Говорил Гога:
— …Сомневаюсь. Впрочем, есть продюсеры, готовые вкладывать свои деньги, или, по крайней мере, найти их под исполнителей. Шаповалов — в «Тату», Пудовкин — в Витаса, Матвиенко, Фридлянд… Но таких проектов — десяток, не больше.
Свободного стула за столом не было, Сергей взял его от другого стола, приставил к столу Марии со словами:
— Извините, братцы. Но помогите, как земляки земляку, скрыться от Даны. Преследует, гад, с самыми двусмысленными намереньями. Вон, так и зыркает!
Ни о чем не подозревающий Интернэшенел, покупавший что-то съестное, почувствовав на себе взгляды, обернулся. Увидел обращенные к себе лица и, как воспитанный человек, улыбнулся.
— Вот ведь привязался, — произнес Пепел так жалостливо, что все рассмеялись. — Слушайте, но вот скажите, что он во мне нашел? Уж вроде я не мальчик.
— Оно и само не очень молодо, — сказал прерванный на половине мысли Гога, вертя соломинку в коктейле. Хотя, особой неприязни не излучал.
— А вы, наверное, не из тусовки, раз так реагируете на эту публику? — вступил в беседу Магога. Видно было, что обо всем своем они давным-давно переговорили и рады любой развлекухе, дабы скрасить последние минуты ожидания.
— Я — смежник, — охотно признался Пепел. — Сюда приехал хлопца Фарта пристраивать.
— А-а, шансон! — чуть ли не обрадовался Гога. — Да, вы ж там по понятиям живете. Признаете только натуралов. Как это у вас… — Гога наморщил лоб. — Гоп-стоп, бычок, понтов не надо, пока не двинул парашу задом.
— У вас тоже песенки ничего. — Пепел не собирался оставаться в долгу и пропел: — Я маленькая лошадка, но стою очень много денег. Я везу свою ношу с того на этот берег. — Пепел — это вам, конечно, не Карузо в годы расцвета. Но для любительского пения он выводил вполне сносно. Выводил больше душой, чем поставленным вокалом.
— Что-то в тебе есть! Азарт, что ли? Ты не устал жить, — заинтересовался Магога. — Да, у меня нет лишних денег, а то бы я из тебя звезду за месяц слепил. Очень часто хватает одной песни. Так было у Муромова с «Яблоками», у Серова с «Мадонной». Та же Долина, спев «Погоду в доме», перепрыгнула в разряд самых оплачиваемых певиц. Вон, и Дана на тебя запал, а он попой чувствует!
— А про любовь, — Сергей, словно и не слыша этой сорочьей трескотни, бросил взгляд на Марию, — про главную тему попсовой лирики как ваши проникновенно поют, а? «Такого, как Путин, чтоб не обижал. Такого как Путин, чтоб не убежал».
— Ха! — хмыкнул Гога. — Представляю, как бы шансонщики объяснялись в любви! Э-э…
Он задумался, страдальчески морщась и теребя ухо. Но ничего не вспомнил. Пепел пришел ему на помощь:
— Я покажу — как.
Сергей развернул плечи к Маше, накрыл ее ладонь своею. Объявили начало концерта-конкурса. В буфетном телевизоре запестрела цветами радуги заставка. Потом камера представила ведущих, а они — друг дружку. Но Мария заинтригованно смотрела не на экран, а на Пепла.
Не откажите старому еврею.
И проживете очень много лет.
Вы посмотрите, как от страсти и волненья
В руке мозолистой трясется пистолет.
Хороша была Маша. В симпатичном личике явственно проступала порода. Крепкое тело казачки, русые волосы и жгучие, чувственные глаза Кармен. И Пеплу удалось не сфальшивить ни в голосе, ни в образе.
— Я бы не устояла перед таким объяснением. — Вот наконец Сергей и услышал ее голос. Хороший, сильный голос, который не портила легкая хрипотца, скорее, придавала некий шарм.
— Так это еще не вся любовь, — пообещал Пепел. — Еще я вам скажу вот что. — И сказал музыкальным языком шансона, приложив ладонь к груди:
А сегодня я не в форме,
Завтра буду в форме я.
