Во время этого рассказа к памятнику Александру II подошел Сеппо Сорьонен. Вид у него был веселый. Полковник бросил на него угрюмый взгляд, но Сорьонен не позволил испортить себе настроение.

Памятник Александру II был свидетелем многих бурных исторических событий, которые происходили на главной площади Финляндии — Сенатской. Бронзовый царь видел полчища лихих казаков, парад победы белогвардейских мясников, марш крестьян-лапуасцев,[5] величественные послевоенные демонстрации красных, новогодние праздники жителей Хельсинки. Он был свидетелем того, как безутешных пленников свозили в Суоменлинну[6] и как буйствовал народ на Ваппу,[7] но еще никогда Александр не оказывался в окружении самоубийц.

Памятник Александру II видел, как царские казаки расправлялись с простолюдинами, беспощадно убивая недовольных. И вот сегодня здесь собрались люди, готовые лишить себя жизни своими собственными руками.

Вокруг памятника стояло двадцать самоубийц, страдающих от похмелья. Бледные люди требовали от полковника Кемпайнена, чтобы тот нашел выход из запутанной ситуации.

Нам надо немедленно покинуть город, — решил полковник. Он приказал Релонену заказать автобус и проследить, чтобы уже через час все было готово. Релонен ушел искать автобус, а полковник вместе с проректором Пуусари повели толпу несчастных через Рыночную площадь к часовне на Эспланаде завтракать.

Поешьте хорошенько, вам это необходимо, — подбадривала несчастных проректор Пуусари.

Среди них был и Сеппо Сорьонен. Когда полковник спросил, что делает в группе самоубийц не к месту веселый официант, Сорьонен ответил, что просто хотел помочь. Он рассказал, что в свое время пару лет состоял в гражданском браке с психологом и за это время успел основательно освоиться в лабиринтах человеческого сознания. Сорьонен верил, что сможет утешить несчастных воинов полковника.

Проректор Пуусари решила, что луч света этой мрачной компании не повредит. Пусть Сорьонен идет с ними, лишь бы не добавил хлопот. Полковник согласился.

Не прошло и часа, когда вернулся Релонен и объявил, что автобус ждет на площади. Можно отправляться. Те, кто вчера сняли номера в отеле, пошли оплачивать счета и забирать чемоданы. Жители Хельсинки отправились за вещами домой.

В компании оказалось два человека, у которых, по их собственным словам, не было ничего, за чем стоило бы идти. Одним из них был официант Сорьонен.

В Тиккуриле заехали в бассейн. Полковник предложил желающим сходить в сауну и искупаться. Автобус будет ждать их сорок пять минут. Все участники ночной газовой экспедиции с удовольствием воспользовались возможностью «очиститься». Тройка руководителей осталась в автобусе. Полковник устало произнес:

— Ну вот, у меня под командованием самая настоящая армия… Зря я не повесился тогда на Ивана Купала.

Релонен, однако, видел и положительные стороны предприятия:

— Не беспокойся, Герман. Они очень милые люди, и цель у них та же, что была у нас. У нас тоже в первый раз не получилось. А теперь нас много, и деньги есть, больше 120 000 марок. Теперь мы справимся.

Проректор Пуусари поинтересовалась, куда они держат путь. Водитель автобуса уже пару раз спрашивал об этом. Полковник ответил, что для начала они поедут по третьему шоссе в северном направлении. Более точного адреса он пока дать не мог.

Самоубийцы вернулись из бассейна. От них веяло свежестью, они были бодры и выглядели совсем другими людьми. Кто-то даже попытался пошутить, пока не вспомнил о событиях прошлой ночи.

Снова пустились в путь.

Пару часов ехали наобум в северном направлении. Проехали Ярвенпээ, Керава, Хювинкээ и Риихи-мяки. В Хямеенлинна сделали привал.

Выкурив за автобусом сигарету, полковник подозвал водителя, который снова стал выпытывать, куда они едут. Полковник проворчал, что и сам не знает. Он считал, что сейчас важно само движение, а не его цель, и шоферу пришлось этим удовольствоваться.

