— Поедем. Но у нас в компании сначала доллары, потом метры.

Мебельные фургоны освободили дорогу, правда, впереди образовался новый затор. Инкассаторские броневички вот-вот могли объявиться с любой стороны задников Ледового дворца.

— Договорились, рулевой.

Доллары мотыльками перешелестели в бумажник новому хозяину. На заднем сиденье Пепел устроился традиционно: он посередке, по бокам женщины, как положено в киношках про буржуйскую мафию. Но экранная езда в лимузинах выглядит почему-то соблазнительней, чем изнутри. Наверное, не хватает сигары в зубах, кокаинового холмика на руке и огней Нью-Йорка с обеих сторон. А также вульгарного и беззаботного женского хохота.

— Держи. — Пепел похлопал водителя по плечу и всучил ему в нагрузку пятидесятидолларовую купюру.

— За что? — спросил шофер, между тем цепко глянув купюру на просвет.

— А вот за это. — И Пепел сдернул с водилы черные очки.

Водила и ухом не повел — видимо, выпендривающиеся клиенты отмачивали штуки и почуднее. Одолев половину из оплаченных двухсот метров, серебристый, как ландыш, автомобиль въехал под крышу, откуда выехал буквально минуту назад. Можно было, конечно, попробовать, используя лимузиновую маскировку, вырваться из окружения. Но вырываться — необратимое решение: вздумай недоверчивые инкассаторы проверить седоков лимузина, и алес.

Шлагбаум перед лимузином поднялся без вопросов. Концертная обслуга не очень присматривалась — эта машина только что покидала территорию или другая.

Степенно проехали первый, внешний кордон. Там перед металлической сеткой подскакивали последние не разбежавшиеся поклонники. Остальные, навизжавшись и наплакавшись, разбрелись, так как большинство кумиров уже прибыло и кануло за барьерами. Болталась тут для порядка и парочка серо-служивых. Но тормозить лимузин — чересчур безмозгло, в природе существуют машины и попроще, на лимузинах безбилетники не ездят.

— Есть кто знакомый? — спросил Пепел у Марии, которая внимательно рассматривала в окно тусовку за первым кордоном.

— Да. Вон Алла-из-металла.

— Из какого металла?

— Прозвище у нее такое. С «металлистов» начинала трудовой путь.

— Стопорни машину, ямщик, — распорядился Пепел. — Отдохнем минуту.

Лимузин остановился, и Маша выскочила в толпу.

— Простой такой машины… — занудным извозчичьим голосом завел шофер.

— …нынче дорог, — закончил Пепел. — Мы договорились за метры, а не за время. Или забыл, рулила?

А в это самое время Мария целовалась с Аллой-из-металла.

— Ты прекрасно выглядишь, — говорила Мария, чуть повысив голос, потому что со стороны сцены звуковым туманом ползли басы, — чудное платьице, эти заклепочки так тебе идут. Ты отдыхаешь или работаешь?

Алла выпятила губу, закатила глаза, вздохнула, как верблюд в пустыне, которому до ближайшего колодца пилить триста кэмэ — все это означало «работаю».

— Все уже прошли, мы не последние?

— А ты с кем, подруга? — не терпелось узнать Алле.

— С одним… — Мария окрасила голос в эротические тона, — мужчиной. Хочу попробовать слепить из него что-нибудь вроде Сашки Буйнова. Не получится, тоже не беда.

— Понимаю. — Алла заинтересованно стрельнула глазками в сторону лимузина, но ни одно из тонированных стекол не было опущено, и лицо таинственного избранника так и осталось таинственным. — Решила Роме Круглому кукиш показать? Давно пора в самостоятельное плавание. Хочешь, я тебя с директором «Октябрьского» познакомлю, он сейчас вербует новую команду…

— Так все прошли или не все? — напомнила Маша.

— Куда там — все! Когда такое было!? Мои «Рамштайнер Интернэшенел», как всегда, притащатся на втором часу. Засранцы!

— А еще кого нет?

— Тебе это очень надо знать?

— Ага. Очень.

— Тогда пойду к Матильде, загляну в списки…

Соня нервно оглядывалась назад, высматривая погоню. И потом переводила недоуменный взгляд на Пепла, дескать, почему ты так спокоен? Пепел не был уж так спокоен, но, поскольку кроме как ждать, ничего другого не оставалось, он просто ждал.

Наконец вернулась Мария, запрыгнула в машину, энергично захлопнула дверцу.

