Маделин сжала губы.

– Я уже знаю, что он в тюрьме, лейтенант.

Он что-то невнятно пробурчал.

– Ну, если вы знаете, значит, так и есть.

– Из чистого любопытства можно узнать, что он натворил? – нет, ее это не волновало, просто она не могла удержаться, чтобы не спросить.

– Он пытался ограбить винный магазин.

Маделин закрыла глаза и прижала пальцами веки.

– А можно еще один вопрос?

– Смотря какой, – неохотно ответил лейтенант.

– Зачем он это делает? Ему что же, нравится сидеть в тюрьме?

– Трудно сказать.

– Я не думаю, что он конченый человек, – заключила она. Впервые после того, как он опять оказался за решеткой, она подумала о нем, не испытывая обиды и возмущения. Ей трудно было иметь о нем объективное мнение, но она старалась. – А вы не должны думать, что он такой уж плохой. Все-таки вы с ним в теннис играли.

После недолгого размышления он заговорил.

– Хочу сказать, что вы не совсем хорошо понимаете положение вещей. И вообще, должен признаться вам. Думаю, он не такой уж хороший человек. Он им никогда не был, а теперь уж и подавно не станет. Понимаете меня?

Вопрос был риторический, и Маделин отвечать не стала. Если уж Форрестер считает Виктора неисправимым, то, значит, так и есть. Форрестер ведь полицейский и имеет гораздо лучшее представление о людях такого сорта, чем она. Неожиданно она ощутила чувство утраты.

– Спасибо, что позвонили.

– Извините меня.

Клем был голубоглазым парнем с аккуратно причесанными темными волосами. Он напоминал Маделин героев мыльных опер, которые она время от времени смотрела в полуденные часы. Его приятель, блондин, понравился ей больше. У него была приятная улыбка.

– Это Клем, это Р. Джи, – представила своих знакомых Франсин.

Маделин приветливо кивнула.

– Очень приятно познакомиться.

Глаза Р. Джи так и впились в нее.

– Вы из Джорджии, да?

– Да.

– Я знавал парня, который играл за команду «Джорджия Тек». Вы не увлекаетесь футболом?

– Я совсем не разбираюсь в этой игре, – воспитанность не позволила ей признаться, что она вообще считает эту игру грубой. Она отдавала предпочтение теннису.

– Вот-вот многие судьи тоже совсем не разбираются в ней, – азартно заметил он.

При этом замечании Маделин улыбнулась, Р. Джи – нет. Очевидно, он говорил вполне серьезно. Она посмотрела на руки, соображая. Что бы такое сказать. Но что общего она могла иметь с футболистом? Напрасно она позволила Франсин вовлечь себя в эту пустую затею.

– Почему бы вам не пойти к бассейну? – предложила Франсин. – Через пару минут я принесу что-нибудь выпить.

Они устроились в плетенных креслах около бассейна и стали наблюдать за одиноким пловом. Откуда-то из открытого окна доносилась спокойная музыка.

– Прокофьев, – задумчиво произнесла Маделин. Музыка напомнила ей о тех далеких днях, когда они всей семьей по воскресным дням слушали классическую музыку.

– Лэрри Прокофьев? Который выступал за «Брюинз»?

Она взглянула на него и заметила в его глазах усмешку.

– Разыгрываете меня?

Он усмехнулся.

– Немного. О футболистах сложилось определенное мнение. Все почему-то считают их туповатыми.

Она улыбнулась и почувствовала себя раскованнее.

Видимо, еще кто-то открыл окно, так как рок-музыка стала заглушать Прокофьева.

Он одобрительно кивнул.

– «Генезис». Они мне нравятся.

Она удивленно посмотрела на него.

– Вы не знаете «Генезис»? У вас в Джорджии что радио нет, что ли?

Маделин улыбнулась.

– У нас только-только начали тянуть провода.

Нога Р. Джи постукивала в ритм с музыкой, а руками он изображал игру на ударных.

– Великая группа. Сколько ритма! У вас там, вероятно, ужасная скука.

Она снова посмотрела на бассейн.

– Так, должно быть, думал и мой брат.

– Франсин сказала, что он убежал сюда, а вы приехали на розыск.

– Я пытаюсь искать его, но откровенно говоря, мне не везет, – сдержав горестный вздох, она продолжила: – Трудно отыскать человека в таком огромном городе.

