– Я не собираюсь сегодня ужинать дома, доктор, и уже предупредила тетушку Альманду, поэтому она меня не ждет. Я обещала Энди, что разделю с ним рыбный обед.

Если доктор и был удивлен, то постарался не показать этого.

– Ну, что ж, это хорошая идея, – сказал он. – Но когда девушка идет на свидание с мужчиной, она должна быть соответственно одета. Кажется, я сейчас говорю, как миссис Хайт. В этой раздевалке ты найдешь форму для сиделки. Две недели назад тут работала другая молодая няня и оставила свою форму. Она должна подойти тебе, Ди. И ты сможешь сказать, вернее, показать Энди, кем ты собираешься стать.

В разговоре с Энди это ей поможет. Она не очень нравилась себе в своей обычной одежде. Пожалуй, она будет лучше чувствовать себя, если вновь наденет белую форму няни. Если в форме она и не будет выглядеть так же элегантно, как в белом платье или любом другом, сшитым тетушкой Альмандой, то все же она надеялась понравиться Энди.

Найденная форма очень удачно подошла ей. Она была удивительно нарядной, сшитой из хлопка, блестящего, как шелк. Покрой напоминал простое белое платье, и она совсем не походила на униформу.

Возможно, поэтому Энди и не понял, что она надела форму няни.

Его лицо просияло, когда он ее увидал.

– Я не думал, Ди, что ты придешь.

– Почему? Мы ведь назначили встречу. Или вы ничего не поймали?

– Больше, чем обычно – Джон поймал помпано, так что мы действительно можем устроить пир. Ну, не стой же здесь, входи.

Внутри его коттеджа было именно так, как ей рассказывали – все сияло чистотой. Правда, на несколько мужской, суровый лад. На стенах висели картины, окна прикрывали занавески, было несколько цветущих растений и свисающих виноградных лоз, внесенных снаружи. Единственное, чего не хватало для полного очарования – это прикосновения женских рук.

– Здесь очень мило, – сказала Дебби хозяину. – А ты, должно быть, все-таки знал, что я приду, Энди, потому что, я вижу, стол уже накрыт. Жаль, что я в этом не поучаствовала.

– Ты разве забыла, что будешь мыть посуду после обеда? Я надеялся, что ты придешь, поэтому все приготовил. Но мужчина никогда не знает, чего ожидать от женщины.

– Даже женщина может быть верной своему слову, Энли.

– Я не имел в виду именно это. Я подумал, что ты можешь не прийти сегодня вечером после того, что случилось днем.

– Значит, ты слышал этот взрыв на корабле, где многие получили ожоги.

– Я слышал о том, что ты была в самой гуще событий и помогала доктору Морли. На острове об этом все знают. Теперь, Ди, ты будешь героиней. Конечно, если ты здесь останешься. – Он повернулся и, сделав несколько больших шагов, вышел в кухню. Вернулся он с подносом, на котором стояли два бокала и шейкер для коктейля.

– Я вовсе не героиня, Энди. – Она решила повременить, так как не была готова сказать Энди, что собирается остаться и работать с доктором в клинике. Ей хотелось, увидеть, что Энди тоже хочет, чтобы она осталась на острове.

– Я сделал коктейли с шампанским, давай выпьем за твой героизм. Ты должна рассказать мне обо всем. А скоро и обед будет готов, уже недолго осталось.

– Шампанское! Я в восторге, Энди!

Они чокнулись бокалами, с улыбкой глядя друг другу в глаза.

– Об этом нечего много рассказывать. Некоторые члены экипажа ужасно обожжены, но благодаря нашему доктору они поправятся.

– И его няне.

– О, так ты знаешь, что я действительно няня?

– Я знаю, что женщина, которая умеет делать то, что ты сделала сегодня, должна быть чем-то большим, чем жена рыбака или помощница экономки доктора. Я не знал точно, кто ты, Ди, но сразу понял, что ты не та, за кого себя выдаешь.

– Я не обманывала тебя, хотя, по твоему мнению, женщины на это способны. У меня была причина. Видишь ли, Энди, я была своего рода беглой няней. Я убежала с яхты, на которой, как ты знаешь, приплыла; убежала потому, что меня заподозрили в краже жемчужных бус. Мне угрожала потеря доброго имени, и я не смогла бы никогда снова работать няней.

