— Погодите минуточку! Что вы говорите? — обратился к ней Эллери.
Служанка оробела, остановилась и пригладила волосы.
— Да ничего я не говорила, — угрюмо буркнула она.
— Нет, вы что-то сказали.
— Она из-за этой птицы чуть не рехнулась. — Девушка снова попятилась к двери, не отводя глаз от инспектора.
— Идите сюда, — позвал ее Эллери. — Вас тут никто не обидит.
— И что это вы такой шум из-за птички подняли? — насупился инспектор.
— Никакого шума. Я только собираю информацию. Как вас зовут и давно ли вы здесь служите?
— Дженива О'Мара. Я служу тут три недели. — Теперь она не на шутку перепугалась, а судя по поведению, вообще не отличалась ни умом, ни чувством юмора. Зато упрямства в ней было хоть отбавляй.
— Вы ухаживали за птицей?
— Нет, она. Я еще и недели здесь не проработала, как она изволила заболеть. — Служанка с нордическим презрением указала пальцем на маленькую узкоглазую старушку. — Вот мне и пришлось кормить птицу мясом, яйцами и какой-то кашей. А эта чертовка возьми и вылети из клетки во двор. Ну и намучились мы с ней! Все никак не могли поймать. И так и этак ее приманивали, а она знай себе сидит на крыше. Я уж подумала, что мисс Лейт удар хватит. Она так разволновалась, прямо не в своем уме была. И хотела меня сразу уволить. У нее служанки долго не задерживаются, мне об этом Элси говорила, ее последняя горничная. Всех повыгоняла, кроме своей косоглазой.
— Ах ты скверная девка! — закричала Кинумэ, яростно сверкнув глазами.
— Сама заткнись!
— Прошу вас, прекратите, — проговорил доктор Макклур.
Белая служанка в испуге выбежала из спальни. Сойка с Лу-Чу опять сипло заклекотала.
— Уберите отсюда эту проклятую птицу, — устало потребовал доктор.
— Ну и птичка! — с отвращением заметил Терри Ринг.
— Вы можете идти, — сказал Эллери Квин Кинумэ.
Она смиренно поклонилась и унесла с собой клетку.
* * *
Эллери разглаживал скомканный лист почтовой бумаги, когда в комнату влетел толстый коротышка в костюме с иголочки и с портфелем под мышкой. Он на ходу протер свою лысину носовым платком.
— Я Морел, — объявил он писклявым голосом. — Адвокат мисс Лейт. Здравствуйте, инспектор. Здравствуйте, мисс Макклур. А, доктор, это вы! Позвольте мне выразить искренние соболезнования. Ах, какая ужасная трагедия! Несомненно, это дело рук какого-нибудь маньяка. А вы, конечно, мистер Эллери Квин. Я видел вашу фотографию. — Он протянул ему свою влажную руку.
— Да, — ответил Эллери. — По-моему, вы знакомы здесь со всеми, кроме мистера Ринга.
— Мистер Ринг, здравствуйте. — Морел искоса посмотрел на Терри. — Ну что же, мистер Квин, откровенно говоря…
— Вы прочли это письмо?
— Еще вчера. Странно, что она его не закончила. А быть может, и не странно. Возможно, она была… еще до того, как дописала письмо… — Адвокат кашлянул.
— Тогда кто же его смял? — насмешливо осведомился Терри Ринг.
Эллери бросил на него беглый взгляд, а потом прочитал письмо. Оно было написано мелким, почти каллиграфическим почерком и датировано понедельником.
«Дорогой Морел!
Судя по моим записям, я могу получить в Европе немалую сумму за переводы моих книг. Как Вы знаете, наибольшая сумма находится в Германии, главным образом, потому, что по нацистским законам, вступившим в действие, немецкие издатели не имеют право отправлять деньги за границу. Я хочу, чтобы Вы составили полный список причитающихся мне гонораров. Мне нужно получить за мои книги, изданные в Испании, Италии, Франции и Венгрии, а также за отрывки, напечатанные в газетах Дании и Швеции. Постарайтесь добиться, чтобы мне немедленно перевели эти суммы. Узнайте, возможен ли взаиморасчет между Хардести и Фертигом. Насколько я понимаю, между английскими агентами и немецкими издателями достигнуто соответствующее соглашение…»
— Как же получилось, — полюбопытствовал Эллери, посмотрев на Морела, — что мисс Лейт попросила вас составить список ее гонораров за рубежом, мистер Морел? Разве у нее нет литературного агента?
