Порт встретил путешественников, как родных. Какие-то оборванцы пытались «почти даром» всучить корзину бананов. Праздные матросы провожали линкольн завистливым свистом. А работающие на разгрузке контейнеровоза докеры, чуть не свернули крану башню, отвлекшись от зарабатывания хлеба насущного.

— Делай как я, — сказал Пепел Витасю, под музычку «Охотники за привидениями» выбираясь из авто прямо у трапа, и галантно подал руку Лотте, — А вы, милые барышни, должны вести себя, будто каждый ваш мизинец стоит, как шапка Мономаха.

Неотразимая в новом наряде Бана приветливо помахала всем сразу и никому конкретно из толпящихся на борту зевак ладошкой. И в этом жесте оказалось достаточно сексапильности, чтобы парочка волокит замахала в ответ. А ведь дежурный матрос на трапе все это видел и принимал за знаки внимания между старыми знакомыми.

— О-ля-ля? — тут же поймала необходимый тон Лотта и запричитала с той громкостью, когда сразу видно, что говорящей на остальных плевать, — Шапка Мономаха? Это Россия? Я не хочу в Россию! Там медведи!!! — этот милый спор помог поднимающимся по трапу занять себя до последней ступеньки.

Витась сзади поддерживал под руку Бану и нес уже окончательную чепуху. Благо, на не понятном окружающим белорусском. Кажется, что-то про вкусовые качества различных сортов картофеля.

— Мы надо Нью-Йорк! — вдруг разом забыл английский Пепел, только его нога коснулась корабельной палубы. Далее он покачнулся и постарался так дохнуть в лицо возникшему рядом стюарду (или как на таких посудинах называют обслуживающий персонал?) чтобы облаченный в белое и золото красавец обязательно поморщился от водочного выхлопа, — Шейх! — вдруг разом ставший крепко под шафе Пепел ткнул пальцем в глубь палубных надстроек, — Гарем! — небрежно кивнул Сергей на Лотту и остановившуюся за спиной Бану, — Секьюрити! — еле выговорил он заплетающимся языком и некультурно ткнул пальцем сначала себе в грудь, а потом и Витасю.

— Простите, вы — англичанин, француз, немец?

— Шейх! Гарем! Секьюрити! — лицо Пепла стало наливаться кровью, будто он прямо здесь и сейчас учинит пьяную драку.

— Шейх? — из осторожности отступил на шаг сотрудник, и жалобно посмотрел ниже по трапу, авось следующий из визитеров окажется разговорчивей, — Фарси, иврит?

— Косив Ясь конюшину, косив Ясь конюшину!.. — тут же пьяным голосом заголосил Витась.

— Шейх! — опять кивнул в сторону кают верхней палубы Сергей, — Гарем! — чуть не плача, ткнул он себя кулаком в грудь, — Секьюрити! — потряс он за плечо притихшую рядом Лотту.

И тут сбоку кто-то рангом вроде помощника капитана прикрикнул на встречающего, дескать, неужели тот не видит, что клиенты выхлебали все виски на побережье, а посему хорошо бы их спровадить с глаз других клиентов подальше. А еще было бы умным решением дать этим анонимным алкоголикам расписание апартаментов, может они хоть таким образом вспомнят имя шейха, на которого работают. А если не вспомнят, то их следует засунуть в какую-нибудь пустующую каюту, чтоб проспались, и потом уж разбираться, кто и откуда, а не сейчас. На глазах у честной публики, якорь тебе в промежность!

Так беглецы и оказались на борту круизного лайнера «Voyager of the Seas». Жаль только, с берега, из-за оцепления их концерт засек Андреас, забредший в порт поспрашивать в местных кабачках, не заказывал ли кто водку.

Стоило двери за услужливым провожатым закрыться, как Сергей, волшебным образом мгновенно протрезвев, двинулся на осмотр четырех кают выделенных апартаментов, напевая под нос:

Витась с удовольствием плюхнулся на диван. Бана успела раньше Лотты оккупировать ванную и принялась с таким интересом играть кранами и шампунями, что Лотта, закусив губу, не стала требовать права вымыться первой.

