Изумленная такой заботой матери о бывшем муже, Флоренс молча таращила на нее глаза. А Чарлз не на шутку растрогался.

– Синтия! У тебя золотое сердце! Я и не знал, что ты обо мне так беспокоишься.

– Разумеется, беспокоюсь! – подтвердила она. – А что тут удивительного? Что ни говори, мы с тобой не чужие люди. – Она кивнула на дочь. – Нас с тобой навеки связал вот этот дивный плод любви. Хотя последние годы мы не всегда понимаем друг друга…

– Последние годы? – Глаза Чарлза зажглись юмором. – Синтия, ты так изящно формулируешь мысли! Я бы сказал, последние два-три десятилетия…

– Чарлз! Прошу тебя, не сбивай меня с мысли!

– Извини, дорогая, я весь внимание.

– Флоренс, твой отец всегда тебе помогал, а теперь он нуждается в твоей поддержке! – продолжала давить Синтия с привычной легкостью. – Ты не можешь его подвести.

Все смотрели на Флоренс, ожидая капитуляции.

– Нет, – тихо, но твердо сказала она.

Зрители в изумлении открыли рты.

– Нет? – переспросила Синтия, хотя прекрасно все расслышала.

Флоренс подняла голову и посмотрела матери в глаза.

– Нет, – повысив голос, повторила она. – Этого не будет.

– Чего «этого»? – уточнила Синтия.

– К Стэнли я не вернусь, – спокойно объяснила Флоренс.

– Он простит тебя, вот увидишь…

– Мама, дело не в этом.

– А в чем?! – Синтия теряла терпение.

– Я не люблю Стэнли. И не могу выйти за него замуж.

– Бред!

– Извини, – Флоренс перевела взгляд на отца, – но я не могу.

Обстановка накалялась, и Мейсон решил, что пора вмешаться.

– Флоренс все сказала. – Он шагнул вперед и сложил руки на груди. – Она остается здесь.

Синтия оглядела его с головы до ног, словно только что заметила его присутствие, и холодно-любезно спросила:

– Позвольте, а какое вы имеете отношение ко всему этому?

– Извольте, объясню. Насколько я понял, у каждого из вас в этом деле свой корыстный интерес. А я, как говорится, лицо незаинтересованное. И вижу, что никто из вас не думает о Флоренс. Вас беспокоят только ваши собственные дела. – Он обвел всех присутствующих взглядом. – А я здесь для того, чтобы защитить Флоренс.

– Защитить? От родителей? – фыркнула Синтия. – Нет, это просто смехотворно! Мы желаем ей только добра.

– Ну, так не лишайте ее права самой строить свою жизнь.

– Фло, ты на самом деле решила остаться? – спросил Чарлз.

– Да, папа.

Все пошумели-пошумели и наконец, разошлись.

– Ну что теперь? – тихо спросил Мейсон, когда они остались одни.

Флоренс подняла на него блестящие от возбуждения глаза и эхом повторила:

– Что теперь? Не знаю… – Она шагнула к нему и, словно ища защиты, попросила: – Мейсон, обними меня. Мне страшно… Просто обними меня.

Вечером они отправились в город, в уютный итальянский ресторанчик, где Мейсона знали с давних пор. Хозяин играл на аккордеоне, официанты пели итальянские песни, и арии из популярных опер. Флоренс и Мейсон сидели за столиком, покрытым скатертью в красную и белую клетку, и пили кьянти из бутылок толстого зеленого стекла.

Они смотрели друг на друга, и Флоренс поняла: у нее никогда в жизни не было такого чудесного вечера. Мейсон много смеялся и шутил, слушая ее рассказы. Они все время держались за руки.

– Знаешь, что я сейчас чувствую? – спросила Флоренс, когда они возвращались домой при свете луны. – У меня такое ощущение, будто мы с тобой герои старого фильма. Будто идет война, в город вот-вот войдут враги, а главный герой уходит выполнять опасное задание. И осталась одна, последняя ночь… Ночь, которая запомнится им на всю жизнь.

Мейсон притянул ее к себе и, заглянув в глаза, прошептал:

– Флоренс, я никогда не встречал такой, как ты! Ты мне очень дорога.

– А мне ты! – Она прижалась губами к его рту, подтверждая сказанное.

Она чувствовала себя счастливой: от хорошего вечера, от приятных слов, от его близости… Любовь ли это? Она еще не знает.

