Увидев, что ни один воин не двинулся с места, чтобы выполнить ее распоряжение, нормандка, залившись краской гнева, ткнула пальцем в самого высокого воина.

– Эй, ты! Ты слышал, что я приказала? Я сказала: «Немедленно вышвырнуть этих бродяг за дверь!»

– Миледи, у меня и в мыслях не было ослушаться вас. Но я слышал, как наш господин приказал своей рабыне проследить за тем, чтобы эта семья ни в чем не испытывала недостатка. Я должен выполнять приказ своего сеньора.

С облегчением поняв, что нормандские воины слушаются только распоряжений своего предводителя, Бетани повернулась к Дамиане:

– Стараниями этих добрых людей поля дают урожай. Вы не имеете права отбирать у них плоды их труда.

Лицо Дамианы, обычно безукоризненно гладкое, испещрялось злобными морщинами. Она гневно сверкнула глазами.

– Когда я стану госпожой в этом замке, я позабочусь о том, чтобы тебя хорошенько выпороли за твою дерзость.

Бетани, сознавая, что это не пустая угроза, все же не испугалась. Настанет час, когда Дамиана получит над нею власть, но сейчас лучше об этом не думать.

– Даже когда вы станете здесь госпожой – если такое вообще случится, – вам не отдадут бразды правления.

– Ты думаешь, твои чары способны подчинить Ройса твоей воле? Ты ему очень скоро надоешь, – надменно бросила Дамиана.

Острое жало ее слов попало в цель, но Бетани не показала и виду. Гордо вскинув голову, она с достоинством взглянула в лицо сопернице.

– Надоем я милорду Бельмару или нет, это другой вопрос, но одно несомненно: ваше положение будет то же, что и сейчас, – сказала Бетани, не скрывая своего презрения.

– Как ты смеешь?

Схватив со стола бронзовый канделябр, Дамиана запустила им в Бетани. Та без труда уклонилась от него.

– Жаль, что глаз ваш не так остер, как язык. Возможно, в этом случае вас хотя бы боялись – ибо об уважении вам нечего и мечтать.

Вошедший в залу Вашель усмехнулся, увидев происходящее.

– Милые дамы, – строго произнес он, – ни я, ни кто другой не ожидали такого от прекрасного пола.

– Заткнись, холуй! Я не отчитываюсь перед теми, кто ниже меня, – взвизгнула Дамиана.

Ее полный ненависти взгляд, направленный на Вашеля, был почти осязаемым оружием.

Бетани махнула рукой, словно отгоняя назойливую муху.

– Уходите отсюда, Дамиана, если только вам не хочется потрудиться, чтобы устроить эту семью.

– Клянусь ранами Господними! – Громкий голос Дамианы привлек к ней взгляды всех присутствующих в зале. – Ты пожалеешь о том дне, когда впервые встала у меня на пути!

После ее ухода мрачное настроение тотчас же рассеялось, подобно тому, как порыв ветра разгоняет грозовую тучу. Бетани повернулась к Сумар Чадвик и ее сыну.

– Не беспокойтесь. Вас ждет радушный прием в замке Ренвиг, – сказала она и вдруг заметила, что Вашель проявляет необычный интерес к молодой вдове.

Закаленный в боях воин, чью бороду уже тронула седина, нисколько не походил на пылкого юношу, которому может вскружить голову милое девичье личико. Сумар была едва не вдвое моложе нормандского рыцаря. Однако Вашель словно заколдованный не отрывал взгляда от молодой женщины, и Бетани решила, что даже огнедышащий дракон не смог бы сейчас отвлечь внимание оруженосца Ройса.

– Позвольте мне проследить за тем, чтобы у них все было в порядке, леди Бетани, – внезапно произнес Вашель, удивив ее почтительным обращением.

Протянув Сумар руку, он пригласил ее следовать за собой. Стало очевидно, что он собирается принять личное участие в судьбе вдовы.

Сумар заколебалась, тревожно переводя взгляд с нормандского воина на Бетани.

– Я могу идти с ним, миледи?

Бетани сознавала весомость своего слова. Она заметила, как нетерпеливо вспыхнули глаза Вашеля.

– Да. Вашель – хороший человек.

По лицу Сумар разлилось облегчение. Вашель улыбнулся.

Оставшись одна, Бетани задумалась, много ли времени потребуется Ройсу для того, чтобы приструнить свою суженую.

