– К Леруа они не имели никакого отношения, – заявил француз. – Убийство Леруа, совершенное Картлендом, осложнило их положение.

– Каким образом? – спросил Саймон, расположившийся на диване в халате и с сигарой в руке. Он производил обманчивое впечатление праздно отдыхающего человека.

– «Просвещенные» узнали, что Митчелл возвращается в Англию, – рассказывал Жак. – Я заказал себе каюту на том же судне, рассчитывая во время путешествия подружиться с ним. Предполагалось, что наше общение, в конце концов, поможет раскрыть личность человека, на которого вы работаете здесь, в Англии. В ночь отплытия я последовал за Митчеллом и воспользовался представившейся мне возможностью завязать с ним дружеские отношения.

– Потрясающе, – пробормотал Сент-Джон.

– А как с Лизеттой? – спросил Саймон.

– Моей целью был Митчелл, – сказал француз. – А ее целью были вы. «Просвещенные» не любят рисковать.

– Черт побери, – проворчал расстроенный Колин. – А сегодняшняя ночь? Какую роль в ней сыграл Депардье?

– Он должен был раскрыть правду об убийстве Леруа, что было личным делом главы агентуры.

– Значит, меня все еще требуют выдать Франции, – сказал Колин, – и кто-то должен заплатить за смерть Леруа. Мое положение остается затруднительным, хотя теперь понятны и твоя роль, и роль мадемуазель Руссо.

– Да, – мрачно улыбнулся Жак.

– А теперь и Депардье умер.

– Не сожалейте об этом, mon ami. Как может подтвердить мадемуазель Руссо, он был далеко не честным человеком. Я бы никогда не допустил, чтобы вы страдали за его преступления. Я с самого начала уверял вас в этом.

– Но ты впустил Депардье в мой дом, – напомнил Уэр. – Почему?

– Картленд послал его захватить мисс Бенбридж, – объяснил Жак. – Я согласился помочь, но на самом деле хотел помещать ему. Я надеялся, что первым обнаружу и убью его и тем самым укреплю ваше доверие ко мне.

– Не понимаю, – подошел к нему Сент-Джон. – Почему Картленд доверяет тебе?

– Из-за Депардье. Когда мы с Митчеллом еще находились в Лондоне, я разыскивал Картленда. Я встретил Депардье и сказал ему, что работаю вместе с Лизеттой, занимаясь поисками убийцы Леруа. Участие Лизетты вызвало у Депардье подозрения. Так у Картленда появилась возможность заменить человека, посланного французами оказывать нужную ему поддержку, потому что Депардье не верил ему.

– Где сейчас Картленд? – спросил Колин.

– В гостинице, ждет сообщений.

Колин посмотрел на вставшего с дивана Куинна.

– Я переоденусь, – сказал Куинн. Встал и Сент-Джон:

– Я поеду с вами.

– Я останусь с женщинами, – предложил Уэр и улыбнулся. – Хотя сомневаюсь, что они нуждаются в моей защите.

Колин вышел из комнаты и быстрым решительным шагом направился в библиотеку. Куинн последовал за ним.

– Кажется, доказательства твоей невиновности близко, – сказал ирландец.

– Да, наконец. – Кровь закипела в жилах Колина, и сердце забилось от радостного ожидания. Стена, отделявшая его от Амелии, все еще существовала, но запах любовных ласк еще остался на его коже и давал Колину надежду. Амелия любит его. Остальное придет в свое время.

У лестницы друзья разошлись, и Колин вернулся в библиотеку, чтобы забрать свою одежду. Он зажал в кулаке пустые ножны от своего кинжала и вспомнил, как Амелия пришла на помощь, спасая его жизнь. Еще днем он думал, что невозможно любить ее сильнее, чем он любил. Но теперь понял, что заново влюбляется в нее. В ту женщину, которой стала Амелия.

Впервые Колин был совершенно уверен, что во всем мире нет другого мужчины, более подходящего Амелии. Даже если это не так, ничего не изменится. Она принадлежит ему. Если проявить настойчивость, он заставит и ее поверить в это.

Полный решимости, он оделся и вышел из комнаты. У подножия лестницы" стоял Уэр, глядя на то место, где недавно лежало тело Депардье. Все было приведено в порядок, но Колин подозревал, что воспоминание об этой картине будет преследовать графа еще долгие годы.