Флоренс была в длинном белом платье с открытыми плечами, которое купила ей Шерли. Милая Шерли! Платье сидело как влитое. Когда она перед ужином прошлась в нем перед Мейсоном, в его глазах вспыхнуло желание, и он не удержался и поцеловал ее.

По дороге домой Мейсон зашел в аптеку.

– Теперь можно ничего не бояться! – заявил он, помахивая упаковкой презервативов. – И смело предаваться любовным утехам!

И они предавались. Снова и снова. Всю ночь напролет, пока небо не окрасилось первым светом зари. Только тогда они уснули. Ведь это была их последняя ночь вместе.

– Я должна увидеться со Стэнли.

Они сидели за столом на кухне. Мейсон поднял глаза, но промолчал. Флоренс слабо улыбнулась.

– Понимаешь, я должна с ним поговорить.

Мейсон молча кивнул: он был рад, что Флоренс, наконец, решилась. Чем лучше он узнавал ее, тем больше понимал, насколько обманчивыми оказались его первые впечатления. Флоренс не была ни глупой, ни капризной, ни инфантильной.

– Хочешь, я поеду с тобой? Постою возле дома. Просто на всякий случай.

– Спасибо, – шепнула она и, смахнув слезы, взяла его за руку. – Спасибо тебе за поддержку. Мейсон, я так рада, что влезла именно в твой дом!

– Я тоже.

Дорога к особняку Мак-Килаков оказалась самой трудной в жизни Флоренс. Но она вошла в дом с поднятой головой, остановилась поздороваться со старшими Мак-Килаками, а потом прошла в кабинет, где ее ждал Стэнли.

Он сидел за письменным столом и смотрел на нее исподлобья. Флоренс встала перед ним и, набрав в грудь воздуха, сказала:

– Стэнли, я пришла извиниться.

Он заглянул ей в лицо, и его светлые глаза недобро сверкнули.

– Извиниться? – тихо переспросил он. – И все? Флоренс, а тебе не кажется, что одних извинений явно недостаточно?

– Разумеется, ты прав. – Она не отвела глаз. – Стэнли, я поступила с тобой непростительно. И буду жалеть об этом всю жизнь. Поверь, я не знаю, как загладить свою вину.

– Очень просто, – бесстрастным тоном отозвался он. – Выходи за меня замуж.

Флоренс не моргая смотрела ему в лицо и не верила своим ушам. К такому повороту событий она не была готова.

– Стэнли, это невозможно, – не сразу ответила она. – Пойми, я не могу выйти за тебя замуж.

Он отстранился от спинки стула и, наклонившись вперед, положил на стол сжатые в кулаки руки.

– Но почему? Флоренс, изволь объяснить! Почему мысль о замужестве ни с того ни с сего стала тебе неприятна? Что случилось?

Флоренс облизнула пересохшие губы.

– Ничего не случилось.

– Тогда в чем дело? Ты хоть представляешь, что со мной сделала? Я потерял покой и сон. Все пытаюсь понять, почему ты так поступила. Почему? Неужели я тебе до такой степени противен?

– Ну, при чем здесь это! Нет! – Флоренс без сил опустилась на стул. Чувство вины навалилось на нее с такой силой, что ей стало трудно дышать. – Стэнли, я не знаю, что сказать…

– Да что уж тут скажешь! – Он прищурился. – Если откровенно, я и сам прекрасно понимал, что наш с тобой брак вершится не на небесах, а чуточку пониже… – Он хмыкнул. – Но ведь не сбежал в последнюю минуту. Не оставил тебя у алтаря среди шепчущихся гостей.

Флоренс нахмурилась и, моргнув, словно стряхивая наваждение, спросила:

– Что ты сказал?

– Да ладно тебе, Флоренс! Ведь мы с тобой не вчера познакомились. И ты прекрасно знаешь: наша с тобой помолвка результат коллективного творчества наших родителей. Мы никогда не любили друг друга, и оба это знаем.

Флоренс проглотила комок в горле, и внезапно ей захотелось рассмеяться. Господи, какая же она наивная дурочка! Свято верила, что Стэнли ее любит. Как же ее так одурачили?

– Мы оба знали, что это всего лишь деловое соглашение, – продолжал вещать Стэнли. – И я был готов выполнять свои обязательства, а ты… ты струсила и сбежала. И все разрушила.

– Что все?

– Можно подумать, ты не знаешь! Деловые связи между фирмами наших отцов, вот что! Неужели непонятно?