Из Хямеенлинна путешествие без цели продолжалось далее на север. Проректор Пуусари решила заскочить домой, ведь они ехали в направлении Тояла. Это же не займет много времени? Пуусари хотела взять в дорогу кое-что из вещей.

В Тояла Хелену Пуусари высадили у дверей ее дома. Пока она собиралась, полковник отвел остальных на ланч в местную забегаловку. В меню были мясо с укропом и свиные котлеты, но, так как народу было больше двадцати человек, мяса с укропом на всех желающих не хватило. Что поделаешь? Съели поросенка. Народ пил воду и кефир, только полковник заказал себе пиво. Еду для проректора Пуусари взяли с собой в автобус.

Снова двинулись в путь. На сей раз взяли курс на запад, и автобус поехал в сторону города Урьяла. Некоторым путешественникам не очень понравилось, что автобус изменил курс, но полковник ответил, что ему надоело весь день ехать в одном направлении. А Урьяла-хорошее место, ничем не хуже любого другого. Кто-то предложил сразу отправиться в Северную Норвегию, на Нордкап.[8] Такое прекрасное лето, хорошо было бы немного развлечься и попутешествовать. Стали всерьез обсуждать эту идею. Отличная возможность как следует повеселиться! Хватит пережевывать печальные события и скорбеть о своей жалкой судьбе…

Оленевод Уула Лисманки горячо поддержал идею поехать в самый северный уголок Европы. Он расхваливал природу Нордкапа, где был летом 1972 года с саамской делегацией Северного калотта.[9] С ними был и губернатор шведского Норрботтена-Рангар Лассинанти. Приятный человек, хотя барин и швед. Ночью в отеле Оассинантти он вызвал Уулу на ковер, и они два часа боролись прямо в холле. Лассинанти победил.

Уула хвастался, что, насколько он знает, Нордкап один из самых известных мысов в мире, не менее знаменитый, чем мыс Кейп Хорн где-то на юге американского материка.

Завязалась дискуссия. Всем захотелось отправиться на север, особенно после того, как кто-то предложил броситься на автобусе прямо в море. Если верить словам Уулы Лисманки, на Нордкапе легко совершить самоубийство: там высокие и крутые прибрежные скалы, а дорога идет по самому краю. Можно будет разогнать автобус и с треском вылететь за ограждения в пустоту!

Уула Лисманки предупредил, что сам он вряд ли примет участие в последнем пике, потому что, честно говоря, он никогда не думал о самоубийстве и попал сюда совершенно случайно.

Все удивились: почему же тогда Уула поехал с ними? Неужели его не тяготит их мрачное общество? И как вообще можно было участвовать в семинаре самоубийц, если всем сердцем не поддерживаешь эту идею? Уули-но желание жить начинало раздражать путешественников. Взгляды официанта Сеппо Сорьонена тоже не вызывали доверия. Его считали легкомысленным.

Уула Лисманки признался, что на объявление в газете ответил от его имени старик-сосед, контрабандист и оленекрад Овла Ахтунги, известный своим дурацким чувством юмора. Может быть, Овла мстил Уу-ле за какую-то старую шутку. Разозлившись, Уула нашептал матери Ахтунги про общесеверный конкурс «Мисс саамской области», который проходит в Тронхейме, в Норвегии. Она уже стала собираться в дорогу, но как раз перед самым отъездом, к несчастью, заболела сапом, и участие в конкурсе пришлось отложить.

Когда же сразу после этого Ууле пришло от полковника приглашение на собрание, Уула подумал: почему бы, собственно, и не отправиться в путешествие? Последний раз Уула был в Хельсинки в 1959 году, а с тех пор прошло уже три десятка лет. Он давно искал подходящий повод для поездки в город, и вот он тут как тут. Уула взял с собой немного денег, около сотни тысяч, и вылетел из Ивало в Хельсинки.

— Послушал я ваши разговоры в «Певчих». Дай, думаю, погляжу, как это у вас выйдет-то. Чертовски весело, поди. И впрямь большая затея, я не пожалел, что приехал.