— Правильно. Предмет сделки называть не надо?

— Лучше сразу перейдем к деталям. Сколько вы хотите, Лотта Хоффер?

— Я хочу одна получить на руки вдвое больше, чем вы обещали всем вашим африканским мачо вместе взятым.

— Не слишком ли это много?

— Нет, потому что ваши африканские наемники остались с носом. Только я одна теперь знаю, где находится интересующий вас объект. Причем, объект доверяет мне на сто процентов. И я смогу вам вручить его тепленьким.

— Лотта, вы нас недооцениваете. Интересующий нас объект в настоящее время находится на борту круизного лайнера. Но, оказывается, и мы вас недооценили. Что ж, в случае успеха, вы получите запрашиваемую сумму. Наш человек с вами свяжется, — где-то, может быть, по ту, а может быть, по эту сторону океана сказал секретарь Лопеса и положил трубку.

Лотта встала и, не спеша, приблизилась к барной стойке, пристально посмотрела в глаза откровенно любующемуся ее разрезом на юбке бармену:

— Будьте любезны — таблетку от головной боли и апельсиновый сок.

Бармен сделал понимающее лицо и покинул пост. Лотта уверенно зашла за стойку, без суеты огляделась и скрылась за служебной дверью следом за ним.

Здесь уже начиналась кухня. В надраенных до блеска кафельных стенах отражались суетящиеся малайцы в белых колпаках и сверкающая металлическая посуда, в нос била тысяча аппетитных запахов. Лотта с самым равнодушным видом подошла к столику распорядителя, сначала внимательно осмотрела лежащие перед распорядителем журналы в солидных переплетах, а потом уж взглянула и на самого сотрудника ресторанного сервиса:

— Я только что попросила вашего парня найти мне таблетку от головной боли. Вы знаете, я передумала. Лучше я отправлюсь в каюту и попытаюсь заснуть.

— Конечно, мадмуазель, — промямлил слегка растерявшийся господин. Это был первый случай, когда пассажир проявляет столько вежливости к персоналу.

— Почитаю что-нибудь перед сном, — задумчиво сказала Лотта.

— Конечно, мадмуазель.

— Например, это, — Лотта небрежно подобрала со стола изготовленную на ротапринте книгу.

— Но, мадмуазель, это литература для внутреннего пользования! Здесь перечислены вкусовые пристрастия наших вип-клиентов. Вам это читать будет скучно!

— Тем быстрее я засну.

— Но эта книга не продается!

— Тогда я возьму ее бесплатно, — Лотта улыбнулась так, что у парня пропало всякое желание спорить, грациозно развернулась на каблуках и вернулась в ресторанный зал с книгой под мышкой…

— Интересно, что они о тебе подумали? — полюбопытствовал листающий трофей Пепел, когда вернувшаяся Лотта рассказала, как ей удалось провернуть такую операцию, — Вот, например, забавно: «Майкл Джексон предпочитает, чтобы ему в молочный коктейль добавлялось десять грамм „Балантайна“… А мистер Джеральд Кроули из каюты сто двенадцать (десять процентов „Бритиш Петролеум“ и пятнадцать в „Норз Норжен Банк“) требует, чтобы ему заказы в каюту доставляли только мужчины, только блондины, где-то от двадцати до двадцати пяти лет». Очень полезная и своевременная книга.

— Наверное, они решили, что я — брачная аферистка, охотящаяся на миллионеров, и на всякий случай сообщили обо мне внутренней службе безопасности, — беспечно отмахнулась Лотта.

— Ага! — Пепел ткнул пальцем в очередную страницу, — Один шейх у нас есть. Девочки, вы имеете что-нибудь против того, чтобы побыть еще пару часов женами из гарема шейха Абу-Рашид-Муслима? «Ненавидит арабскую кухню, предпочитает, чтобы порционные блюда были в полтора раза больше, тайный поклонник свинины. Но подавать ее ему следует замаскированной под акульи плавники… Верблюжье молоко… это скучно — пропустим… Вот! Большой любитель и знаток вишневых ликеров, в идеале обслуживающий официант должен проявить осведомленность в данном вопросе, обязательно отрицательно охарактеризовать калифорнийские шерри-ликеры и порекомендовать эфиопские…» Нравится вам этот парень? Нет? Ну, на нет и суда нет. Стерпится-слюбится. А я прогуляюсь. Пора встретиться с кем-нибудь из соотечественников. Соскучился я, что-то, по землякам. Вот как раз подходящий кандидат — Стерлигов Максим Павлович. «Медвежатина, голландские водки, соленые, но ни в коем случае не маринованные огурцы. Также ни в коем случае нельзя рекомендовать икру…» — швырнув ресторанный ДСП-справочник Витасю, Сергей вышел из каюты.

