— Вы же из милиции, уважаемые, я не ошибся? — обратился Сергей к вытянувшимся посреди навалов реквизиторского барахла засланным казачкам. — А здесь по наводке вашего внедренного под прикрытием внештатного сотрудника Вензеля?

— Не усугубляйте своего положения, гражданин! — попробовал воздействовать суровостью мордатый. Хотя при упоминании Вензеля прыти у майора поубавилось.

— Позвольте ваши удостоверения. Удостовериться хочу.

И мордатый, и его дружок с лицом закоренелого неудачника выудили из карманов краснокожие книжицы и бросили Пеплу.

— Майор Горяинов. Капитан Иннокентий Вернидуб, — прочитал Сергей. — До сегодняшнего дня я и не подозревал, что есть на свете такие люди.

— Послушайте, товарищ, вышла ошибка. Мы получили неверные сведенья. Давайте разойдемся по-хорошему, и я обещаю забыть ваше небольшое по нашему времени нарушение. — Горяинов попытался взять задушевный тон, правда, ему это не слишком удалось, трудно сломать в себе начальнический хребет.

— Забыть, говоришь? — хмыкнул Пепел. — Ориентировка на Сергея Ожогова — ваша непыльная работа? Не забывается такое никогда. Вылезайте из вашего мусора.

Майор и капитан выбрались на свободный от барахла пол. Пока они этим занимались, Пепел произнес вот такую небольшую речь:

— Вы в курсе, что здесь совсем рядом выход на сцену. Не тот, через который музыканты выползают, а с правой стороны. Сидит там один оператор за пультом, и больше никого. Может, я рискую по-глупому, но ничего не могу с собой поделать. Пришла мне в голову одна идея, не могу избавиться от навязчивого желания. Никогда себе не прощу, если не сделаю. Выползли? Ну, и отлично. А теперь скидывайте ваши лампасные галифе!..

— Что?!!

— Привет от безвинно затравленного вами майора Кудрявцева. У человека рак предстательной железы случился на нервной почве. Зуб за зуб, раковая опухоль за раковую опухоль!

…Через две минуты из реквизиторской подсобки к, подчеркнем, по правому флангу безлюдной сцене двигалась странная процессия: впереди двое взрослых мужиков в пиджаках, но без штанов и даже без трусов, сзади еще один взрослый человек, одетый, но с пистолетом. Двигалась процессия тоже странно: идущие впереди то и дело притормаживали, пытались что-то сказать, и тогда идущий сзади стрелял из пистолета. Пули откалывали щепы от паркета возле босых ступней, конвоируемые подпрыгивали, как на горячей сковороде, разворачивались и послушно семенили дальше. Выстрелы тонули в грохоте электрогитар, барабанной установки и хриплого вокала, превращались в безобидные хлопки.

— тем временем сменил на сцене Кинчев Шевчука.

Оператор, колдующий над пультом, даже не посмотрел в их сторону. Не до того ему было — как раз шло серьезное переключение режимов, некогда головой вертеть.

Сцена встретила обвалом музыки на незащищенные головы, визгами толпы и шевелением зала, по которому бежал луч прожектора. Голозадые испуганно притормозили на границе сцены и закулисья.

И московский майор с капитаном вылетели под зрительские вопли и сполохи фотовспышек. Пепел использовал последние патроны для того, чтобы задержать там нудистов подольше. Чтобы видео— и телекамеры успели схватить все самое главное.

Потом граждане начальники с чумовыми глазами пронеслись мимо Пепла, нечленораздельно мыча и сверкая голыми задницами.

Однако ничего им уже не поправить. Их служивый век окончен, иначе служебное расследование, то да се, «поведение, несовместимое с честью офицера», «А по какому греху вы оказались в Ледовом?», «А по некоторым данным, вас видели с представителями вензелевской ОПГ…». И очень жестокая статья. Прощай, полицейский. И никого не пришлось убивать или больно травмировать. Что тоже хорошо…

А зрители рокерского концерта наверняка приняли происходящее за хэппенинг.

Пепел выбросил опустошенный пистолет, стерев отпечатки, и повернулся, чтобы идти назад, к своим женщинам.

— Браво, браво, господин режиссер. — Возле пульта, на который стекала красная струйка из раны на голове оператора, по-ковбойски раскорячил ноги Пиночет и беззвучным прикладыванием ладони к ладони обозначал аплодисменты. — И каким будет следующий ход?

Пепел сделал следующий ход.

Лучшей ошибкой — подарком Пине — было бы остаться в тени занавеса без ствола. Сергей метнулся под занавес и выкувыркнулся на сцену в районе цыкающих тарелок и брызгающего каплями пота ударника. Не сомневаясь, что Пиночет бросится следом, будто волчара за ободравшим ноги о наст лосем, Пепел нырнул за небоскребный динамик, и когда его старый зоновский неприятель выпрыгнул на подмостки, Сергей дернул один за кабелей, которых тут, как змей в таежном гнилом пне на солнышке.

Пина, конечно, спешил разобраться с антагонистом и ненависть не экономил. Под ноги глядеть пожалел время. Потому Пиночет споткнулся и шандарахнулся носом о подмостки, будто наждаком соскребя скулу и подхромив коленную чашечку. Пепел подскочил и «с налету, с повороту» пнул выпавший пистолет, зафутболивая его не хуже легендарного Блохина за нагромождения аппаратуры.

— Ну, давай покрестика-поноликаемся наконец, кому из нас, как в песне поется, веселья час, а кому, как в той же песне, час разлуки.

Встали друг против друга. Жилистый торс против жилистого торса, испепеляющие глаза в презирающие глаза. Хорошо знакомые, давно смертно друг дружку ненавидящие, уже изжегшие всю ненависть друг к другу до предела, а предел тот — математически ясное, до звона логическое понимание формулы с двумя неизвестными: «в живых должен остаться только один».

— Здесь? — ухмыльнулся Пиночет, движением головы показывая Пеплу за спину.

— Публика спишет на атракционный выпендреж-шоу.

— Смотрю, словечек нахватался неправильных. — Пина слазил в карман и вытащил из него, ясное дело, финкарь. Финкарь тот Пиночет отобрал у избитого им мужика по кличке Москаль. А мужик изготовил для себя в хоззоне.

С левого фланга сцены от ждущих очереди солистов к обеспечивающему порядок и командующему цепочкой срочников майору, и обратно, заметался Таныч Соков. Он врал и изворачивался, как лжепророк, и старания не прошли даром. «Шоу? — переспросили музыканты. — А почему не Гаркуша?» «Да, да, я понял, резиновые ножи, — обреченно вздохнул майор из оцепления, — а этого помню, он из „Ногу свело“». Взлохмаченный администратор потряс перед Танычем исписанным блокнотом, Таныч потряс липовым удостоверением.

— Я ж теперь весь по музыке живу, — ответил Пепел сначала словами, а затем и делом — слазил в свой заветный карман за собственным железом. Этот нож специально для Пепла выточил на комяцкой зоне под городом Усинском рукастый мужик Жека с погонялом Ватсон. Конечно, немало поделок Ватсона гуляют по просторам нашей сказочной страны, застревая в ребрах, оседая на дне водоемов и на пыльных полках с вещдоками в Отделах по борьбе с особо тяжкими преступлениями. Но далеко не все подобные вещдоки заточены под ладонь и под характер.

— А как же ты без меня до Акелиного золотишка доберешься? — Пепел взял нож привычным для себя прямым хватом. Правда, Пеплова сталь уступала — не наградил ее Ватсон гардой, и при попадании в кость рукоять скользнет внутрь, а лезвие раскудрявит сухожилия пальцев.