- Но у нас с тобой нет детей.

- А такой вид, как у нас, передается совершенно другим способом. Экзистенциально.

Бронтозавр успокоился, но на всякий случай спросил:

- Ты так думаешь?

- Так думает наука!

Они жили долго и счастливо и вымерли в один день.

БОЛТАЮТ ДВА МАЛЫША… (Д-11, стр. 31)

И-28.

Мы с моей подружкой Галей были в гостях у знакомой, психолога, которая работала с детьми, чьи родители были лишены родительских прав. Понятно, вполне страшное место. И вот она долго-долго рассказывала нам об этих детях, жутко печально, даже, я бы сказал, торжественно-печально. Когда она рассказывала про мальчика, с которым тогда работала (его в детстве насиловали и всякое такое), мы с Галей в какой-то момент переглянулись, а потом я повернулся к этой психологине и говорю: “Слушай, а ты можешь хоть раз улыбнуться, пока обо всем этом говоришь?” Она сжала губы и сказала, что нет, никогда, это слишком для нее серьезно. И тогда мы с Галкой, не глядя друг на друга, одновременно расхохотались.

ИНТЕРВЬЮ С САШЕЙ ГРАНКИНЫМ В КОРОТКИЙ ПЕРИОД УВЛЕЧЕНИЯ ДЗЭН-БУДДИЗМОМ. (Д-16, стр. 33)

И-29.

Я тестировал тогда детей в какой-то школе… Они там рисовали дом, семью, дерево, еще какую-то белиберду, а я делал умные научные диагностические выводы. Ну вот, рисует мне один мальчик дерево, у которого ветки отходят от ствола очень странным образом. Эдак вот так вот, ну, скажем, наподобие скрипичного ключа. Очень странно. Я никогда такого раньше не видел. Открываю я руководство к тесту, смотрю все возможные конфигурации - нет такой. Я не поленился и даже сходил к своему преподавателю, который давал нам в институте диагностику, показал ему - по нулям, он тоже такого не видел. Сказал, что странно это, что мальчик, возможно, с отклонениями, и надо за ним дополнительно понаблюдать.

И вот через три дня иду я в эту школу через городской парк, где ходил всю жизнь, вдруг поднимаю голову - и вижу точно такое дерево, и ветки отходят от ствола наподобие скрипичного ключа.

ХУДОЖНИК, ФИЛОСОФ И ОБЕЗЬЯНА. (И-21, стр. 100)

И-30.

В любимом городе N проводил я как-то семинар, посвященный всё тому же самоосознанаванию. В последний день у одной участницы, женщины средних лет, был день рожденья. Я дарю ей свою книгу, она просит подписать. Сижу, думаю. Вдруг она говорит: “А знаете, напишите мне, пожалуйста, ту фразу, которую мы вчера хором повторяли. Такая замечательная фраза”. Я сижу и не могу вспомнить - что-то мы правда вчера декламировали, а вот что? Она говорит: “Подождите, она у меня где-то записана”. Роется в бумагах. Я сижу тихо, я вообще тогда работал до звонка, а потом слегка умирал. Потом она восклицает “Ага!” - и показывает мне листик, а на нем написано: “Нас во все времена кто-то вел”.

Тут уж я, конечно, вспомнил. Вчера у меня - с другой участницей - была долгая и утомительная битва. Совсем не хотел человек за себя думать. Ну, и я ей: “По чьим же заветам вы живете?” А она: “Неважно, по чьим”. Я: “Вот как?” И тогда она: “Так было всегда. Нас во все времена кто-то вел”.

Я просто обрадовался такой фразе (выдала! всё же уже убеждение, а не болтовня) и попросил: “Давайте мы сейчас все несколько раз повторим это хором”. Автор фразы отказалась ее повторять, еще кто-то сжал губы, но, в общем, худо-бедно, мы несколько раз, и я громче всех, продекламировали: “Нас во все времена кто-то вел. Нас во все времена кто-то вел…”

Вот такая замечательная фраза, она протягивает мне ручку и просит надписать - совсем серьезно, а не в шутку. Я смотрю на нее и вижу утес, для которого жалкие птицы иронии не значат ничего. Они могут кричать над ним, биться о него грудью или вить в нем гнезда - утес неколебим.

Я взял свою книгу и вывел на титульном листе “замечательную фразу”. Только - совсем как здесь - заключил ее в кавычки. От себя самого. И подписался.

КРАТКИЙ КУРС РАБСКОЙ ПСИХОЛОГИИ И ПИГМОТЕРАПИИ. (М-6, стр. 68)

И-31.

Однажды милиционер Карл Иванович Поппер, стоя утром на балконе в ожидании утренней гимнастики, заметил на другом балконе двух девиц вида отчаянно наглого. Зачесался у него даже правый бок (к стрельбе). Девицы громоздили на своем балконе какие-то плакаты и лозунги, вроде декораций.

Карл Иванович задумался. Кому могут предназначаться надписи на таком этаже? “Прилетай, пернатый друг”? Однако было лето. Стоило разобраться. К.И. закрыл глаза от предвкушения и гаркнул:

- Девушки, добрый день! Чем это вы там занимаетесь?

На том балконе зашушукались.

- Прилетел, пернатый друг!

- А я говорила, надо было раньше!

- Не отвечай!

- Да пошел он!

- Он же мент, не связывайся!

- Мне теперь на них…

И одна, сложив ладошки рупором (а на самом деле балконы были довольно близко), закричала:

- Смерть ментам! Да здравствует Цой!

К.И. открыл глаза и присмотрелся. Девицам от роду, надо полагать, было не больше пятнадцати. Не исключалось также четырнадцать, двенадцать и десять.

- Слышь, мент драный! - не успокаивалась девица. - Сегодня Витин день рожденья!

- Ты хоть Цоя знаешь? - заорала другая.

Поппер кивнул. Не очень он пока соображал. Напоминало ему все это пока надпись в своем туалете:

- С днем рождения, - вежливо сказал он.

- Он родился в десять утра! - сказала одна.

- Без пяти десять! - подхватила другая.

- А вас как зовут? - машинально спросил К.И.