По «Королевскому променаду» важно прохаживались толстые кошельки, в биржевых конторах жужжали факсы и мигали мониторы. На витринах ювелирных бутиков сверкали кольца, браслеты и ожерелья. Улица так пропахлась дрооарами, что на языке чувствовался жирный налет. Конечно, богатое до безобразия убранство круизного лайнера произвело положенное впечатление. Но по сути сердце не задело, а уж на предмет обещаемых удовольствий, так с точки зрения Сергея Невский проспект в ночную пору их сулил в десять раз больше. Шумная улица кончилась. Подойдя к каюте номер триста двенадцать, Сергей вежливо постучал, и, не услышав ответа, вошел. Конечно, он и здесь вида не подал, что наконец ошарашен.

За дверью не было каюты в традиционном смысле. За дверью под прозрачным потолком размещался участок английского летнего сада с безупречно постриженными газонами, живыми изгородями в рост человека и увитыми плющом павильонными конструкциями — миниатюрный самообман. Оранжерея, но в таких оранжереях Пеплу прежде бывать не приходилось. А на «экологически чистой» скамеечке — цивилизованном аналоге российских скамеечек перед подъездом, сидела, закинув ногу на ногу, девушка и целилась Сергею в голову из пистолета калибр 7,65.

У девушки была неправильно выбрана помада, слишком блеклая, и от этого ее подбородок казался тяжелее, чем в жизни. Да и черный деловой костюм ее толстил больше, чем она заслуживала на самом деле. И, тем не менее, девочка оставалась вполне шарманная.

— Девушка, вы случайно не замужем? — Сергей с удовольствием вспомнил русский язык.

— Случайно, да, — она не убрала нацеленный ствол.

— Представьте, как обрадуется ваш муж, когда вы вернетесь домой в три часа ночи, потому что приняли мое приглашение вместе поужинать.

— Ужин до трех ночи? Мне столько не съесть.

— Не беспокойтесь, я не допущу, чтобы у вас появился избыточный вес. Кстати, будь сейчас рядом со мной один мой приятель, он обязательно бы заяви: «Ты заметил, какой у этой девушки пистолет? Французский „Петтер“ выпуска года этак тридцать пятого, настоящий антиквариат. Мне бы такой». Милая барышня, вы не могли бы отвести ствол в сторону, или поставить на предохранитель?

— Все в порядке, Катя, — на аллейку свернул плотный господин в шлепанцах, шортах и не очень уместной футболке «Свободу спамам!», — Это вы, молодой человек, имеете отношение к похищению ресторанного справочника?

— Я его не похитил, а одолжил.

— Чем напрягли службы безопасности всех находящихся на лайнере известных персон. Что ж, теперь я вижу, ради чего вы это затеяли, и меня съедает жгучее любопытство. Рассказывайте.

— Меня зовут Сергей Пепел…

— А меня — Максим Павлович Стерлигов. Русский лес в Финляндию, русскую нефть в Европу, американские фильмы в Россию и все такое прочее…

— Может быть, вы краем уха слыхали, но я поспорил с господином Лопесом…

— Это такой некультурный коротышка, который привозил в Петербург Стивена Сигала, а потом еще кто-то в сортире начистил Сигалу морду…

— Это был я.

Максим Павлович поднял бровь, и аукнул в кусты:

— Василий, мой друг, это правда?

— Чистая правда, чиф! — донесся из-за живой изгороди сочный бас.

Живая изгородь включала шиповник, олеандр и миндаль. Углы обозначал стриженный мирт. Пепел, не стесняясь, стал на цыпочки и глянул поверх кустарника. И опять увидел, как ему целятся прямо в лоб, правда, на этот раз из «Стечкина».

— Обычные меры предосторожности, — пожал плечами господин Стерлигов, — Ведь даже на этом лайнере я не могу чувствовать себя в безопасности.

В лоб из «Стечкина» Пеплу целился широко и дружественно улыбающийся щуплый веснущатый паренек, а рядом с ним за компьютером сидел громадный бородач и с трудом попадал пальцами в клавиатуру.