Сара нахмурилась, взяла в руку ножницы и направилась к кровати, на которой лежало зеленое платье.

Не обращая внимания на протестующие вопли Дженни, она ловко укоротила подол на добрых шесть дюймов и удовлетворенно произнесла:

– Вот теперь я смогу его надеть! И ты не будешь иметь оснований упрекать меня в нарушении материнскиx указаний.

– О Боже! Что же теперь будет? – прошептала служанка, чуть не плача.

– А мы скажем, что я случайно оторвала кусок подола, наступив на него каблуком. Или же принеси мне то платье, которое я просила, – коричневое.

– Да, пожалуй, так будет лучше, миледи. Сейчас принесу!

Выбранное Саралой платье было обыкновенного кроя и выглядело очень скромно, однако облачалась в него Сарала долго. Хорошо, что нужда встречаться с антикваром Пули у нее отпала, иначе она бы опоздала на свидание. Сарала поворачивалась к зеркалу то одним, то другим боком, проверяя, насколько она похожа на деловую женщину: уверенную, строгую и серьезную. Одним только своим внешним видом Сарала рассчитывала охладить пыл Шарлеманя и отбить у него желание заключать ее в объятия. Его поведение во время торга было не только вопиющим нарушением деловой этики, но и чудовищным потрясением для ее впечатлительной натуры. Эти фокусы он, естественно, проделывал с ней, чтобы сбить ее с толку и принудить пойти на уступки.

– Вы не желаете заколоть волосы тем золотистым гребнем, миледи? – спросила Дженни. – Не обижайтесь, но в этом наряде вы смотритесь немного простовато.

– Именно этого-то я и добиваюсь, – ответила Сарала. – А гребень мне вовсе не понадобится, потому что я надену коричневую шляпку.

– Ту, что похожа на чепец? Как вам угодно, миледи.

Этот уродливый, на взгляд Дженни, национальный головной убор подарила Сарале на добрую память бабушка ее индийской подруги. Она еще ни разу его не надевала, но теперь, вдруг вспомнила о нем и решила, что он произведет на Шарлеманя неизгладимое впечатление.

Сарала водрузила шляпу на голову и еще раз взглянула в зеркало. Ее волосы были собраны в пучок, волнистые локоны, обрамляющие лицо, скрыты короткими полями своеобразного головного убора, стоячий воротничок подвязан скромной косынкой, а на плечи накинута коричневая мантилья.

Юная леди, одетая подобным образом, явно не давала повода мужчине позволять себе какие-либо вольности в отношении нее. Именно так и должна была, на взгляд Саралы, выглядеть истинная англичанка.

Еще раз полюбовавшись на свое отражение, Сарала вышла из комнаты и спустилась в гостиную, где должна была встретиться с Шарлеманем. Ее благообразное лицо светилось спокойствием. Но сердечко билось, как птичка, попавшая в клетку. Рой догадок о стратегии, которую сегодня выберет ее коварный оппонент, гудел у нее в голове. Попытается ли Шарлемань подкупить ее лестью или соблазнить? Или же без обиняков объявит ей свои условия сделки и не уступит ни пенса? А может быть, он ринется в атаку, подобно разъяренному быку, в надежде напугать ее и сломить ее волю? От него можно ожидать чего угодно!

– Сара! – окликнула ее в холле маркиза. – Что ты на себя напялила? Ты похожа на огородное пугало!

– Это мое любимое муслиновое платье, – невозмутимо ответила Сарала, обернувшись.

– Какой кошмар! Ступай немедленно переоденься в зеленое платье, то, что с миленьким кружевом спереди.

– Ах, мама! – капризно воскликнула Сарала. – Не обижайся, но…

– И слышать ничего не желаю! – перебила ее маркиза. – Сейчас же переоденься!

– Но я случайно наступила на подол и оторвала от него кусок! – плаксиво сказала Сарала.

– Ничего страшного, пусть Дженни быстренько его подошьет! У тебя есть еще в запасе время, чтобы одеться прилично.

– Но мне казалось, что я в первую очередь должна походить на истинную английскую леди. Чем тебе не нравится этот наряд? Чем плох коричневый цвет?

– И слышать ничего не желаю! Сейчас же ступай, переоденься в зеленое платье с кружевами!

В следующий момент дворецкий Блэнкман объявил, что к леди Саре пожаловал посетитель.