При звуке шагов Уэр повернул голову и прищурил глаза.

– Если вы поймаете Картленда, – сказал Уэр, – у вас здесь больше не будет дел. – Граф сжал губы. – Кроме одного.

– Встретимся на рассвете? – предложил Колин. Дуэль была еще одной преградой для его будущего с Амелией. Он хотел покончить с этой преградой немедленно. – Этой ночью мы оба не уснем. Ни у одного из нас не будет преимущества.

– Возможно, вы будете долго, сражаться или вернетесь раненым, – мрачно сказал граф. – Однако если ничего подобного не случится, меня вполне устроит рассвет.

Колин поклонился и поспешил к конюшне, подгоняемый мыслью, что с восходом солнца начнется совершенно новая жизнь. Он увидел ожидавшего его Сент-Джона с дюжиной людей. Вскоре появился и Куинн.

Не прошло и получаса, как всадники уже были на пути к городу.

Картленд услышал звук тяжелых шагов, приближавшихся к его комнате, и схватил пистолет, лежавший около него на столе. Посылая Депардье с четырьмя сопровождающими, он рисковал и предпочел бы избежать риска, но иногда такой риск хорошо вознаграждался.

Держа в руке пистолет, Картленд подождал, пока в дверь не постучали, затем он крикнул, что дверь открыта. Дверь распахнулась, и в комнату вбежал один из его людей.

– Я не уверен, – сказал вошедший, – возможно, я слишком осторожен, но трое хорошо вооруженных людей вошли в таверну.

Картленд заткнул пистолет за пояс и потянулся за камзолом.

– Лучше быть осторожным, чем обманутым. – Он схватил короткую шпагу и бросился к двери. – Есть еще кто-нибудь внизу?

– Да, и двое на конюшне.

– Отлично, пойдем со мной.

Быстрыми широкими шагами Картленд спустился по черной лестнице. Перед ним был выход, но он не воспользовался им, а через кухню прошел к двери, которой пользовались торговцы. Осторожность еще никогда не бывала излишней.

Через полуоткрытую дверь в кухню проникал прохладный ночной воздух. Картленд ничего не увидел в темноте, кроме небольшого пятна света, падавшего из двери, и почти бегом направился в аллею, обеспечивая себе путь к отступлению.

Как только темнота скрыла его от пробивавшегося лунного света, Картленд почувствовал себя почти в безопасности.

Но только до той минуты, пока не услышал крик боли, вырвавшийся у бежавшего за ним лакея.

От неожиданности Картленд споткнулся о камень. Развернувшись и вытащив пистолет, Картленд пристально и зловеще вглядывался в темноту.

– Как приятно снова видеть тебя, – раздался голос Митчелла.

Лунный свет освещал узкую аллею и распростертое на земле тело с вонзенным в спину кинжалом. Лакей стонал и корчился на земле.

– Ты! – злобно прошипел Картленд.

– Я, – из темноты ответил Митчелл.

Окружавшие их дома эхом откликались на звуки, и трудно было определить, где находился Митчелл.

Картленд перестал прятаться. Размахивая оружием, он сказал:

– Французы не поверят в мою вину. Они доверяют мне.

– Предоставь мне позаботиться об этом.

Слева донесся тяжелый удар, и Картленд, не целясь, выстрелил в этом направлении. Когда большой круглый камень подкатился к его ноге, Картленд понял, что его обманули. Если бы не охвативший его страх, он бы догадался. Сердце упало, он оцепенел от ужаса.

Из темноты донесся смех Митчелла. Затем появился и сам цыган в развевающемся плаще, подобный страшному призраку. В каждой руке он держал по пистолету, оставляя Картленду выбор – умереть или сдаться. Бесполезный дымящийся пистолет выпал из дрожащих рук Картленда и ударился о землю.

– Я могу помочь тебе, – услужливо предложил Картленд. – Я могу заступиться за тебя и вернуть тебе доброе имя.

В темноте блеснули белые зубы Митчелла.

– Да, сможешь – вернувшись во Францию и заплатив за все свои преступления.

Амелия проснулась еще до рассвета. Ее сердце билось так сильно, как будто она долго бежала.

Она лежала, глядя на полог кровати над головой, на золотые кисти, обрамлявшие его края. Сдерживая каждый вдох, Амелия старалась дышать спокойнее.