— Да это ради Бога! Смотрите, чего хотите! — воскликнул Рома Круглый. — Что вы тут увидите? Да то же, что и везде. Офис как офис. А о моей машине пусть не волнуются — «ягуар» прошлого года выпуска.
— Совсем хорошо, если бы у нее были номера из одних девяток, или прозрачный капот — сказал Пепел, вставая. — Цыганам очень бы понравилось.
— Если б я знал, что вы ко мне придете, обязательно купил бы новые номера, — поднялся и Рома. — Я вам покажу наше хозяйство.
— Не утруждайте себя, — мягко притормозил его Сергей. — К тому же ваше присутствие будет напрягать подчиненных, а мне бы хотелось взглянуть на них в естественных условиях.
На круглом лице Ромы проступило облегчение — такие как он на своих ногах ходить не любят. Но и отпустить Сергея без присмотра глава продюсерской конторы тоже не мог. Не из-за опасений, что Сергей сопрет какой-нибудь пюпитр. Просто нужно, чтобы рядом с гостем дежурил свой человек, который проведет мимо неприглядного и нежелательного, в нужный момент отвлечет, в нужный момент прервет лишний разговор.
Продюсер Рома Круглый нажал кнопку на селекторе:
— Любонька, забеги ко мне, солнышко…
В кабинете нарисовалось солнышко. Метр девяносто. Лицо Бриджит Бардо, тело богини — девяносто, шестьдесят, девяносто — облаченное в белый марлевый пиджак с вытертыми железными пуговками.
— Вы замужем? — Пепел начал складывать отношения, едва они с девочкой Любой двинулись по коридору.
Пепел мог и не задавать свой идиотский вопрос. Он и так видел, что девочка не замужем, но имеет друга, по-русски говоря, бойфренда, с которым пока счастлива. Спокойная, ублаженная, незаинтересованная Любонька кокетничала без куража, без страсти, без вдохновенья. Лишь по зову инстинкта и служебной обязанности. Вступать в конкуренцию с заочным бойфрендом Сергей не собирался, ему просто требовалась сексуальная нотка в их кратковременном дуэте, чтобы легко наводить на нужную тему — на женский вопрос.
А вокруг — офис как офис. Столы, компьютеры, стеклянные перегородки, девочки в чистеньких блузках, худосочные трепливые мальчики.
Зашли в первую комнату. Плакаты с фотографиями: Юра Шатунов играет в футбол, Пугачева целуется с Киркоровым, Юра Шатунов удит рыбу, Киркоров целуется с Машей Распутиной…
— Вы что, собираетесь покупать нашу фирму? — спросила Люба, когда Пепел пропускал ее в дверь. — Роман попросил показать вам все…
Да, Пепла можно было принять за человека, за которым могут стоять большие деньги. Костюмчик, башмаки, галстуки-запонки — ясный хрен, куплены не в народных магазинах. Перед тем, как ввинтиться в эту околомузыкальную малину, Сергей посетил также и парикмахерскую из категории «VIP». Отсюда источаемое им вместе с благовониями дорогой туалетной воды впечатление ухоженности и лощености.
— Не исключено, не исключено, — ответил Пепел, влив в голос многозначительность. Пусть девочка отнесется к нему по высшему разряду предупредительности, не помешает.
Сергей описал «круг почета». Занимался тем, что приветливо улыбался, смотрел и анализировал. Мужская составляющая продюсерского центра Пепла нисколько не интересовала. Ему нужны женщины, вернее, одна-единственная. Та, которой всецело доверял Акела и послал предсмертную весточку электронной почтой. А доверял, потому что любил. Какие еще тут могут быть причины для доверия? Сергей имел сомнительное счастье видеть Акелу, значит, есть все шансы вычислить и его женщину.
Обитатели музыкального офиса на постороннего мужика внимания обращали мало. Видно, дело обычное. Видно, здесь целыми днями шляется посторонний народ.
Златокудрая васильковоокая милашка, закусив губу, щелкающая по клавиатуре, на роль подруги Акелы не годилась. Пустышка. Пустышка быть подругой Акелы не могла. Такие гладенькие и надменные девчонки с глазами кукол — надеялся Пепел — упростят его задачу. Пустышек в этой попсовой шарашке должно хватать с переизбытком. За их вычетом наберется не так уж и много кандидатур.
