– Можем не в прямом, а в переносном смысле, – возразила Майда.

Служанки недоуменно зашептались. Хотя предложение Майды и казалось невероятным, кухарка занимала среди них самое высокое положение и пользовалась большим уважением.

Указав пальцем в сторону деревни, Майда приказала:

– Передайте в деревню: присутствовать должны все.

– Зачем? – спросила горничная.

– Для того чтобы добиться успеха, мы должны действовать сообща, – уверенно ответила Майда.

После того, как все разошлись, к кухарке подошла вдова Чадвик:

– Госпожа Майда, что вы замыслили?

На мгновение кухарка задумалась, стоит ли раскрывать свои планы раньше времени. Возможно, хорошенько все обдумав, некоторые откажутся выполнять ее распоряжения. Но этой женщине Майда доверяла.

– Я решила сделать так, чтобы нормандцам стало у нас неуютно. Очень неуютно.

– Надеюсь, вы не собираетесь никого убивать?

Вдова побледнела от страха. Всем в деревне было хорошо известно, что Вашель переселился к ней и разделяет с ней ложе; многие другие воины тоже сблизились с местными женщинами.

– До тех пор, пока наша госпожа не будет освобождена, никаких милостей врагу. Понятно? – Майда пристально посмотрела на молодую вдову.

Та испуганно раскрыла глаза:

– Вы хотите сказать, нам больше нельзя будет делить с ними ложе? Нормандцы этого не потерпят.

– У них не будет выбора. Тут мы сильнее целого войска. Женщины обладают страшным оружием, с которым ничто не сравнится. Мы поставим их на колени.

– Вы это хорошо придумали. Но от этого пострадают не только нормандцы, но и мы все.

– Да, – вздохнула Майда, – нам тоже придется несладко.

– Вашель будет очень опечален, – задумчиво проговорила Сумар.

– Быть может, это поможет ему понять, как много ты для него значишь.

Сумар грустно взглянула на кухарку:

– Вашель очень добрый и заботливый. Во многом он лучший муж и отец, чем был мне и моим детям Найл.

– Не беспокойся, все это быстро закончится, – похлопала по руке вдовы Майда; – Не думаю, что нормандцы смирятся с мыслью провести в одиночестве долгие зимние месяцы. Они придумают, как убедить своего предводителя пересмотреть свое решение, – и сделают это гораздо лучше нас.

Кивнув, Сумар поспешно удалилась, а Майда направилась за скалкой. Сегодня вечером она намеревалась испечь для своей госпожи ее любимый пирог. Но хотя у леди Бетани будет настоящий пир, нормандцам придется довольствоваться худшей стряпней, какую только можно приготовить.

День будет замечательный, думала Майда, вдыхая едкий запах подгорелого мяса. Ах, этот сладкий вкус победы! Усмехнувшись, Майда принялась напевать скабрезную песенку.

Бетани улыбнулась, приветствуя вошедшую в комнату с подносом в руках Майду. Аромат еды был способен повергнуть на колени любого. И хотя девушке не хотелось есть, она понимала, что ей необходимо подкрепить силы для здоровья будущего ребенка.

– Майда, сегодня ты превзошла саму себя!

Кухарка, поставив поднос на кровать, села в ногах у Бетани.

– Только так мы и можем поговорить. Кушайте, миледи.

Бетани хотелось, чтобы Майда ушла. Несмотря на решимость поесть, она чувствовала, что не сможет воздать должное аппетитно пахнущим блюдам, и кухарка обидится, увидев, что ее труды пропали даром. Бетани отломила кусочек хлеба.

– Что нового, Майда?

– Миледи Бетани, мне хочется поделиться с вами своим замыслом.

– Замыслом? Каким замыслом? – встревоженно спросила Бетани, зная тягу кухарки к безрассудным действиям. – Ты ни в коем случае не должна навлекать на себя неприятности.

– А вы – разве вы не бросили вызов опасности, выйдя на поединок с предводителем нормандцев? – спросила Майда.

– То совсем другое дело. Я обязана заботиться о вашей безопасности.

– Миледи, независимо от того, скажете вы «да» или «нет», замысел уже приведен в действие, – скрестила руки на дородной груди Майда. – Итак, желаете ли вы выслушать все по порядку?

Отодвинув поднос с едой, Бетани вздохнула:

– Говори.