Энди поставил свой бокал, лицо его потемнело.

– Я бы задушил любого, кто мог о тебе такое подумать!

– Я не знала, что ты можешь быть таким свирепым, Энди! Сейчас все выяснилось. Человек, совершивший кражу, признался в этом. Так что теперь я могу работать по своей профессии под своим настоящим именем. Я думаю, ты понял, что настоящее имя у меня другое?

– Я предполагал это.

– Я назвалась Дарлин, это была девичья фамилия моей матери. А меня зовут Мак-Гарти, Дебора Мак-Гарти. Кроме моего отца, меня никто не называл Ди.

– Для меня ты всегда будешь Ди. Я рад, что твои неприятности закончились, – сказал Энди. Однако он не выглядел очень радостным. – Я полагаю, теперь ты решила нас покинуть? Не думаю, чтобы опытная няня осталась здесь, чтобы похоронить себя на этом маленьком острове.

Она еще не была готова сказать ему, что собирается остаться. Она не сказала, что хочет, чтобы это произошло. Дебора решила немного помучить этого независимого мужчину.

– Я еще не решила. Я могла бы уплыть на этом пароходе, думаю, мне было бы легко договориться с капитаном. Он передал благодарность мне и доктору. К тому же я могла бы присматривать за обожженными моряками в пути. Впрочем, это может сделать и кто-то другой, если его проинструктировать. В любом случае у меня еще много времени, чтобы все обдумать и решить.

Энди вертел в руках пустой бокал. Казалось, он не решается сказать ей что-то важное. Наконец он заговорил.

– Я думаю, тебя что-то связывает с тем мужчиной, которого ты сегодня утром встретила на пристани. Полагаю, он сделает все, что в его силах, чтобы убедить тебя уехать.

Значит, Энди был свидетелем ее встречи с Кимом! Ну, что ж, она и дальше будет поддерживать эту игру. Это была женская хитрость, но чего не сделает женщина, чтобы добиться мужчины, которого она любит?

– Он для этого уже кое-что сделал. Ему пришлось преодолеть много препятствий, чтобы вернуться сюда и рассказать мне, как все выяснилось с кражей. И он действительно просил меня вернуться вместе с ним в Штаты.

– Ты ему сказала, что уедешь?

– Я сказала, что сообщу ему утром. Энди поставил свой бокал и заходил по комнате.

Наконец он остановился напротив нее, посмотрел на нее сверху вниз и сказал:

– Я хочу просить тебя не уезжать.

Он сказал это достаточно сердито, но его голубые глаза выражали совсем другое, в них была тревога, почти мольба.

Он продолжал:

– Но, конечно, ни один мужчина не стал бы просить женщину остаться здесь при такой слабой надежде на успех.

– Почему же слабой? Я думала, ты уверен, что твой образ жизни является наилучшим, ведь это место – настоящий рай, Энди.

Сердце Деборы пульсировало где-то в горле. Он почти умолял ее!

– Эту жизнь я выбрал сам, именно так я и хотел жить. Ведь я почти ничего о себе не рассказывал, Ди.

– Пока сам не захочешь, ты и не должен рассказывать, Энди.

Он снова сел напротив нее.

– Я тоже своего рода беглец, как и многие из тех, кто приехал сюда и решил остаться, – начал рассказывать он, стараясь не смотреть ей в глаза. – Я приехал сюда, бросив жизнь, которую вел бы в Штатах, останься я там. Видишь ли, это может звучать жестоко, но мне досталась мать, которая хотела главенствовать над живущим с ней человеком. Будучи сильной, замечательной женщиной, она своими командами и амбициями испортила жизнь моему отцу; моему старшему брату она тоже испортила жизнь, заставляя его жить по ее указке, и даже выбрала ему девушку, на которой он должен жениться. Я успел сбежать до того, как она смогла испортить и мою жизнь, и подумал, что должен найти другой образ жизни. А когда я нашел его, то решил к прежнему не возвращаться.

Итак, значит, женщина, о которой говорил Энди, была его матерью. И он любил ее, даже несмотря на то, что лишил ее возможности жить для него. Дебора гордилась тем, что он так поступил, и радовалась, что это не была какая-то другая женщина, которую он любил бы иначе.