Два дня спустя в полдень ко мне пришла Эмили. Я уже съела ланч и вернулась в свою комнату, чтобы прочитать определенный мне отрывок из Библии. Эмили подняла плечи и выглядела так, будто в ее позвоночник вставили металлический прут. Она ухмыльнулась и поджала губы.

– Папа хочет тебя видеть, – сказала она. – Прямо сейчас.

– Папа?

Сердце мое тревожно забилось. Какую новую епитимию он наложит на меня за случившееся.

– Отправляйся к нему сейчас же! – приказала она. Опустив голову, я медленно поднялась. Когда я подошла к двери папиной комнаты, я оглянулась и увидела, что Эмили строго смотри на меня. Я постучала и стояла, ожидая ответа.

– Войдите, – рявкнул папа.

Я открыла дверь и вошла в спальню, которую превратили для него в больничную палату. На столике рядом с кроватью стояло судно. Его поднос с завтраком был на специальном столике на кровати, и папа сидел, опираясь спиной на две огромные толстые подушки. Стеганое одеяло укрывало его ноги и тело, но гипс был виден из-под нижнего угла одеяла. Рядом лежали книги и бумаги.

Волосы папы были всклокочены. На нем была ночная рубашка с открытым воротником. Он был небрит, его глаза заволокла дымка, но когда я вошла, он выпрямился.

– Ну, проходи, не стой там, словно маленькая идиотка, – рявкнул он. Я подошла к кровати.

– Как ты себя чувствуешь, папа? – спросила я.

– Ужасно, а чего ты еще ожидала?

– Мне очень жаль, папа.

– Все сожалеют об этом, но я один лежу тут в постели со всем тем, что случилось.

Он внимательно изучал меня взглядом снизу вверх.

– Ты исправляешься, Лилиан. Даже Эмили признает это, – сказал он.

– Я стараюсь, папа.

– Хорошо, – сказал он. – Так или иначе из-за этого несчастного случая я нахожусь в плачевном положении и окружен дилетантами, плюс ко всему твоя мама временами становится совершенно бесполезной. Она даже не заглянет ко мне, посмотреть, жив я или мертв.

– О, я уверена, она…

– Сейчас меня это не интересует, Лилиан. От того, что она не заходит, мне только легче. Мама только еще больше меня расстраивает. Я решил, что ты будешь помогать мне в моей работе.

Я с удивлением посмотрела на него.

– Я, папа?

– Да, ты. Считай, что это еще одна часть твоего наказания. На сколько мне известно… Глядя на Эмили, я думаю, ты справишься. Но не это сейчас важно. А важно то, что я буду иметь хороший уход и рядом всегда будет тот, кому я смогу доверить сделать то, что мне нужно. Эмили занята изучением религии и, кроме того, – сказал он, понизив голос, – ты всегда была лучшей в математике. Мне нужно подсчитать эти цифры, – сказал он, протягивая мне бумаги. – Моя память как решето. Там ничего не задерживается надолго. Я хочу, чтобы ты подвела итог и подготовила мои книги, поняла? Я уверен, ты быстро с этим справишься.

– Я, папа? – переспросила я. Он широко открыл глаза.

– Да, ты. С кем, черт возьми, я тут разговариваю все это время? А еще, – продолжал он, – я хочу, чтобы ты приносила мне еду. Я скажу тебе чего я хочу, и ты передашь это Вере, поняла? Ты будешь приходить сюда, выносить за мной и содержать в чистоте эту комнату. А вечерами, – продолжал он и голос его смягчился, – ты будешь приходить и читать мне бумаги или Библию. Ты слушаешь меня, Лилиан?

– Да, папа.

– Хорошо. Сначала унеси этот поднос, а потом приди и поменяй мое белье, а то я себя чувствую так, будто проспал в поту весь день. Также мне нужна чистая ночная рубашка. Когда все будет сделано, я хочу, чтобы ты села здесь за стол и занялась расчетами. Мне нужно знать, сколько денег у меня есть, чтобы сделать выплаты в этом месяце. Ну, – сказал он, увидев что я не двинулась с места, – давай, займись этим, девочка.

– Хорошо, папа, – сказала я и взяла поднос.

– Да, и по пути сюда зайди в мой кабинет и прихвати для меня дюжину сигар.

– Хорошо, папа.

– И, Лилиан…

– Да, папа?

– Принеси мне ту бутылку виски, что слева в буфете и стакан. Время от времени мне нужно что-нибудь целебное.

