Описание признали весьма поэтичным. Но такой способ самоубийства, конечно, не мог рассматриваться всерьез, потому что пришлось бы обречь на смерть безвинных капитанов воздушных шаров. Кроме того, эта история наверняка положила бы конец воздухоплавательному спорту в Финляндии.

Всем захотелось холодного шампанского; начался сбор денег. Собрали довольно много. Кое-кто не постеснялся внести мелочь. Хелена Пуусари и Ре-лонен подсчитали добычу и пришли в изумление — 124 320 марок! Из серебряной чаши горстями доставали мелочь и чеки (самый крупный был выписан на сумму 50 000 марок). Благодетелем оказался некий оленевод Уула Лисманки из оленеводческого объединения Калдоави в Утсйоки.

— Ну да, деньги нужны, чтоб такую ораву жизни лишить. Это не так дешево сейчас в Финляндии, а тем более что до смерти, — объяснил он свой щедрый подарок.

В чаше было много чеков на десять тысяч марок. Значит, не все самоубийцы бедны, и далеко не все скряги.

С начала семинара прошло уже пять часов; полковник предложил сделать перерыв и на собранные деньги угостить всех кофе и другими напитками. Предложение с радостью поддержали. Во время кофе-брейка полковник, Хелена Пуусари и Релонен удалились на второй этаж, чтобы обсудить ситуацию. Внизу, в зале, оставалось еще более ста самоубийц. Глаза у них горели, они, похоже, крепко держались за жизнь. Пить, однако, собирались так, как будто это их последний день.

Проректор Пуусари опасалась, как бы ситуация не вышла из-под контроля.

Прислушавшись к голосам, доносившимся снизу, Релонен довел до сведения своих друзей, что за некоторыми столиками поговаривают о том, чтобы совершить массовое самоубийство сразу по окончании семинара где-нибудь поблизости, в подходящем месте.

Тут испугался даже полковник. Может, ограничить подачу алкоголя? Пуусари возразила, что не стоит раздражать толпу, а то потом ее не успокоить:

— Там сейчас такая атмосфера-достаточно будет одного отчаянного самоубийства…

У Релонена появилась идея:

— А что, если не расплачиваться и потихоньку уйти? Соберем папки с материалами по семинару, смоемся куда-нибудь подальше и деньги заберем. Ведь они принадлежат нам, как организаторам семинара.

Но Кемпайнен запретил прикасаться к деньгам. Их собрали для фонда самоубийц. Полковник заявил, что не желает обкрадывать умирающих. Из зала донеслись какие-то крики. Человек у микрофона держал пламенную речь, другие требовали тишины. Затем попробовали петь, и на второй этаж стали долетать плаксивые псалмы. Потом снова послышались крики — на сей раз это были требования, чтобы организаторы семинара вернулись в зал и поддержали программу.

— Мы должны к ним спуститься, — решила проректор Пуусари. — Нельзя бросать умирающих на произвол судьбы.

По мнению Релонена, шумели скорее пьяные, чем умирающие.

Когда троица спустилась вниз, собравшиеся притихли. У микрофона стояла женщина среднего возраста с пронзительным голосом, уроженка Ееспоо. Она объявила:

— Наконец-то вы появились! Мы здесь приняли окончательное решение! Все, что мы ни делаем, делаем все вместе, массово.

— Хорошо, хорошо! — закричали с разных концов зала.

Женщина продолжала:

— Мы — страдальцы, и мало у кого из нас осталась хоть какая-нибудь надежда. Не так ли? — взревела она и обвела зал убийственным взглядом.

— Никаких надежд! — закричали все в один голос.

— Настал момент окончательного выбора. Каждый, кто хоть немного сомневается, пусть сейчас же покинет это помещение. Но мы, те, которые здесь останутся, мы умрем вместе!

— Умрем вместе! — в экстазе загудел народ.

Два десятка человек под предводительством мужчины с клеткой встали из-за столов и молча покинули зал.

То ли они не слишком спешили с самоубийством, то ли предпочитали сделать это в одиночку. Им позволили уйти. Когда двери за ними закрылись, совещание продолжилось.

Женщина указала на полковника Кемпайнена.

— Пока вас не было, мы решили выбрать вас нашим предводителем! Ваша задача, полковник, привести нас к конечной цели!