– Я тоже когда-то убегал, – ноги его постукивали в еще более быстром темпе. – Люблю ударные!

Маделин с интересом повернулась к нему.

– Правда? И почему же вы возвратились?

– Изголодался и замерз, – он засмеялся. – У меня не хватило ума направиться на юг. Я поехал в Орегон, к счастью. И, когда наступила очень, уже созрел для возвращения домой.

Маделин подумала о здешнем климате. Да, погода не заставит Дэви вернуться.

– А почему вы убежали?

Он пожал плечами.

– Черт меня знает! Тогда мне эта затея понравилась. Родители допекли меня, да и школу я не любил.

– Нет, в этом плане у Дэви все в порядке, – соображая, она сощурилась. – У него были проблемы с биологией, но я не думаю, что это оказало какое-нибудь влияние.

Придвинув свое кресло ближе к ней, он положил руку ей на коленку.

– Послушайте, на вашем месте я бы так не переживал из-за брата. С ним все будет нормально. Поверьте мне.

«Он говорит это, чтобы успокоить меня», – подумала Маделин, но слова парня успокоительно подействовали на нее.

– А теперь улыбнитесь, – подбодрил он.

Маделин попробовала улыбнуться.

– А скажите мне, – аккуратно взяв ее за подбородок, спросил он, – у вас в Джорджии все девушки такие хорошенькие?

Она рассмеялась.

– Вы стараетесь очаровать меня комплиментами?

Он улыбнулся.

– А это сработает?

– Возможно, – ей просто крайне необходимо отвлечься от мыслей о Викторе.

Виктор провел ладонью по подбородку и ощутил покалывание отрастающей бороды. За последние дни он позволил себе не бриться. И теперь, когда отросла приличная щетина, он еще не решил, хочет ли сбривать ее. Альфа освободили два дня назад и перед уходом он договорился с Виктором о встрече.

– Загляни ко мне, когда будешь на свободе. Может, и для тебя найдется дельце, – сказал он.

Виктор очень рассчитывал на эту встречу. Через день или два он пойдет на встречу с Альфом, и ему не хотелось выглядеть слишком опрятным, чтобы не вызвать подозрений. Тем временем она вошел в едва освещенный бар и сел за столиком напротив Форрестера.

– Как насчет того, чтобы заказать мне пива?

Форрестер фыркнул:

– Хорошо, хорошо, закажем пива.

Обращаясь к бармену, Виктор поднял два пальца. Затем повернулся к грузному собеседнику:

– Ты звонил Маделин?

– Да.

– И сказал ей, что меня нет в городе?

– Как ты просил.

Виктор нетерпеливо придвинулся ближе.

– А она что?

– Сказала, что ты трепач. Она уже знала, что ты в тюрьме.

Виктор ругнулся. Откуда она узнала?

Франсин на этот раз он ничего не говорил.

Форрестер добавил:

– Еще я сказал ей, что ты дрянь.

Виктор недоуменно уставился на собеседника:

– Какого черта.

– Потому что я твой друг, – спокойно объяснил Форрестер. – Не может же она бегать за тобой, пока ты выполняешь свою работу. Я прав?

Виктор схватился за бороду. Теперь он легко мог вообразить, как Маделин отреагирует на его возвращение.

– Прав-то прав… Но с какой стати ты представил меня в таком качестве?

Форрестер сузил глаза:

– Послушай, Канелли, ты е не стал хуже оттого, что посидел в тюрьме.

Виктор отпил пива и, проведя рукой по подбородку, снова выругался.

– Я же не для собственного развлечения это делаю!

Форрестер рассмеялся и посмотрел на Виктора.

– Какие мы обидчивые.

Виктор не стал ничего говорить. Конечно, можно позвонить Маделин и постараться что-то исправить, пообещав, что обязательно продолжит поиски Дэви. Пошарив в кармане в поисках монетки и ничего не обнаружив, он попросил приятеля:

– Одолжи монетку, я хочу ей позвонить, – правда, его одолевали сомнения в целесообразности этого. В принципе Форрестер прав: нельзя встречаться с ней, пока он занимается этим делом. Но надо ей хотя бы сообщить, что он на свободе и займется поисками Дэви.