Эшир приставила нож к груди леди Иней; несмотря на действие настойки, она дернулась. Затем возникли два талисмана — и вновь Арлиан не заметил, откуда они появились в руках волшебницы. Один, красный, по форме отдаленно напоминал сердце, другой — маленькая статуэтка женщины, вырезанная из белого камня. Эшир сделала неуловимое движение, и Арлиану показалось, что талисман, изображавший сердце, прошел сквозь белый камень.

Красный талисман начал пульсировать. Эшир положила его на шею леди Иней и вновь взяла хрустальный нож.

В следующее мгновение хрустальное лезвие вонзилось в грудь леди Иней.

Конечности Иней начали конвульсивно дергаться; глаза и рот широко открылись от ужаса, но она не проронила ни звука. Хлынула кровь, обагрив клинок.

В глазах у Арлиана потемнело; он сглотнул, борясь с тошнотой.

Эшир, не обращая внимания на кровь и конвульсии своей пациентки, продолжала читать заклинание. Рука с ножом уверенно разрезала грудь леди Иней, клинок легко отделял плоть от костей; другой рукой Эшир придерживала красный талисман у горла Иней.

Арлиану ужасно хотелось вмешаться, но он преодолел искушение.

Исейн, стоя по другую сторону постели, спокойно наблюдала за происходящим.

Наконец Эшир вытащила клинок, и леди Иней перестала дергаться. Волшебница положила окровавленный нож на живот Иней и засунула правую руку в зияющую рану на груди, продолжая левой придерживать красный талисман.

Арлиан понимал, что леди Иней должна умереть — такая рана не могла не быть смертельной. Однако он видел, что она жива — ее глаза были широко раскрыты, пальцы сжимались и разжимались, несмотря на действие настойки.

Воздух в комнате начал струиться, пошел рябью, простыни испускали призрачное сияние. Арлиан вспомнил мерцающие на небе волны дикого волшебства, которые он наблюдал на юге Приграничных Земель. Он никак не ожидал увидеть нечто подобное в Мэнфорте. Казалось, рассеченные ребра леди Иней раздвинулись, чтобы пропустить руку Эшир.

Волшебница напряглась — и вынула из груди Иней нечто красное, сочащееся кровью. Левая рука тут же опустила в разверстую грудь красный талисман.

Оставив талисман в ране, Эшир взяла трепещущее сердце в обе ладони и осторожно опустила его в синюю чашу.

Волшебница закончила произносить заклинание.

— Воды, — коротко бросила Эшир.

Исейн шагнула к ней с кувшином в руках — Арлиан не заметил, когда она его взяла. Исейн принялась аккуратно наливать чистую воду в чашу, а Эшир повернулась к леди Иней. В ее руке вновь возник белый каменный талисман; Эшир поднесла его к губам, поцеловала и прикоснулась им к ране на груди.

Глаза Иней сфокусировались. Пальцы продолжали сжиматься, тело задрожало.

Эшир произнесла какую-то фразу на языке аритеян.

— Камень вытягивает яд, — перевела Исейн.

— Это займет много времени? — спросил Арлиан.

— Она не знает, — ответила Исейн. — Милорд, скоро нам потребуется кровь, чтобы поддержать в сердце жизнь.

— Конечно. — Арлиан подошел к двери и позвал: — Ворон!

Он обрадовался, что может отвлечься. Мысль о том, что из-за него леди Иней подвергается столь чудовищной операции, вызывала у него почти физическую боль.

Ворон остановился возле двери, и Арлиану вдруг стало неприятно, что его друг увидит обнаженное, изуродованное тело леди Иней.

— Отойдем в сторону, — сказал он, уводя за собой Ворона.

Ворон кивнул.

— Что мне делать? — спросил он.

Арлиан заглянул в приоткрытую дверь — Исейн погрузила руки в чашу и принялась, словно кочан капусты, мыть сердце леди Иней.

— Скоро нам понадобится кровь, — сказал Арлиан. — Я не знаю сколько.

— Половина чаши, — крикнула Исейн.

Арлиан закрыл глаза, ему вновь стало не по себе, когда он представил, сколько крови придется отдать его гостям.

— Мне очень жаль, — пробормотал он. — Не следовало это затевать.

— Ты правильно поступил, — сказала Капля. — Нас это не убьет.

— Я готов, — заявил Ворон. — Исейн даст нам чашу.