Каюты оказались обставлены мебелью уровня не ниже «ИКЕА» и «Ligne Roset».

— А ты заметил часики на руке этого морячка? — окликнул Витась появившегося из спальни Пепла, — Настоящий «Леприклок».

— Зря расслабились, — Пепел заглянул в бар, опытным взглядом оценил хранящееся там богатство и закрыл не без колебания, — Нам дадут часа четыре проспаться, а потом насядут со скучными вопросами. Поэтому имеющееся время мы должны использовать с умом. — Пепел скрылся в следующей каюте.

Бана вылила в биде флакон шампуня и опустевшим флаконом стала взбивать пену. Лотта посмотрела на творящееся безобразие и опять промолчала.

— Бильярдная, — доложил появившийся Пепел, — Нам за ближайшие четыре часа необходимо или перейти на нелегальное положение, или легализоваться окончательно. Нелегальщины не хочется, поэтому, Лотта, я тебя попрошу прогуляться и где-нибудь свистнуть список пассажиров.

— Интересно, где?

— Это только похоронки из тюрьмы под кальку пишут, а здесь творческий подход нужен.

— Всех?! — Лотта и сама была не прочь прошвырнуться по палубам. Красивая жизнь ее манила, как кошку клетка с канарейкой.

— Достаточно, если это будет перечень класса «вип». — Сергей не выдал удивления, что девушка не заартачилась.

Лотта с нескрываемой ненавистью посмотрела, как Бана играет с душем в дождик, скрипнула зубами и вышла из номера.

Ворс дорожки мягко глушил ее шаги, значит, не услышишь, если и к каюте кто-то будет подкрадываться. За вторым поворотом девушка оказалась у дверей прозрачной капсулы лифта, а за перилами — двумя палубами ниже — скандинавка увидела настоящую улицу с бутиками, магазинами, бассейнами и даже уличными указателями. В лифте попутчиков не оказалось, Лотта спустилась и пошла по почти настоящей мостовой. Улица вблизи выглядела еще ослепительней, чем с высоты второго этажа.

Лотта не заглянула в офис с табличкой «Консьерж-клуб», она не верила в старый трюк: «Сэр, вы не поможете узнать, в какой каюте поселился мой кузен?». Путь Лотты пролег мимо лазурных бассейнов с лениво плещущимися и потягивающими оранжевые коктейли томными мулатами. Мимо гимнастического зала с мучающими сверкающее железо помпезными атлетами. Мимо океанографической лаборатории с колдующими над пробирками симпатичными умниками. И вот она в главном ресторане лайнера, она только что прошла мимо всего, чего ей так не доставало в жизни. И если бы не конкретная цель, Лотта нашла бы время вдоволь поудивляться, поскольку ресторан оказался трехъярусным и роскошным до запредельности.

— Что желает мадмуазель? — мгновенно возник рядом с девушкой метрдотель в неизменном белом кителе с золочеными пуговицами.

Лотта внутренне заворожено, а внешне со скукой в глазах разглядывала убранство зала. Особенно мозаичные панно. Здесь и геометрические линии астрологических карт, и сцены великих баталий Александра Македонского. А на полу — ломтики экзотических овощей, фруктов и лепестки цветов из смальтовой мозаики. Археологи такую манеру называли «неметеный пол».

— Мадмуазель желает позвонить, — с той же скукой в голосе сообщила скандинавка.

Человек в белоснежном кителе никак не выдал своего удивления. Исчез и вернулся с мобильником. Лотта села за один из пустующих столиков, подождала, пока метрдотеля не отвлекут новые посетители.

— Привет, — сказала Лотта, набрав номер, — Это Лотта Хоффер. Нужно напомнить, кто я такая?

— Здравствуйте, — почти без заминки ответила трубка, — Не будем тратить драгоценное время. Если вы, Лотта, позвонили, значит, собираетесь предложить сделку?