Час минул: тик-так, тик-так, дзинь.

На выборы явилось девяносто пять процентов избирателей. Бромолей был избран всенародно, то бишь единогласно. Отец отцов и мать матерей божество Мать Сыра Земля срочно телеграфировало в Международный Валютный Фонд, что с предоставлением кредита Мордорвороту следует погодить.

В это время в кабинете с пугающим номером «один» персикогрудая Озноба в шестой раз открывала тайну темных махинаций лейтенанта Моголя. И в шестой раз Моголь затыкал сыскарям уши «зеленым шумом».

— Мы взяли город. Награды, ордена и освобождения от нарядов вне очереди последуют неизбежно. Я с этим шутить не люблю. Напоминаю специально для новобранцев десять правил сравнивания города с землей. Первое — не убий того, кого в городе нет. Остальные девять правил соответствуют параграфам памятки для военнослужащих срочной службы «Как себя вести в увольнении», — обратился с краткой торжественной речью атаман к своим казакам. — Осталась туфта. Забодать все движимое и недвижимое имущество. Ты, Ай-Булак, назначаешься министром финансов. Ты, Сумбурун, — министром внутренних дел. А ты, Ухум Бухеев, — главным по промышленности. Фу, жара сегодня запарила.

Чирикали воробьи. Жители судачили о том, что очень кстати оказались эти выборы. Что теперь жизнь пойдет спокойная и налаженная. Что сходить проголосовать стоило непременно. Во-первых, демократические выборы — обязательный атрибут цивилизованного общества, а старый хан-падишах зарвался, засамодурствовался. Теперь же — свобода, хоть голым шляйся, твое личное дело. Во-вторых, Мордорворот крепко отстал в развитии от соседей, в окрестных номах никто мордорворотцу руки не подаст. В-третьих, конец старой чиновничьей гвардии. Насосались кровушки народной, гады. Вот ужо новый минфин им бошки поотрывает…

Однако новый министр финансов никому головы отрывать не стал. Человек он был серьезный, Бетховена не слушал. Проанализировав работу своего предшественника, Ай-Булак понял, как бороться с недостатками и упущениями. Правда, эта борьба должна потребовать полной самоотдачи от всего народа. В крайнем случае можно обойтись половиной.

Министерство финансов увеличило штаты. Половина жителей стойбища превратилась в могучий и разветвленный чиновничий аппарат. Ясен перец, чтобы чиновники не воровали и не брали взяток, им следовало положить достойную зарплату. Через две минуты и ни одного выбитого зуба в типографии были отпечатаны пачки банкнот достоинством в 1, 2, 3, 5, 10, 25, 50, 100, 1000, 10 000, 100 000 и 1 000 000 тугриков. На купюрах изображались Бромолей и женское воплощение верховного божества Ярило, подписывающие Пакт о ненападении. А также сумма прописью на четырех государственных языках Мордорворота: матерном, канцелярском, фене и языке глухонемых.

Не обошелся без нововведений и новый министр внутренних дел. Он себя очень ругал за минуту промедления, за то, что половина населения уже уплыла в Минфин и распорядиться можно лишь пятьюдесятью процентами.

Распорядился. Двадцать пять процентов были срочно призваны в армию и отправлены на поля убирать ковыль. А остальные двадцать пять хитроумный Сумбурун определил в тайную полицию. Но, чтобы не породить дракона, тайную полицию сделал не единой, а поделил на три части: «Интеллигент-сервис» — контроль соблюдения правил хорошего тона, «Цинандально-Ркацительное Управление» — тайная слежка за состоянием печеней у населения, «Комитент в безопасности» — служба внешнего наблюдения за соблюдением правил комиссионной торговли.

Поставив каждой из служб следить друг за другом, следить за армией, следить за чиновниками минфина, следить за Ай-Булаком и Ухум Бухеевым, и даже следить за самим Бромолеем. Вот такой хитрец, не боящийся острых вопросов, но при ответах глядящий в сторону. Возникшие на волне перемен партии левых и правых наперебой засыпали его приглашениями на презентации. Нет, это не были партии старого типа вроде мутотеньских. Это были партии нового типа. У правых программа заключалась в лозунге: «Налил. Как честный человек — обязан выпить» и оскорбления они рассылали по факсу. Левые же говорили: «Воздерживайся, но живи регулярно» и предпочитали отправлять ругательства по эсэмэске.