Но тут микрофоном завладел старик с седой бородой и в очках. Он представился: Ярл Хаутала, пенсионер, бывший служащий дорожно-строительного управления, работал инженером по техническому обслуживанию дорог в округе Западная Финляндия. Зал притих-к старости относились с уважением.

— Дражайший полковник! На самом деле мы здесь оживленно обсуждали тему дня. И пришли к единому мнению, что те, кто не ушел, хотят остаться в группе и непременно пойти на самоубийство вместе. На то у нас, конечно, есть свои причины, и мы сегодня о них узнали. Наше решение таково: вы, полковник Кемпайнен, станете командиром нашей группы, а вашими помощниками назначим мадам Пуусари и Онни Релонена. Вы представляете комитет, который будет отвечать за осуществление нашей общей цели.

Старый инженер устремил взор на Германа Кемпайнена, Хелену Пуусари и Онни Релонена. Все встали. Решение было принято.

Шестьдесят участников семинара, то есть каждый десятый из откликнувшихся на объявление, подтвердили свое твердое намерение покончить с жизнью. Пусть группой, лишь бы поскорее. Тройку организаторов это ужаснуло. Проректор Пуусари попыталась их успокоить, но ее призывы были тщетны. Полковник Кемпайнен пытался разогнать собрание, боясь, что оно приведет к фатальным последствиям.

Но его никто не слушал. Оставшиеся участники семинара ни в какую не хотели расходиться.

Полковник не сдавался. Он объявил, что с участниками собрания свяжутся позже, но они не успокоились. Пришлось пообещать, что следующее собрание состоится завтра же утром. В спешке полковник опрометчиво заявил, что встреча состоится в 11.00, в воскресенье, на Сенатской площади, у памятника Александру П. Там можно будет спокойно поговорить и все трезво обсудить.

На этом совещание было закрыто. Ресторан опустел, двери заперли. Величайший семинар самоубийц, единственный во всей истории Финляндии, наконец-то подошел к концу. Было уже двадцать минут восьмого.

Усталая троица отправилась обдумывать события дня в отель «Президент», где полковник и проректор решили остаться на ночь. Собранные пожертвования прихватили с собой.

Перед тем как идти спать, они заглянули в ночной клуб, чтобы перекусить горячими бутербродами и пропустить стаканчик-другой. Проректору Пуусари пришлось постоянно танцевать. Немудрено: при свете мерцающих ламп ночного клуба она выглядела просто очаровательно в своем красном костюме. Полковнику это не понравилось, и он поднялся в свой номер.

Релонен опрокинул еще стаканчик и поехал домой на такси. Жена уже спала, только пробурчала что-то во сне, когда Релонен улегся на свою законную половину двуспальной кровати. Он с жалостью смотрел на спящую супругу. Рядом с ним похрапывала несчастная женщина, которую он когда-то страстно любил, и она, разумеется, тоже сначала была к нему неравнодушна. Теперь же от любви и от прочих чувств не осталось и следа. Когда в двери входит банкротство, любовь вылетает в окно. А если банкротств четыре, в окно выбрасывать уже больше нечего.

Релонен втянул ноздрями воздух и уловил характерный запах, исходящий от жены. Она пахла как старая сытая самка. Такой запах не смывается водой.

Релонен завернулся в одеяло и пожелал себе, чтобы эта ночь оказалась последней, которую он проведет в этой кровати. Релонен пробормотал: «Иду на отдых, Создатель, помоги, милостивый, защити меня…»

Один из кавалеров Хелены Пуусари, тот, который чаще всех приглашал ее танцевать, признался ей, что днем работал в «Певчих» официантом.

— Да уж, тяжелый был денек! Заказывали больше, чем на поминках…

Официант окинул восхищенным взглядом шикарную огненно-рыжую проректоршу и признался, что ему сегодня тоже несколько раз приходила в голову мысль о самоубийстве. Он даже поклялся, что размышлял о самоубийстве годами. Может, ему тоже можно попасть в эту компанию? Официант представился — его звали Сеппо Сорьонен. Он уверял, что с удовольствием совершил бы самоубийство, но только непременно вместе с Хеленой Пуусари. Может, им стоит где-нибудь уединиться, чтобы обсудить это дело? Полковник и Релонен, похоже, уже ушли.