— Не хватает «Торбы на круче», «Трехгрошовой оперы», Алкиных «Рогатая-Бодатая» и «Бахыт-Компота», остальные изабсентовые[16] слишком известны. Выбирай.

— Надо известных.

— Из хедлайнеров пока не доехали «ДДТ» и Кинчев, и отменились «Ногу свело».

— На ноги сейчас вся надежда.

Шофер фыркнул:

— Загородку опустить, чтоб звездную пыльцу не сдуло? Вам что, ребята, влом в кассе билеты купить?

— Папаша! — взвилась Соня. — Комментарии не оплачиваются. Мы же кассовый чек за услугу не требуем?

— Поехали, капитан. — Пепел похлопал водителя по плечу.

Шофер фыркнул громче и поднял ширму, отделяющую салон, — типа, дальше его не касается. Лимузин мягко прошуршал колесами последние оплаченные метры: пересек второй кордон, вывернул на площадку перед внутренней министоянкой автотранспорта, но на стоянку не заехал, а описал круг и остановился. К машине хлынули всякие разные люди.

— Разыгрываешь простушку, которую похотливый рокер подцепил по дороге на концерт. Смесь распутства, детского счастья и легкого страха. — Пепел проинструктировал Соню перед высадкой из лимузина.

Мария выскочила из машины и подхалимажно придержала распахнутую дверцу лимузина. Ну, вот только что руку выбирающемуся на волю Сергею не подала. Соня скривилась. Простушка ей явно не пришлась. Наверное, ей бы хотелось разыгрывать светскую львицу, которая сама выбирает мужчину на вечер. Но что поделаешь…

Пепел выскребался из наемной тачки, показывая всем своим видом, что он уже дошел до такой жизни, когда знаки внимания его лишь утомляют.

— О, привет! Привет! — Мария оглядела сборище и энергично замахала рукой. — Петя! Иди сюда, Петя! Ну, что же ты стоишь! — Мария силой выдернула из толкучки очкастого и лохматого паренька. И громко произнесла: — Знакомься, Петя, новый солист «Ногу свело» Жека Чиломас по прозвищу Тесей.

Судя по замешательству Пети, он не мог вспомнить, как зовут эту девочку. Ну, видел, конечно, чай, в одной среде тусуются, все друг друга мало-помалу видали, а может, и было с нею в тусовочном угаре когда-то что-то интимное, теперь, ясный дуб, уж и не вспомнить, что именно, где и как. Мучая себя вопросами из серии «было или не было?», Петя пожал руку Пепла — «Жеки Чиломаса».

А все вокруг таким образом узнали, кто это приехал. Некий патлатый представитель журнала «Фузз» спросил, куда дели старого солиста, но Сергей утомленно отмахнулся. Подбежал взлохмаченный администратор со взлохмаченным же и синим от размашистых записей, будто зататуированная кожа зека, блокнотом, стал что-то в блокноте показывать на тему «вас здесь не стояло»; Сергей выхватил за обжеванный колпачок авторучку и брезгливо черкнул автограф. Растерявшийся администратор утонул в толпе, Пеплу оставалось красиво, то есть небрежным походняком, вяло салютуя пальцами и улыбаясь, пройти к повороту в служебные помещения.

Все, вроде дошли, вроде нормально сошло…

Но вот у самой двери откуда-то сбоку прозвучала заискивающая просьба:

— Можно автограф? — И виновато-жалобно: — Для дочки!

Повернув голову, чтобы отшить надоеду, Пепел напоролся на униженный просящее-молящий взгляд из-под сырой от пота фуражки. Поблизости от фуражки на вздутиях плеч блестели майорские погоны.

— С удовольствием. — И Сергей поставил закорюку на мятой простыне афиши.

— Спасибо, товарищ артист, — горячо поблагодарил серый майор.

— Кирилл, даже и не думай об этом! — как отрезала Галина, минуту назад в зале стонавшая, что от шума болит голова, что дочке такое смотреть ни к чему, что лучше бы они на Гальцева билеты купили.

— Папа, мама же тебе сказала! — гнусаво подхватила семилетняя пигалица-дочка.

Кирилл перевел взгляд от мамы с дочкой, чтобы те не рассмотрели всколыхнувшуюся ненависть, на ряды бутылок, и взгляд чуть просветлел. В кои-то веки заявиться на рокешник и не оросить горло — это был предел издевательства над собой.