— Я не могу шевельнуться, — проговорила Терри. — Очень туго завязано.

— Кажется, я смогу снять веревку, — сказал Кевин. — Потерпи еще немного.

Терри кивнула. Глаза ее были полны слез, слезы текли по щекам.

Веревка зацепилась и крепко держалась на шляпке гвоздя. Он напрягся, и узел врезался в кисти с такой силой, что казалось, кожи у него вовсе не было — одно мясо. За дверью раздались голоса, потом заскрежетал ключ в замке. Вошел Рыжий Медведь в сопровождении Леона.

— Отпустите нас, — сказала Терри. — Отпустите. Мы уедем далеко-далеко, как можно дальше отсюда, чтобы больше никогда не попасться вам на глаза.

— Вот оно что, маленькая принцесса! Испугалась? — Рыжий Медведь стоял подбоченившись и улыбался ей.

— Пожалуйста, — взмолилась Терри. — Нам нет дела до ваших операций с наркотиками и прочего. Только отпустите.

— Погляди, какая луна. Какой чудесный тоненький серп. Это самое важное. Луна прибывает, и, значит, сейчас самое подходящее время для жертвоприношения.

Леон сбросил на стол какой-то узел. Кевин уловил, как громыхнуло железо.

Рыжий Медведь открыл большой портфель и вытащил оттуда сверкающий нож, который показал сначала Кевину, а после — Терри. Терри начала кричать, и Рыжий Медведь кинул Леону моток клейкой ленты:

— Пусть замолчит.

Леон оторвал от мотка длинный лоскут и залепил им рот Терри.

— Во время жертвоприношения мы это снимем. Там важно слышать крики.

Рыжий Медведь вытащил другой нож:

— Этими маленькими ножичками очень удобно отрезать пальцы на руках и ногах. Я покажу тебе, как это делается, на девушке. Тогда второго ты сможешь принести в жертву и сам.

— Готов поучиться. Выдержу, — сказал Леон и потер себе руки. Глаза его блестели, и, видя его блуждающий взгляд, Кевин понимал, что просить пощады у него бессмысленно.

А Рыжий Медведь вынимал все новые инструменты:

— А этими ножами среднего размера можно отрубить что угодно. Все это пойдет в нгангу. Мы создадим дух из крови мужской и женской одновременно. Это сделает его особенно могущественным.

— Фантастика! — воскликнул Леон. — И что же он будет делать для нас?

— Все, что мы только пожелаем.

Кардинал дал задний ход и припарковался возле лагеря.

— Лучше отключите сотовый, если он у вас есть, — сказал он. — Пока что нам лишний шум ни к чему.

— Отключил, — сказал Клегг. — Но здесь, по-моему, пусто.

Даже из машины Кардиналу были видны свежие следы шин.

— Я не был бы столь категоричен. Судя по всему, люди сюда часто наезжают. — Он указал вдаль, через темное пространство. — И около большой хижины горит свет.

— Уверен, что это только для охраны. А хижины совершенно темные.

— Какой еще охраны? Лагерь ведь обанкротился, разве не так? Почему вам так не терпится убраться отсюда?

— Простите, — сказал Клегг. — День был утомительный, а предстоит еще обратная дорога.

Кардинал вылез из машины и пошел первым, обходя хижины сзади. Пройдя ярдов пятьдесят, они увидели, что на задах большой хижины стоят две машины. Одна из машин была черной «транс-эм».

— Я вызываю подмогу, — сказал Кардинал.

Он достал телефон, на котором тут же высветился номер Делорм, пытавшейся дозвониться до него.

Вытащив свой табельный револьвер, Клегг прицелился Кардиналу в голову.

— Так не пойдет, — сказал он. — Еще шаг, и я прострелю тебе башку. И не думай, что я не посмею, терять мне теперь нечего.

Клегг сунул руку в кобуру Кардинала и извлек оттуда его «беретту».

— Ты мерзавец, — сказал Кардинал. — А я-то считал тебя просто олухом.

Клегг махнул револьвером в сторону главной хижины:

— Ступай вперед.

Кардинал пошел по темной поляне.

— Прикинь, капрал. Начальство знает, что я поехал с тобой. Если я не вернусь, все полицейские Торонто ринутся тебя искать.

— Шевелись!

— Зачем ты впутался в это, Клегг? Только из-за денег или так любишь наркотики?

— Захотелось другой жизни.