Завтра можно брак оформить.
И здравствуй, Калифорния!
— И что мне отвечать? — в притворной задумчивости Мария наклонила голову набок. — Впрочем, я знаю, что. — И она ответила в стиле латин-мьюзик, помогая себе не кастаньетами, но щелчками пальцев:
За четыре моря, за четыре солнца,
Ты меня увез бы, обещал мне все на свете.
Говорил, что я твоя, королева звезд я.
Оказалось, просто ты бросал слова на ветер.
— Вы мне не верите! — насупил брови Пепел.
Ну да, наверно, немножко грубый.
Так ведь кожу дубил в тайге.
Ну, наверно, немножко глупый.
Без понятия о тебе…
За соседним столиком знаменитый сатирик давал интервью:
— …Это белые ночи, это Ульянка, улица Стойкости, цвет неба, вот эта весна тамошняя. Это не совсем Петербург, но это такое… полудревнее что-то, где очень много неба почему-то. Очень много неба, и цистерна с пивом, и этот топот, когда все с бидонами рвут к этой цистерне, и я тоже мчусь, и все мы после вчерашнего, и мы с дикой жадностью пьем это пиво, и все как-то вместе. Для меня вот это — Ленинград. И потом, театры и ленинградские женщины. Это совсем другие женщины!
Но патриотически настроенная знаменитость была Пеплу побоку, он откровенно любовался новой знакомой.
— Пора, граждане певуны, — хлопнул в ладоши Магога. — Нас зовут фановые трубы «Евровидения».
Пепел как-то незаметно (то есть, чего он и добивался) стал своим в этой компании. И органически вписался вместе с ними в поход к ложе для отборных среди избранных.
Продолжая песенный диалог, Пепел взял Марию под ручку. На что идущие сзади Гога с Магогой немедленно отреагировали, выдав дуэтом:
Крепче обнимай, май, май, май.
К сердцу прижимай, май, май, май, май.
Чаще понимай, май, май, май.
И в моей душе наступит май, май, май.
Рефрену «май, май, май» азартно подпевал и дуэт Пепел-Мария.
— Крейзи рашен, — услышал Пепел от проходящего мимо солидного господина в тройке.
Они несколько опоздали к началу. Их пропустили в паузу между выступлениями, когда распорядители убедились, что опоздавшие не попадут в эфир. Вовсю шла трансляция, а непогрешимость картинки евротелевизионщики оберегают, как золотой запас. Евродомохозяйки, евроквочки, клуши всей Европы должны получить безупречный, как немецкая свинина, шоу-продукт.
Пепел, ловко оттеснив Гогу и Магогу, занял место в ложе рядом с Марией. А вокруг, в секции рассейских болельщиков с видом, будто в очереди к зубному врачу, ерзал в креслах народ все больше известный. И, наверное, здесь такие понятия правили, что на сцену россияне поглядывали мельком, больше общались, словно на рауте.
Вот знаменитый музыкальный критик нагнулся к сидящей перед ним эстрадной диве:
— Ставлю косую, что Карина Мей по рейтингу сделает турков.
— У нее голос чем-то похож на Тину Тернер. А букет Бенгесу и Сапфир в своей Турции стоит на вершинах чартов, — ушла от спора дива.
Тягомотина на сцене «Евровидения» однообразием и бездарностью напоминала смотр художественной самодеятельности. Ну, разве костюмчики побогаче, чем у любителей, да всякие там недоступные непрофессионалам лазерные сполохи и бэк-вокалы.
Вот известный сценический попрыгун погладил спортивное колено своего сегодняшнего друга — молодого, перспективного теннисиста.
— …Приходят постоянно, но делать звезд из «девушек новых русских» себе дороже. Жен новых русских на экранах сразу видно — дорогие и безвкусные клипы, слабый голос, желание красиво выглядеть… Двести эфиров в месяц и два месяца прогона не спасут. А потом дурная слава от меня нормальных людей отфутболит.
