— Добрый вечер, лорд Мисбоурн, — бесстрастно произнес Уэссекс. Некий смертоносный инстинкт заставил его рискнуть. Он решился уточнить: — Леди Роксбари?

— Стала задушевной приятельницей девчонки Рипона, — сообщил лорд Мисбоурн, вперив в Уэссекса взгляд гибельных блеклых глаз.

— Нечего винить в этом меня! — огрызнулся Уэссекс — Я еще не женился на этой женщине!

— А потому ее поведение вас не касается. Совершенно верно. Но мотивы этого поведения — касаются, — напомнил Мисбоурн.

Уэссекс нахмурился. До него вдруг дошло, что он до сих пор плохо представляет себе характер собственной невесты. С одной стороны, он знал, что маркиза Роксбари — член Союза Боскобеля, но этой тайной он не мог поделиться даже с Мисбоурном, а значит, она сейчас была бесполезна. Впрочем, принадлежность маркизы к этому союзу отнюдь не мешала ей впутаться в какие-то интриги с участием рипонской племянницы, особенно если Роксбари по приказу короля вела какую-то свою игру.

— Мотивов тут может быть великое множество, — заметил Уэссекс. Кстати, это было чистой правдой. — А что делает Рипон?

— Ничего, — с исчерпывающей краткостью отозвался Мисбоурн. — Он держит племянницу при себе и, кажется, совершенно не стремится, чтобы высший свет узнал о ее существовании. Она никуда не ходит и ни с кем не встречается… кроме леди Роксбари.

— Любопытно, — откликнулся Уэссекс со спокойствием, которого на самом деле не испытывал. Внезапно им завладело желание схватить Роксбари и трясти до тех пор, пока не вытрясет из этой лгуньи всю правду. Он думал, что может доверять ей… думал, что может вообще о ней не думать… и что она в результате сделала?! Тут герцог заметил, что Мисбоурн внимательно приглядывается к нему.

— Есть ли новости из Дании? — поинтересовался Уэссекс.

— Не больше, чем можно было бы ожидать, — охотно произнес Мисбоурн. — Костюшко сообщает, что они отложили отплытие на конец июля, когда море будет спокойнее всего. Принц-регент все еще пытается изменить договор таким образом, чтобы он не накладывал на Данию никаких обязательств, но сэр Джон, этот хитрый старый лис, опережает его на каждом повороте.

Уэссекс слабо улыбнулся. В политических кругах сэр Джон заслужил прозвище Маленький Бульдог — именно за эту свою железную хватку.

— Что заставляет нас еще больше позаботиться о приеме, который будет оказан принцессе после прибытия. Принц Джейми с каждым днем становится все несдержаннее, и поговаривают, будто разрыв между принцем и его отцом неизбежен.

А открытый разрыв между королем и принцем даст Джейми возможность сформировать собственную партию — или, что более вероятно, ее для него сформируют люди, подобные Рипону. По крайней мере, Джейми еще не заморочили голову рипонской племянницей. Уэссекс был уверен, что о столь печальном повороте дел Мисбоурн непременно бы упомянул.

Но нет. Очаровательное орудие Рипона мирно проводило время в обществе невесты Уэссекса.

— Возможно, я смогу приструнить маркизу, — медленно произнес Уэссекс, — или, по крайней мере, заставить ее задуматься. Сомневаюсь, что она подчинится моему приказу, но если я стану возражать против ее дружбы с племянницей Рипона, последует ссора, и это придаст делу огласку — которой, похоже, Рипон стремится избежать.

Мисбоурн долго смотрел на Уэссекса. Его серые глаза были прозрачными и тусклыми, как стекло.

— Нет, — сказал он наконец. — Лисица вышла из норы. Мы должны проследить, куда она побежит.

ПЯТНАДЦАТОГО ИЮНЯ 1805 ГОДА в придворной церкви Сент-Джеймсского дворца Руперт Сен-Ив Дайер капитан его светлость герцог Уэссекский связал себя святыми узами брака с Сарой Марией Элоизой Ариадной Доусбеллой Канингхэм, маркизой Роксбари. Жених смотрелся чрезвычайно импозантно в своем серо-голубом жилете, светло-коричневых бриджах и темно-синем камзоле; невеста в серебряном наряде была великолепна. Невесту к жениху подвел сам король, поскольку Сара была сиротой и, в соответствии с юридическими тонкостями, подопечной его величества.