— Послушай, еще не поздно. Спрячь пушку, и я дам тебе возможность спастись. Искать тебя, конечно, будут, с этим ничего не поделаешь, но, по крайней мере, на тебе не будет висеть убийство.

В его словах не было ни грана правды, и оба они это знали.

Они были уже в дверях самой большой из хижин. На них уставилась камера слежения. Клегг постучал в дверь — три коротких стука, два длинных — и подождал. Он по-прежнему целился в Кардинала. Но теперь это был собственный пистолет Кардинала, его «беретта».

— Ты думаешь, застрелив меня из моего собственного пистолета, ты сильно себе поможешь? Придумаешь что-нибудь вроде того, что преступники отняли у меня оружие и пристрелили при попытке к бегству?

— Сгодится, — сказал Клегг. — Они должны быть где-то в хижинах. Сюда иди.

Кардинал направился к хижинам, протянувшимся в ряд с восточной стороны поляны. Он думал о том, добралась ли уже Делорм до лагеря и успела ли осмотреться. Если успела, они уже поняли, где находится преступник. Возможно, они и без звонка Кардинала пришлют подмогу, когда поймут, что раз он молчит, с ним что-то неладно. А может быть, все это только его мечты. У него колотилось сердце, а по лицу стекал пот.

Огня в хижинах не было.

— Похоже, тебе не повезло, — сказал Кардинал.

— Есть еще одна хижина, сзади. Шагай-ка.

Кардинал споткнулся о корень и чуть не упал. В зарослях обозначился темный силуэт хижины — покосившейся, с заколоченными окнами. Изнутри доносились голоса.

— Эй, Рыжий Медведь! — крикнул Клегг.

Дверь открылась, показался мужчина. Длинные, до плеч, волосы стягивала тесемка. Но узнать его было не трудно.

— Мистер Белтран, — сказал Кардинал. — Игра окончена. Что бы вы ни сделали. Кончено! Сюда едут еще копы.

— Зачем ты притащил его сюда? — бросил Белтран Клеггу.

— Это не я. Это он меня притащил.

Белтран спустился по ступенькам. В руке его поблескивал нож. Глаза были бесцветные, мертвые.

— Не глупи, — сказал Кардинал. — Если я здесь, то и другие копы скоро прибудут. Руки вверх, лицом на землю. Все другое только ухудшит дело.

— Ухудшит для тебя, — сказал Белтран. Он сделал шаг вперед. Сверкнул нож. — Мой дружок уж об этом позаботится. Представь, что мы…

— Какого черта он здесь делает?

Кардинал узнал Леона Рутковски по шраму на лбу, но Рутковски глядел не на Кардинала. Он не сводил глаз с Клегга.

— Привет, Леон, — сказал Клегг. — Давненько не виделись.

— Эта сволочь на восемь лет упрятала меня за решетку!

— Не волнуйся, — сказал Белтран. — Он наш друг. Ты под защитой, помнишь?

— Конная полиция не была у нас в друзьях.

— А теперь вот стала.

— Ты меня не знаешь, Леон, — сказал Кардинал. — Я не из Конной полиции, а из Управления полиции Алгонкин-Бей. Капрал Клегг, может, и заодно с мистером Белтраном, но я-то — нет. И вот что я скажу тебе: через пять минут здесь будет полиция Алгонкин-Бей. Так что от твоего решения многое зависит. На твоем месте я бы удрал.

Рутковски потер шрам на лбу:

— Как ты назвал его?

— Реймонд Белтран. По рождению кубинец. Разыскивается полицией за то, что замучил и убил нескольких людей в Майами. Не считая убийства викинг-байкера по имени Вомбат Гатри, про которое, я думаю, тебе известно.

— «Белтран» звучит не очень-то по-индейски.

Белтран пожал плечами:

— Я взял себе имя, в то время самое подходящее. Наши поставщики доверяли индейцам. А вообще какая разница? — Белтран ткнул острием ножа в медальон, висевший на груди Леона. — Пока ты носишь вот это, волноваться тебе не о чем. О такой силе индейцы и мечтать не могут.

— Как поступишь с этим парнем? — спросил Клегг. — Видимо, в город ему уже не вернуться.

Кардинал почувствовал, как в спину ему уперлась «беретта».

Послышался шум машин, приближающихся со стороны леса.

— Вот, я же говорил… — сказал Кардинал. Это Лиз Делорм, подумал он, расцеловать бы ее!

— Копы… — Глаза у Леона забегали. — Давай-ка убираться отсюда!