Так как в тайной полиции оказалась лишь одна четвертая народонаселения, да еще и обязанная следить друг за другом, то тайнослужащим пришлось несладко. Кроме того, коль двадцать пять на три не делится, выявился в остатке лишний человечек в гоголевской шинели. И за его душу службы тут же принялись жестоко интриговать.

Чирикали воробьи. По улицам от одного наблюдаемого к другому мчались неуспевающие, запыхавшиеся, разрывающиеся под гнетом служебного долга тайные агенты. Верблюд дожевал колючку и попробовал на зуб рекламу нового лекарства «пофиган» для кошки, которое «не вызывает сонливость и не нарушает трудоспособность и на том скажите спасибо». С энтузиазмом шантажиста принялся за дело новый министр промышленности.

Раз уж жителей города расхватали Ай-Булак и Сумбурун, Ухум Бухеев, да поселит Мора в его помповое ружье гнездо смертоносных ос со смещенным жалом, принял в ряды министерства промышленности оставшихся тринадцать казаков и национализировал все. (Тринадцать эмисаров расползлись по территории словно кипящая смола из опрокинутого котла.) То есть действительно все: фабрики, заводы, землю, животных, садово-парковый инвентарь, выставку скульптуры Эрнста Неизвестного Солдата, грязное белье, средства ухода за кожей, выпавшие волосы и даже стриженные ногти.

Вроде бы конец — делу венец, но нельзя же ребят держать без работы, и поворотливый, как шпингалет, Ухум начал денационализацию. Поклялся, пока не сделает, будет спать в мундире и есть в мундире. Картошку.

— Вы все меня знаете, как облупленного. Я человек простой, и скажу прямо. Я вам родным языком матюкаюсь: денационализации быть! — В прошлой жизни кем он только ни был: не был кошкой и собакой, не был женщиной, да вообще-то и мужчиной был не ахти каким.

На выпущенные сверх плана во время печати дензнаки процессу денационализации очень помог директор типографии. Он скупил все, и у него еще осталось немножко денег, акурат на установку у дантиста пятерых фарфоровых клыков. Бедняга не ведал, что в целях повышения производительности труда и, ясен перец, учитывая фактор личной заинтересованности сотрудников, Ай-Булак выдал по ведомству распоряжение номер двадцать два, в соответствии с которым каждому чиновнику, придумавшему новый налог, полагается десять процентов от этого налога.

Проще говоря, все имущество за неуплату налогов у директора типографии было конфисковано, а галопирующая инфляция превратила возможный визит к дантисту в ни к чему не обязывающую экскурсию, после которой можно кусать орехи, но нельзя раскусить.

Чирикали воробьи. В очереди у кумысного ларька сотрудники Минфина одержали верх благодаря численному превосходству. Принялись пускать своих без очереди, и у пробегающих мимо шпиков не стало никаких шансов промочить горло. Сия несправедливость привела к тайной ненависти тайных агентов. Ненависть переросла в тайную войну. Где только можно, был собран компромат. Годилось все: прошлогодние газеты, сломанные в детстве игрушки, плохая погода и опавшие листья. Ровно через двадцать минут после прихода к власти казаков Сумбурун с папкой документов в руках явился в ставку атамана Бромолея, серьезный и деловитый, как рекламный агент.

— Молодец, — похвалил развалившийся на троне морской звездой политический лидер. — Уложился в норматив. Хвалю за службу. Будешь награжден «Уставом гарнизонной службы» с дарственной подписью автора от имени командира части.

На основании представленных документов все сотрудники минфина были уличены, обвинены, осуждены и расстреляны. Бывший министр финансов Ай-Булак с понижением переведен в подчинение к министру внутренних дел на должность секретаря по контролю за деятельностью силовых структур.

— Требую приказ в письменном виде, — кипятился Ай-Булак, а когда получил таковой, не смог прочитать, поскольку тот был написан арабскими буквами.