Хотя на венчании присутствовало не так уж много гостей, для свадебного завтрака в Херриард-хаусе, доме маркизы, был накрыт стол на сто пятьдесят персон. Для услаждения гостей были выставлены все деликатесы и новинки, какие только могла приготовить небольшая армия поваров, — в том числе маленькая радуга из желе и сладкий лед со всеми мыслимыми оттенками вкуса.

По мнению общественности, прием был великолепен. Герцогу Уэссекскому очень хотелось, чтобы Илья Костюшко находился сейчас в Англии и смог бы насладиться всем этим великолепием. Точнее, ему очень хотелось, чтобы Костюшко оказался на его месте, а сам он в это время находился где угодно, хоть у черта на рогах.

«Это было ошибкой». Чего бы там ни желала бабушка — или даже сам монарх, — Уэссексу не следовало жениться на Роксбари. Герцог понял это в то самое мгновение, когда вошел в церковь и увидел рядом с алтарем эту девушку, роскошный светящийся призрак. Платье придавало ей вид существа, созданного из стали и льда. Маркиза выглядела так, словно ее вот-вот должны были расстрелять, но держалась хорошо. Ее мужество вызвало сочувствие Уэссекса, и герцог улыбнулся, чтобы подбодрить ее. Впрочем, он так и не понял, заметила ли Роксбари эту улыбку.

Затем началась сама церемония, и каждое слово звучало словно удар молота, подтверждающего, что пути назад нет. Как только они будут обвенчаны, расторгнуть их брак сможет лишь специальный акт парламента.

Но начатую церемонию уже нельзя было остановить, — а когда все закончилось и Уэссекс поцеловал молодую жену, губы Сары были холодны, как лед, на который так походило ее платье. К счастью, у нее не оказалось времени, чтобы высказать все, что она думает о венчании: гости сразу же покинули церковь и расселись по экипажам, чтобы ехать на завтрак. А потом Уэссекс старательно следил, чтобы у Сары не было возможности снова подойти к нему. Сегодняшнюю ночь счастливой паре предстояло провести в Дайер-хаусе, как и многим поколениям герцогов и герцогинь, живших здесь прежде. Ну да ладно. Как частенько говаривал напарник Уэссекса, этот мост мы сожжем, когда дойдем до него. А пока что вокруг лилось столько шампанского, что его хватило бы, чтобы утопить всю королевскую гвардию, и Уэссекс дал себе слово утонуть в нем.

Если герцог и не вполне преуспел в исполнении этого намерения, он все же выпил достаточно, чтобы не реагировать на свадебные тосты, которые вынужден был выслушивать. Возможно, он даже улыбался своей жене. Но хотя на службе королю и стране Уэссексу часто приходилось исполнять роль палача, эта обязанность никогда не доставляла ему удовольствия. А если говорить совсем уж начистоту, он целиком и полностью разрушил жизнь новоявленной герцогини. В конце концов, она вышла замуж за полнейшее отребье — за шпиона. Если его тайная деятельность в рядах «Белой Башни» когда-нибудь станет достоянием гласности, его будет ждать не лавровый венок, а терновый венец. А его семью — вечный позор, поскольку он, ее глава, вел себя столь презренным образом.

Мало того — его несчастная герцогиня вышла замуж за человека, не имеющего ни малейшего желания продолжать свой род и передавать свою отравленную кровь потомкам. Впрочем, зато она сможет добиться аннулирования брака, если сумеет это доказать (и если он умудрится тем временем нажить достаточное количество сильных врагов). Возможно, через несколько лет этот выход окажется наилучшим для обоих — хотя скандал все равно получится убийственный.

Да, кстати, — еще он может умереть.

Уэссекс воспрял духом. До сих пор он не рассматривал эту возможность всерьез, а ведь при его роде занятий она была вполне реальной. Если он умрет, все его постыдные тайны умрут вместе с ним. Его вдова сможет благопристойным образом вступить в новый брак, а его бабушка никогда не узнает, что на самом деле представлял собой ее внук. Чрезмерное количество наилучшего шампанского оказало свое воздействие, и Уэссекс окончательно решил, что смерть при исполнении задания будет наилучшим изо всех возможных вариантов и разрешит все его проблемы. Надо будет это устроить.