонарик, как дубинку, Эллери открыл дверь пинком. Мисс Патриция Райт, согнувшаяся над нижним ящиком туалетного столика Норы, с криком выпрямилась.

— Привет, — дружелюбно произнес Эллери.

— Червяк! — фыркнула Пэт. — Я чуть не умерла от страха. — Она покраснела под его насмешливым взглядом. — По крайней мере, у меня есть оправдание! Я ее сестра. А вы… вы просто суете нос в чужие дела, мистер Эллери Квин!

Челюсть Эллери отвисла.

— Маленькая чертовка! — с восхищением произнес он. — Вы все это время знали, кто я?!

— Конечно, — отозвалась Пэт. — Однажды я слышала вашу лекцию о месте детективной литературы в современной цивилизации. Она была напыщенной до невозможности.

— В колледже Уэллсли?[20]

— Сары Лоренс.[21] Тогда вы показались мне очень красивым. Sic transit gloria mundi.[22] Не волнуйтесь, я не собираюсь разоблачать ваше драгоценное инкогнито.

Эллери с чувством поцеловал ее.

— Ммм! — протянула Пэт. — Недурно. Но не ко времени… Нет, прошу вас, Эллери. Как-нибудь в другой раз. Эти письма… Вы единственный, кому я могу довериться. Мама и папа умерли бы от беспокойства.

— А Картер Брэдфорд? — сухо осведомился Эллери Квин.

Пэт Райт покраснела.

— Не хочу, чтобы Карт знал, что что-то не так. Если это соответствует действительности, — быстро добавила она. — Я в этом не уверена.

— А по-моему, вполне уверены, — возразил Эллери. — Восхитительная помада.

— Вытрите ее. Да, уверена, — признала Пэт. — Почему Нора не сказала, что в этих письмах? Почему она вернулась в гостиную без них? Почему она выставила всех нас из спальни? Эллери, я… боюсь.

Он стиснул ее холодные руки.

— Давайте поищем письма.

Он обнаружил их в одной из шляпных коробок Норы. Коробка стояла на полке стенного шкафа, а три конверта были засунуты между оберточной бумагой и днищем под маленькой шляпкой с цветами и пикантной фиолетовой вуалью.

— Весьма неуклюжая техника, — заметил мистер Квин.

— Бедняжка Нор. — Губы Пэт были бледными. — Дайте взглянуть!

Эллери передал ей три письма. В верхнем правом углу каждого конверта, где должна была находиться марка, виднелась дата, проставленная красным карандашом. Пэт нахмурилась. Эллери забрал у нее конверты и расположил их в хронологическом порядке, согласно датам — 28 ноября, 25 декабря и 1 января.

— Все три, — пробормотала Пэт, — адресованы «мисс Розмэри Хейт». Это единственная сестра Джима. Мы никогда с ней не встречались. Но странно, что не указаны ни улица, ни город…

Эллери сдвинул брови:

— Куда более странно, что воспользовались цветным карандашом.

— О, Джим всегда пользуется тонким красным карандашом вместо ручки — у него такая привычка.

— Значит, имя сестры на конвертах написано его почерком?

— Да, я где угодно узнаю каракули Джима. Ради бога, Эллери, что внутри?

Эллери извлек содержимое первого конверта, слегка скомканное Норой, когда она упала в обморок. Краткое послание, по словам Пэт, также было написано рукой Джима и снова красным карандашом.

28 ноября

«Дорогая сестренка, я знаю, что прошло много времени, но ты не можешь себе представить, как я спешил. Успел черкнуть тебе всего несколько строчек, так как моя жена сегодня заболела. Доктор не знает, в чем дело. Будем надеяться, что ничего страшного нет. Разумеется, я буду держать тебя в курсе дела. Напиши мне поскорее.

С любовью,

Джим».

— Не понимаю, — медленно произнесла Пэт. — Нора никогда не чувствовала себя лучше. Мы с мамой на днях как раз об этом говорили.

— Нора недавно не посещала доктора Уиллоби?

— Нет. Разве только… Нет, я уверена, что не посещала.

— Понятно, — бесстрастно промолвил Эллери.

— Кроме того, эта дата — 28 ноября. Ведь это через месяц, Эллери! Откуда Джим может знать… — Пэт оборвала фразу. — Откройте второй конверт.

Второе письмо оказалось еще короче первого, но было написано тем же красным карандашом и теми же каракулями.

25 декабря

«Не хочу огорчать тебя, сестренка, но должен сообщить, что моей жене хуже. Она серьезно больна. Мы делаем все возможное. Извини, я очень спешу.

Джим».

— «Очень спешу», — повторила Пэт. — А письмо датировано 25 декабря!

Взгляд Эллери омрачился, и он быстро отвел его.

— Откуда Джим может знать, что Норе станет хуже, когда она еще даже не заболела? — воскликнула Пэт. — И за два месяца до того!

— Думаю, — отозвался Эллери, — нам лучше прочитать третье письмо. — И он достал лист бумаги из последнего конверта.