Комната была именно такой, какой Аня ее помнила: небольшая, но обставленная всем необходимым. Большую часть пространства занимала широкая кровать – на другой Полина бы просто не поместилась, она была очень полной еще тогда, два года назад, теперь же стала просто огромной, набрав, наверное, килограммов двадцать.

Аня внимательно посмотрела на лежащую женщину, прислушалась к ее дыханию и, убедившись, что та спит, шагнула к кровати. Марк тихонько двинулся следом. Склонилась над спящей сестрой (подумать только – Полина приходилась ей именно сестрой!), Аня легонько тронула шнурок, обхватывающий ее шею. На нем что-то висело, и это что-то пряталось под складками ночной рубашки. Аня аккуратно потянула шнурок, и из-под выреза горловины показался небольшой ситцевый мешочек.

– Это «Слава»? – взволнованно прошептал Марк.

– Пока не знаю, – так же тихо ответила Аня и коснулась мешочка пальцами. К ее удивлению, они не ощутили ничего твердого. Под ситцем было что-то мягкое и шуршащее, будто трава. – Нет, это не «Слава», – сказала Аня. – Похоже на сушеную лаванду… Я слышала, она помогает при нарушении сна.

Марк, не поверив, протянул руку и потрогал мешочек, а потом еще и понюхал. После этого он вынужден был констатировать, что в нем действительно лаванда.

– Выходит, вы ошиблись, – сказал он. – И «Слава» спрятан где-то в другом месте…

– Нет, он тут, – не согласилась Аня. – В этой комнате, я уверена.

– Но если его нет у этой женщины на груди, тогда?..

– А почему вы решили, что он будет у нее на груди? Бриллиант стоимостью в сотни миллионов оставлять на видном месте крайне глупо. Даже в мешочке. Ведь в него могут заглянуть санитарки, и тогда – прощай «Слава».

– Но не под линолеум же она его запрятала, – проворчал Марк, но сам при этом наклонился и засунул палец под плинтус.

– Конечно, нет. Скорее всего, он находится среди личных вещей Полины. – Аня приблизилась к тумбочке, на которой лежали всякие безделушки: расчески, заколки, очки, игрушки, а также недорогие средства гигиены (дезодорант, крем, лосьон), но ни одной книги – Полина не умела читать. – Их, когда она умрет, передадут нам…

– Почему вам? Она что, ваша родственница?

Естественно, Аня не могла подтвердить это, и ответила полуправдой:

– Петр был адвокатом Элеоноры Георгиевны, и она оставила ему указания насчет Полины…

Тут Аня заметила интересную безделушку – стеклянную полусферу, внутри которой находился утопающий в снегу домик, – и замолчала, принявшись ее рассматривать. Марк, тоже обративший на нее внимание, взял игрушку в руки и встряхнул. Со дна тут же поднялись белые частички и закружились, подобно снежным хлопьям.

– У меня в детстве была такая же игрушка, – сказал он. – Только внутри находился не домик, а новогодняя елочка…

– У дочери художника Коневского, между прочим, тоже. Помните, на картине были изображены детские безделушки? Они лежали в кроватке. Там, кроме деревянной лошадки и тряпичной куклы, было что-то похожее на эту штуковину…

– Раньше они были очень популярны, – пожал плечами Марк. – Видимо, Адриан Сомович смастерил такую и для своей Дуни…

Суханский поставил полусферу на место. Снегопад внутри нее улегся, и «воздух» вокруг домика стал прозрачным, а в его окошечке сверкнул голубой лучик – будто там зажгли свет. Заинтригованная этим явлением, Аня опустилась на корточки перед тумбочкой, заглянула в оконце и ахнула.

– Вот он где, наш «Слава»! – воскликнула Аня, увидев переливчатое сияние внутри домика.

– Где? – не понял Марк.

– Внутри этой безделушки. – Она взяла полусферу и поднесла ее к лицу Суханского. – Присмотритесь, и вы увидите.

Марк, сощурившись, глянул на игрушку. Несколько секунд он молчал, не видя ничего интересного, но едва солнечный луч, проникший в комнату через окно, упал на домик, как внутри его заиграли синие огни, и Марк вскричал:

– Не может быть! Бриллиант действительно там!