По телу Саралы пробежала дрожь. Он прибыл к ним на целых двенадцать минут раньше! Следует ли понимать этот поступок как его горячее желание приобрести шелк? Если так, то это даже к лучшему. Сделав каменное лицо, она сказала:

– Простите, мама, но времени на переодевание у меня уже не осталось. Не заставлять же мне мистера Гриффина ждать! Это дурной тон.

– Ты права, Сара. – Леди Ганновер взяла один из исторических романов, которые читала дочь, и уселась в кресло. – Пригласи гостя, Блэнкман!

– Слушаюсь, миледи! – выпалил дворецкий.

Допустить присутствие матери при их с Шарлеманем разговоре Сарала не могла. Но маркиза не позволила ей даже рта раскрыть и приказала:

– Сядь, Сара!

Дворецкий исчез за дверью. Спустя короткое время он вернулся вместе с гостем и объявил:

– Лорд Шарлемань Гриффин!

Посетитель отвесил дамам поклон, те встали и сделали реверанс.

– Добрый день, милорд, – одновременно сказали они.

Он приветствовал их бархатным баритоном. К удивлению Саралы, к ней он обратился по ее настоящему имени.

– Присаживайтесь, милорд, – сказала леди Ганновер, кивнув на диван, на котором сидела ее дочь. – Не желаете ли выпить чаю, прежде чем отправиться вместе с Сарой на прогулку?

К изумлению Саралы, он с удовольствием плюхнулся на Диван и с обаятельной улыбкой произнес:

– Благодарю вас, миледи. Я чрезвычайно признателен вам за оказанную мне честь сопровождать вашу дочь в экскурсии по Лондону. От чая же откажусь, я плотно позавтракал.

Он выглядел замечательно и явно был в ударе. Сарала пожалела, что надела скромное платье. Лорд Шарлемань сегодня щеголял в прекрасных лосинах и отменных сапогах, чудесно сочетавшихся с темным сюртуком и черным жилетом, а галстук был завязан безупречным узлом.

– Нам приятно, что вы принимаете живое участие в просвещении Сары в истории Англии! – промолвила маркиза.

– Не благодарите меня, леди Ганновер, опекать Саралу доставляет мне удовольствие, – подчеркнуто любезно сказал Шарлемань, выразительно взглянув на Саралу.

По лицу маркизы пробежала тень досады, но она промолчала и потупилась. Желая предотвратить возможное недоразумение, Сарала спросила:

– Может быть, нам пора выезжать?

Но леди Ганновер, оправившаяся после легкого потрясения, вызванного упорным нежеланием гостя называть ее дочь Сарой, спросила:

– Как чувствует себя ваш брат? Я интересуюсь этим, поскольку он был чрезвычайно любезен с нами на прошлом музыкальном вечере и даже пригласил нас занять места рядом с ним.

Досадливо поморщившись, Шарлемань ответил:

– Он был в добром здравии и хорошем расположении духа, когда в последний раз мы с ним виделись. – Он достал из кармана серебряные часы, открыл их и добавил: – С вашего дозволения, леди Ганновер, мы с Саралой покинем вас.

– Разумеется! – встав с дивана, воскликнула маркиза. – Не стану вас больше задерживать! Желаю вам приятно провести время!

– Вы задались целью нажить себе смертельного врага в лице моей матери? – спросила Сарала, когда они с Шарлеманем уселись в его фаэтон и поехали в Сент-Джеймс-парк, чтобы полюбоваться пеликанами, плавающими в озере. – Это ваша новая оригинальная стратегия торга?

– Нет, я поступил так из солидарности с вами, – с улыбкой ответил он. – Дело в том, что мои родственники тоже пытались называть меня Джоном. Имя Шарлемань им показалось труднопроизносимым. Но я настоял на том, чтобы воля моей матери была соблюдена.

– Что ж, если так, то примите мою благодарность, – сказала Сарала.

– Пожалуйста, – кивнул он. – Однако позвольте поинтересоваться: почему вы так странно одеты?

Сарала невольно поправила свой экстравагантный головной убор и с наивной миной спросила:

– А что вы, собственно говоря, имеете в виду?

– Вашу шляпу, разумеется, она вам абсолютно не к лицу! В ней вы смахиваете на монахиню или на провинциалку. А это платье просто чудовищно и совсем не идет вам.