Бетани дала Ройсу слово прекратить неповиновение, и она скорее умерла бы, чем нарушила его. Но о Дамиане в договоре речи не было.

Вильгельм внимательно изучал перстень.

– Как он попал к тебе?

– Мой брат получил его за то, что помог одному пареньку, попавшему в беду. Если бы брат не обнажил меч, Нормандии пришлось бы обходиться без герцога, – заметил Брам Мактавиш, нисколько не робея в присутствии стоящего перед ним человека.

– Oui, в тот день Гэвин Мактавиш оказал мне и моим соратникам услугу, и я не отрицаю, что обязан этому человеку жизнью.

– Тогда отплати долг. Его семья нуждается в твоей помощи. Не отворачивайся от них.

Вильгельм кивнул, и шотландец изложил, в какую беду попали его родственники.

Вильгельм печально покачал головой:

– Рабыня, говоришь?

– Да, смелая девушка сошлась с твоим рыцарем в поединке.

– Значит, ты хочешь, чтобы я спас детей Гэвина?

– Да, ты перед ними в долгу.

– Я в долгу перед их отцом, а не перед ними, – возразил Вильгельм, расхаживая по комнате. – Я обдумаю это дело. Возвращайся домой, Брам Мактавиш; как только я решу, как мне поступить с этой семьей, я немедленно вышлю гонца.

Когда шотландец покинул комнату, Вильгельм подозвал к себе жестом преданного советника.

– Ансиль, пошли в Нортумберленд верного человека. Для того чтобы принять решение, мне необходимо знать всю правду.

Ансиль склонил голову:

– Я бы поручил это дело Вердону, но де Бельмары знают его.

– Это не имеет значения. Будет трудно найти быстро кого-нибудь, кто незнаком с Ройсом. Пошли Вердона; для такого дела это наилучший человек. Если выяснится, что слова шотландца – правда, боюсь, Ройс никогда не простит мне того, что я должен буду сделать.

Ледяное дыхание зимы кружило вокруг замка Ренвиг снежные хороводы, превращая жарко натопленные комнаты в промерзшие склепы. Со времени пожара в деревне прошла неделя, и погода окончательно испортилась.

В главной зале слуги накрывали столы к полуденной трапезе. Леди Мери сидела рядом с очагом, где весело потрескивали огромные поленья, с Библией и рукоделием в руках. Леди Дамиана, запрокинув кубок, выпила до последней капли подогретое вино с пряностями. После седьмой чары рассудок ее начинал затягиваться теплой пеленой. Опустевший кубок, выпав из руки нормандки, покатился по столу и свалился на пол.

Металл ударился о каменные плиты, и зала наполнилась глухими отголосками звона. Кубок катался туда-сюда по дуге, и никто из присутствующих не изъявлял желания поднять его с пола. Дамиана знала, что слуги ее презирают. Еще с того случая с вдовой. Эта стерва Бетани настроила против нее всех своих бывших подданных. Дамиана вспоминала все унижения, которые ей пришлось стерпеть, и в ней вскипала ненависть. Она начала мысленно их перебирать: чай ей подали едва теплый – раз; очаг в ее спальне к утру остывает – два; ее… Разумеется, есть и другие обиды, но, когда ничего больше ей не пришло в голову, Дамиана заскрежетала зубами. О, неудобств так много, что все и не упомнишь! Это невыносимо.

Внезапно к ее столу приблизилась Сумар Чадвик. У дерзкой служанки хватило наглости поднять упавший кубок, подчеркнув тем самым, что все остальные и пальцем не пошевелили. И эта дикарка еще смеет улыбаться! Но Дамиану ее довольный вид не проведет. Грязной двуличной шлюхе удалось ослепить оруженосца Ройса, но Дамиана способна разглядеть дешевую подделку.

Закутавшись в красный шерстяной плащ, нормандка подошла к окну:

– Проследи, чтобы в моей спальне было натоплено, иначе, клянусь небом, ты пожалеешь о том, что живешь на этом несчастном острове.

Сумар, низко поклонившись, собралась было покинуть залу, но тут Дамиана, схватив ее за волосы, яростно дернула за них.

– Помни, кто госпожа в этом замке, – сказала она, выплескивая ярость на служанку.

В глазах Сумар блеснули слезы. Молодая женщина с мольбой взглянула на Мери, но та продолжала сидеть, уткнувшись в Библию.

Видя, что помощи ждать нечего, Сумар набрала полную грудь воздуха.