— Она им не доверяла. А я пользовался ее абсолютным доверием. Я был ее адвокатом, агентом и бог знает кем еще.
Эллери продолжил чтение:
«Морел, я хочу, чтобы Вы исполнили одну мою просьбу. Это крайне важно и сугубо конфиденциально. Я знаю, что могу Вам доверять и Вы никогда не под…»
— Хмм… — усомнился Эллери. — Она оборвала фразу, так и не успев объяснить. По-моему, Терри прав. Она просто вдруг изменила мнение…
— Но нам бы следовало установить, что она имела в виду… — пропищал Морел. — И мне бы хотелось это твердо знать.
— Кому бы не хотелось, — пробурчал Терри, а доктор Макклур и Эва подошли к столу, чтобы вместе прочитать письмо.
Доктор покачал головой:
— Я могу думать лишь об одном важном и конфиденциальном документе. О ее завещании.
— Нет, сэр, нет, — возразил Морел. — Мисс Лейт говорила мне не далее чем на прошлой неделе, что ее вполне удовлетворяет старое завещание.
— А, так завещание у нее все же было? — стал допытываться Эллери.
— Да. Она желала, чтобы после ликвидации ее имущества деньги разделили бы, как пожертвование, между разными учреждениями.
— Они называются колледжами, — перебил его Терри. Мистер Морел ему явно не понравился.
— Одно пожертвование, — невозмутимо продолжил адвокат, — предназначается для Токийского университета. Наверное, вам известно, что после смерти отца она там некоторое время преподавала.
— Да, доктор Макклур мне об этом говорил. А как насчет ее наследников?
— Ни о каких наследниках там и речи нет.
— Но может быть, она собиралась изменить завещание в связи с предстоящим браком с доктором Макклуром?
— Нет, не собиралась, сэр.
— В этом не было необходимости, — ровным голосом уточнил доктор Макклур. — Мое состояние значительно больше, чем ее, и она прекрасно это знала.
— Но все это довольно странно, — заключил Терри.
— А вдруг кому-нибудь была выгодна ее смерть?
— Ни единой живой душе, — уверенно пропищал Морел. — Мисс Лейт получала ежегодный доход от имения умершей дальней родственницы, кажется ее двоюродной тетки. По условиям завещания этой дамы мисс Лейт должна была получать ежегодную ренту до того, как ей исполнится сорок лет. А после весь капитал переходил в ее личное пользование.
— Значит, она умерла богатой женщиной?
— Богатой? Ха, богатство — понятие весьма растяжимое и зависит от наших представлений о нем, — усмехнулся адвокат. — Я бы сказал, хорошо обеспеченной.
— Но по-моему, вы сейчас упомянули, что она унаследовала огромное состояние?
— О, еще нет. Дело в том, что она умерла, совсем немного не дожив до сорока. В октябре ей должно было исполниться сорок лет. Не хватило лишь одного месяца.
— Да, это, мягко говоря, интересно.
— Или, вернее, очень грустно. Но в завещании тетки такая возможность тоже предусматривалась. Там говорилось, что, если мисс Лейт умрет до сорока лет, все состояние перейдет ее ближайшим родственникам.
— И кто же это?
— У нее не было родных. Никого. Она абсолютно одна на свете. И сама мне об этом говорила. А значит, состояние тетки достанется различным благотворительным организациям, указанным в завещании.
Инспектор Квин почесал подбородок.
— Доктор Макклур, не было ли у мисс Лейт какого-нибудь незадачливого поклонника, делавшего ей предложение?
— Нет, я был первым и последним.
— Мистер Морел, — спросил Эллери адвоката, — известно ли вам что-нибудь о личных делах мисс Лейт, способных раскрыть тайну ее убийства?
Морел вновь энергично потер лысину.
— Ну что мне вам ответить? Недавно она сказала мне, что у нее вообще нет врагов.
— Это она так думала, — вмешался в разговор Терри Ринг.
Морел уставился на него небольшими ясными глазами и что-то невнятно пробормотал. Потом вскочил, схватил свой портфель, который ни разу не открывал, и торопливо попрощался со всеми.