– Да, папа.

Я остановилась на мгновение узнать, не нужно ли будет чего-нибудь еще. Но он закрыл глаза, поэтому я поторопилась выйти из комнаты. В моем мозгу было смятение. Я думала, что папа ненавидит меня, а теперь он просит меня сделать для него все эти важные личные дела. Он очевидно решил, что я исправляюсь, что я на пути к искуплению, думала я. Он показал, что уважает мои способности. Впервые за этот месяц моя походка стала слегка горделивой. Я поторопилась к лестнице. Эмили поджидала меня внизу.

– Он выбрал тебя не потому, что я нравлюсь ему меньше, – заверила она меня. – Он принял решение и я согласилась, что эти дополнительные обязанности тебе сейчас необходимы. Выполняй все, что он тебе скажет, немедленно и умело, но когда ты закончишь, не пренебрегай остальными обязанностями, – сказала она.

– Хорошо, Эмили.

Она посмотрела на пустой поднос.

– Выполняй то, что тебе сказано.

Я кивнула и поторопилась на кухню. На обратном пути я собрала все вещи, о которых папа говорил и принесла их к нему в комнату. Затем я сходила за чистым постельным бельем. Замена белья на папиной кровати была тяжелой работой, потому что мне пришлось помочь ему перевернуться, чтобы вытянуть из-под него старую простыню. Он стонал и вскрикивал от боли, и я дважды останавливалась, ожидая, что он ударит меня за причиненный ему дискомфорт. Но он терпел и подгонял меня. Я поменяла простыни, а затем пододеяльник и наволочки. Когда все было закончено, я принесла ему чистую ночную рубашку.

– Я нуждаюсь в твоей помощи, Лилиан, – сказал он. Папа отбросил одеяло и начал стягивать свою ночную рубашку. – Ну, давай, – сказал он. – Не думаю, что тебя удивит то, что ты увидишь.

Я не могла не растеряться. Кроме рубашки на папе ничего не было. Я помогла ему снять грязную, стараясь не смотреть на него. Я никогда прежде не видела обнаженного мужчину, поэтому мне было немного любопытно. Папа поймал мой взгляд и на мгновение уставился на меня.

– Господь делает нам благо, Лилиан, – сказал он странно смягчившимся голосом. Я почувствовала, что сердце мое застучало где-то в горле, и хотела повернуться, чтобы взять папину чистую ночную рубашку, но он схватил меня за руку так сильно, что я чуть не закричала. – Посмотри хорошенько, Лилиан. Ты увидишь это снова и снова, потому что я хочу, чтобы ты обтирала мое тело губкой, поняла?

– Да, папа, – ответила я, срывающимся на шепот голосом. Папа налил себе виски. Он быстро сделал пару глотков и кивнул на чистую ночную рубашку.

– Хорошо, а теперь помоги мне одеть это, – сказал он. Я повиновалась. После этого он сел, откинувшись в своей чистой постели, ему теперь гораздо уютнее. – Надо поработать с этими бумагами, Лилиан, – сказал он, кивая на стол, где лежали эти бумаги. Когда села за стол, меня всю трясло. Я начала записывать цифры, но мои пальцы так дрожали, что мне пришлось подождать. Я обернулась и заметила, что папа смотрит на меня. Он закурил сигару и налил себе еще виски.

Полчаса спустя папа заснул и захрапел. Я аккуратно записала итоги расчетов в его книги и, медленно поднявшись, на ципочках двинулась к двери. Я услышала его стон и остановилась, но он не открыл глаза.

Папа все еще спал, когда я принесла ему ланч. Я подождала, пока он не открыл глаза. Мгновение папа выглядел смущенным, но потом, кряхтя, сел.

– Если хочешь, папа, – сказала я, – я покормлю тебя.

Он уставился на меня на секунду, а потом кивнул. Я протянула ему ложку с супом, и он ел, как беспомощный ребенок. Я даже вытирала ему губы салфеткой. Затем я намазала ему хлеб маслом и напоила кофе. Он молча все это съел и выпил, странно поглядывая на меня все это время.

– Я тут подумал, – сказал он. – Мне слишком тяжело орать каждый раз, когда мне что-нибудь нужно, особенно ночью.

Я ждала, ничего не понимая.

– Я хочу, чтобы ты спала здесь, – сказал он. Пока я сам не смогу о себе позаботиться, – быстро добавил он.

– Спать здесь, папа?