— Милорд! — позвала Исейн, в ее голосе слышалась тревога. Арлиан повернулся и увидел, что обе волшебницы в безмолвном ужасе смотрят на грудь леди Иней.

Белый талисман стал алым. Его покрывало кровавое облако, которое прямо у них на глазах превращалось в прозрачные крылья. Арлиан вдруг понял: фигурка женщины начала трансформироваться.

Новое существо было кривым и уродливым, огромная голова, маленькие ножки, похожие на сучки, — крошечный красный дракон. Он медленно перемещался по телу леди Иней, а потом по плечу сполз на залитые кровью простыни.

Арлиан выхватил обсидиановый кинжал и подскочил к постели. Дракончик поднял голову и посмотрел на него.

— Ей будет больно, если я его убью? — спросил Арлиан.

Исейн перевела взгляд с него на Эшир; Арлиан понял, что она не в силах произнести ни слова, и решил действовать на свой страх и риск. Если смерть дракона убьет леди Иней, он хотя бы избавит ее от мучений.

Он вонзил кинжал между крыльев дракона, пришпилив его к постели. Тот взвизгнул, подобно раненой крысе, и исчез — осталась лишь каменная статуэтка женщины, точнее, ее осколки, обсидиановый кинжал разломал статуэтку на дюжину фрагментов.

Кончик кинжала сломался, и треугольный осколок обсидиана торчал из постели.

Прямо у них на глазах белый камень начал чернеть. Простыня под каменными осколками задымилась, и Арлиан уловил новый запах. Лишь через несколько мгновений он его узнал — яд дракона.

Эшир начала что-то быстро говорить на своем языке, но Арлиан прервал ее, указав кинжалом на чашу.

— Что теперь? — спросил он.

Эшир замолчала. Сделав несколько медленных глубоких вдохов, она повернулась к чаше и взяла ее за край.

Затем, изрядно удивив Арлиана, вынула из нее прозрачную чашу. Оказалось, что в синей чаше находился еще один сосуд. Поставив внутреннюю, наполненную водой чашу рядом с синей, она вытащила сердце леди Иней из мутной, смешавшейся с кровью воды и поместила его в пустую синюю чашу.

Сердце продолжало биться. Арлиан облегченно вздохнул: леди Иней не умерла.

— Кровь, — сказала Эшир.

Арлиан кивнул и торопливо вышел в соседнюю комнату.

— Нам нужна кровь, — сказал он Ворону.

Ворон стоял на коленях рядом с Лилией, держа ее руку над серебряной чашей, в которую стекала кровь из разреза на запястье. Рядом сидела побледневшая Капля, сжимая перевязанное запястье. Киска отвернулась к стене, ей явно не хотелось смотреть на кровь подруг.

Арлиан заглянул в серебряную чашу.

— Этого должно хватить, — сказал он.

Ворон кивнул и протянул руку к приготовленным бинтам.

Арлиан осторожно взял серебряную чашу, вернулся в комнату и протянул ее Эшир.

Она оценивающе посмотрела на нее и удовлетворенно кивнула. Взяв серебряную чашу, волшебница вновь начала длинное заклинание, медленно выливая кровь в синюю чашу. Другой рукой она осторожно массировала сердце.

Арлиан не мог на это смотреть, отвел глаза, и его взгляд наткнулся на чашу, где вода смешалась с кровью. Кровь клубилась под ставшей зеркально гладкой поверхностью.

Арлиан заморгал.

Он не в первый раз наблюдал подобное.

— Клянусь ушедшими богами, — пробормотал он, подходя к чаше поближе.

На гладкой поверхности появилось изображение.

Раньше он разговаривал с другим драконом, но мысли этого прозвучали так же ясно и четко. И еще он ощутил его гнев и ненависть.

— Ты убил мое дитя! — сказал дракон.

Исейн и Эшир испуганно посмотрели на Арлиана. Похоже, они тоже услышали мысли дракона. Эшир запнулась, но тут же заставила себя возобновить заклинание.

— Ты убил мое дитя! — повторил дракон.

— А ты убил мужа леди Иней и ее детей, — холодно ответил Арлиан, глядя в глаза изображению в чаше.

— Я убью тебя. Меня разбудил предсмертный крик моего дитя, и ты заплатишь за его муку. Мы не позволим тебе научить этому других. Нельзя убить дитя и оставить жизнь телу, в котором оно росло. — Голос дракона был полон отвращения и ненависти. — Это непристойно.