– Мы, то есть все женщины, решили всеми возможными способами причинять неудобства нормандцам. Во-первых, мы перестаем заботиться об их нуждах. Все блюда будут подаваться к столу подгорелыми или недожаренными, белье будет стираться из рук вон плохо. Но главное, – тоном военного советника добавила Майда, – нормандцам будет отказано в женских милостях.

– В женских милостях? – переспросила Бетани, подозревая, что поняла правильно, но все же желая услышать пояснения Майды.

– Да, до тех пор, пока вы не будете освобождены, никаких наслаждений в постели. Нам всем придется трудно. Но, миледи, ради вас мы готовы пойти на эту жертву.

Бетани изумленно раскрыла рот, не в силах поверить собственным ушам. Она-то боялась, что женщины вознамерились взяться за оружие, рискуя своими жизнями, но это!

– Это я придумала, миледи. Что вы скажете?

– Меня нисколько не удивляет, что этот остроумный план пришел в голову именно тебе. Но, хотя ты и руководствовалась благими побуждениями, боюсь, вы ничего не добьетесь.

– О, не беспокойтесь, у нас все получится. Вдохнув первый глоток воздуха свободы, вы поблагодарите меня. А пока кушайте, подкрепляйте свои силы.

Король заканчивал приготовления к отъезду. Его постоянно донимали родители леди Дамианы, требуя, чтобы Бетани Нортумберлендская предстала перед судом – и обязательно перед судом королевским, на меньшее они не были согласны. Кроме того, оставался нерешенным вопрос об отце Бетани и долге, который надлежало ему отплатить. Вильгельм намеревался свершить правосудие и заодно решить собственные дела.

Он снова внимательно изучил перстень. На нем были высечены лишь два имени. Странно, что Бетани не была упомянута вместе с Мери и Бретом. Можно было подумать, что Гэвин ей не отец. Подбросив перстень в воздух, Вильгельм поймал его. Так или иначе, шотландский лэрд признал ребенка своим, и Вильгельм собирался отнестись к Бетани именно так. Королю были слишком хорошо известны мучения, выпадающие на долю незаконнорожденных.

Его мысли прервал стук в дверь.

– Войдите, – ответил Вильгельм. Отворив дверь, Вердон осторожно прикрыл ее за собой.

– У вас возникли какие-либо вопросы по поводу моего отчета, сир?

– Бетани Нортумберлендская – незаконнорожденная?

– По-моему, да. По слухам, я понял, что ее отец – Брам Мактавиш.

– Благодарю тебя, Вердон, ты тщательно провел расследование. Я также изучил твои замечания по поводу Ги де Бельмара и полностью согласен с твоим предложением. Разобравшись с Нортумберлендом, мы сразу же займемся судьбой Бетани.

– Как вам будет угодно, Ваше Величество. Что-нибудь еще?

Вильгельм отхлебнул вина:

– Какова, по-твоему, наибольшая опасность?

– Я считаю, больше всего следует опасаться шотландцев.

– Сомневаюсь, чтобы они осмелились выступить против моих людей. Я встречался с дядей Бетани, Брамом Мактавишем, и он воочию лицезрел силу моего войска. Этот шотландец хороший воин, и его никак нельзя назвать глупцом.

Вердон потер ладонью лицо:

– Дама, о которой мы говорим, пользуется преданностью местных жителей. У нее среди них очень сильная поддержка.

– Благодарю, Вердон. Я учту это.

Поклонившись, Вердон покинул королевские покои.

У Ройса больше общего с этой сакской женщиной, чем с леди Дамианой. Ройс и Бетани – именно те хозяева земли, в которых нуждается эта страна. Дальновидные и справедливые, они построят будущее, в то время как Дамиану интересовало лишь настоящее и ее собственные эгоистические запросы.

Но Ройс не может смириться со своим положением, обусловленным его рождением. Вильгельм доверял суждению старшего де Бельмара во всем, кроме этого. Бетани Нортумберлендская упадет в его глазах, если Ройс узнает о ее происхождении. Это настроит его против нее. Король покачал головой. Ему придется самому заняться этим делом.

Вильгельму было прекрасно известно то, каким влиянием пользуются Ля Марши, и он не тешил себя иллюзиями по поводу того, какой шум они поднимут, узнав о смерти дочери. Он должен будет удовлетворить все заинтересованные стороны. Найти выход нелегко, но Вильгельм не сомневался, что у него есть решение, которое устроит всех. Или почти всех. Ройсу оно придется не по душе. Но де Бельмар – верный слуга короля, и, хотя приказание ему не понравится, он его беспрекословно выполнит.