Его крик потревожил Полину. Она завозилась и открыла глаза. Большие, с тяжелыми веками, как у Эдуарда Петровича, только не карие, а голубые, и абсолютно пустые. Полина скользнула бессмысленным взглядом по незваным гостям, но, не заинтересовавшись ими, перевела его на игрушку в руках Суханского. И тут ее глаза изменились! Они заблестели от радости, Полина вытянула руку и невнятно сказала: «Д-д-э»

– Что она хочет? – нахмурился Марк, брезгливо отдергивая руки, чтобы Полина не дотронулась до них.

– Свою игрушку, – ответила Аня. – Видите, как она ей радуется?

– Как будто знает, что находится внутри ее…

Полина, не получив требуемого, сморщилась и совершенно по-детски захныкала. Аня подошла к ней и, чтобы успокоить, погладила по голове. Полина не отстранилась, но хныкать не перестала и все тянулась руками к Марку…

– Дайте мне, пожалуйста, игрушку, – обратилась к нему Аня.

Суханский, немного помедлив, протянул ей полусферу.

Аня взяла ее и положила на ладонь Полины. И едва игрушка оказалась в ее руках, как та успокоилась. Умиротворенно вздохнув, Полина опустилась на подушку и закрыла глаза. Вскоре по комнате разнесся ее мерный храп.

– Уснула, – прошептал Марк. – Теперь можно забрать игрушку…

Он тихонечко подошел к кровати и потянулся к полусфере, все еще находившейся в руках Полины, но Аня отстранила его со словами:

– Не надо, Марк.

– Почему?

– Оставьте игрушку ей.

Суханский, не поверив своим ушам, вперил в Аню недоуменный взгляд.

– Вы не ослышались, Марк, – сказала она мягко. – Я действительно думаю, что мы не должны забирать эту штуковину у Полины.

– А «Славу»? Его вы тоже собираетесь оставить этой ненормальной?

– И его.

– Аня! – возмущенно воскликнул Марк. – Вы что, с ума сошли? Что за глупости? Если не хотите лишать эту идиотку ее любимой игрушки, то хотя бы выньте бриллиант…

– Его не достанешь, не разбив сферу.

– Я могу попробовать.

– Не надо. Пусть «Слава» пока остается у Полины. Потом мы с отцом решим, что с ним делать, но сейчас я не хочу его забирать… – Аня виновато улыбнулась. – Если честно, я вообще не хочу забирать его. Элеонора Георгиевна отдала «Славу» Полине, и мне кажется, мы должны уважать ее волю…

Аня поправила съехавшее на пол одеяло, укрыла им Полинины плечи и отошла от кровати, направляясь к двери. В это время ее телефон разразился песенкой из «Мадагаскара». Чтобы громкие вопли хриплоголосого солиста не разбудили Полину, Аня быстро вытащила мобильник из сумки и поднесла его к уху с радостным возгласом:

– Папа, ты не представляешь…

Закончить фразу Аня не успела, потому что в следующий миг за ее спиной оказался Марк и грубо вырвал телефон из ее рук.

Дежурный администратор отеля «Фрау Либен», выслушав просьбу Вульфа, сухо, но вежливо сказал:

– Я не имею права разглашать информацию о клиентах.

Новицкий ничего другого не ожидал, поэтому без лишних слов вытащил из портмоне купюру достоинством в пятьсот рублей и положил ее перед дежурным. Тот глянул на нее краем глаза и качнул головой. Вульф с усмешкой достал еще одну пятисотку. А чтоб уж лишний раз в кошелек не лазить, накрыл ее сверху двумя зелеными бумажками по десять долларов каждая (больше наличных рублей у него было). На сей раз администратор не стал от денег отказываться – молниеносно сгреб их и спрятал в кармане безупречно отглаженного пиджака. После этого все с тем же невозмутимым видом проговорил:

– Я внимательно вас слушаю, господин Новицкий.

– Да я уже, собственно, все сказал. Мне нужно узнать фамилию этого человека, – он сунул в руку администратора фотографию. – Мне сказали, что он у вас останавливался… Это так? – Тот, внимательно посмотрев на снимок, кивнул. – Вы можете подсказать мне, как зовут этого господина? Я понимаю, это непростая задача, ведь я не знаю, в каком именно номере он останавливался, единственное, что известно: примерная дата его выписки из отеля, но если опросить персонал и заглянуть в компьютер…