— …В прошлом сезоне в почете были милитари, неопанк и прочие шалости — вызывающие формы, неровные концы, несведенные зоны. Была жесткая, крикливая тема, ассоциирующаяся с готикой. Ты меня понимаешь? — Еще одна красотка, чирикающая по телефону, слишком молода, чтобы быть искомой барышней. — А сейчас властвует ренессанс, различные кучеряшки, но не ярко выраженные, а волнообразные… — Лет восемнадцати от силы. Даже если Акела был падок на лолиток, он был все-таки умен, а стало быть, довериться молоденькой не мог. — Цвета тоже расплылись. Если раньше был какой-то определенный оттенок, то сейчас такие оттенки, которые на первый взгляд и фигос различишь, прикинь: медово-медно-пшеничный. Ты меня понимаешь? — Не потому что молоденькая — обязательно дура, а просто не взрослая еще, в башке ветер гуляет. — Причем, это не сложная окраска и не многослойное мелирование, а именно оттенок сам по себе… — И любой порыв нового ветра может выдуть из-под прически у девоньки былые чувства и пламенные клятвы.
Стало быть, лялек до двадцати лет можно тоже откидывать. Ясен лебедь, допустимы исключения. Но буде такое исключение попадется, Пепел усечет его, потому как глаз имеет, чтобы врубаться, кто и что перед ним.
— …В мире, вообще, на мой взгляд, ощущается влияние всего трех известных школ: «Tony and Guy», «Vidal Sassun» и французской Академии парикмахерского искусства. «Tony and Guy» — это авангард, англо-американский стиль. Это экстремальная окраска, блестящие патлы — чересчур прилизанные или чересчур взъерошенные, у них все «чересчур». «Vidal Sassun» ближе к классике — более правильные формы, идеальные пропорции и немножечко экстрима в цвете. Французская Академия — это более приземленные формы, мягкие линии, профилированные стрижки — аккуратные, но чуть-чуть растрепанные головы. Типа для старух, ты меня понимаешь?.. — демонстрировала недюжинный визажный опыт в телефонном трепе мысленно забракованная Пеплом крошка.
Между прочим, девочка Люба, сопровождающая Сергея, не так проста, какой старается быть. И по возрасту (ей лет двадцать пять) в самый раз годится на роль любовницы золотого вождя сектантов. Есть у нее какая-то подкладочка. «Я гляжу ей в след, ничего в ней нет, а я все гляжу, глаз не отвожу», — пели в прошлом веке дворовые пацаны под гитары. Ладно, будет еще возможность проверить ее на лакмусовую бумажку.
— У всех сотрудников центра электронные адреса начинаются с «Башетунмай»?
— Фирменный стиль. Ромик на фирменном стиле буквально поехал, — равнодушно рапортовала продюсерская секретарша. — Только в «башетунмае» не игрек, а «i» с точкой.
Сергей равнодушно кивнул, хотя интерес был не праздный. Акела отправил весточку на адрес, дай Бог памяти, [email protected], такие адреса мужики только с пошлой ориентации себе придумывают. Уличный же адрес ООО «Башетунмай» Пепел нашел в телефонном справочнике, сочинил легенду, и вот он здесь.
В следующей комнате, где, по всему видать, размещался бухгалтерский отдел, наличествовало три женщины. Одна была похожа на башенный кран, а одета во что-то балахонистое и воздушное. Во взгляде, каким она окатила Пепла, читалась злоба на всех мужчин этого мира, на этих грязных, вонючих, похотливых козлов, обходящих ее своим вниманием. Какой уж тут Акела…
По бухгалтерше номер два тоже вопросов не возникало. Там через все мелочи — от морщин до сумочки — проступал полный комплект женского счастья: муж, ребенок (а то и не один), вся положенная бытовуха. Эта самая мадам, наоборот, одарила Пепла взглядом, полным авансов. Ей, конечно, не столько нужно изменить своему благоверному с симпатичным малым, сколько проверить свою привлекательность. Грызет… не может не грызть мадам червячок сомнения — «а не зашло ли уже за гору мое женское солнце, могут ли меня еще захотеть нормальные мужчины?» Сергей не стал ее обижать невниманием, отломил от себя какой-то комплимент, потом о чем-то ерундовом спросил, получил ответ, в который не вслушивался, и перешел к следующей кандидатке.
Третья — явно одинокая женщина. И возраст подходящий — в самом женском расцвете. Весьма привлекательна, одета в чертовски дорогие шмотки и смотрит в калькулятор, как в косметичку. Вроде бы все в жилу, даже ее бухгалтерская сущность, которая должна помочь в приумножении украденных богатств.
