– Давно они уехали?

– Они были здесь неделю назад. Отсюда они отправились утром со звоном церковного колокола.

Дэвид поблагодарил старика, попросил у него благословения, затем взял Летицию за руку и серьезно и задумчиво посмотрел на нее.

– Я должен ехать, Летиция Фезер, должен отправиться назад в Ноттингем, чтобы найти Кассиана, но я не могу оставить вас здесь одну. Вы знаете, что мое сердце вырвалось у меня из груди и устроилось жить рядом с вашим сердцем. Не хотите ли вы сопровождать меня или же что-то удерживает вас здесь?

Летиция уставилась в землю, и упавшие вниз волосы закрыли ее лицо, как вуалью.

– Я порядочная девушка, – возразила она, и голос ее был полон печали. – Я никуда не поеду с мужчиной, которого я едва знаю. Я бедна, но у меня есть своя гордость. Ничто и никто не могут ее у меня отнять. – При последних словах она выпрямилась, лицо ее приняло упрямое выражение, щеки запылали.

– Извините, – сказал Дэвид. – Я не собирался вас обидеть, я просто не могу себе больше представить, что буду без вас. Простите, если я оскорбил вас этим предложением.

Они посмотрели друг другу в глаза, и Дэвид почувствовал, что сердце его бьется так сильно, как будто оно действительно, хочет вырваться из его груди и поместиться вместе с ее сердцем. Да, он едва знал Летицию, однако он понимал, что она именно та женщина, которую он всегда искал.

В глазах Легации он прочитал ту же самую тоску, которую испытывал сам. Очень осторожно он приблизил свои губы к ее губам, коснулся их с легкостью мотылька, был удивлен нежностью и теплотой этого движения, опьянен ее дыханием, как изысканным вином.

Его рука обняла ее, и нежно, но крепко, он прижал ее к себе, и теперь, только теперь, она ответила на его поцелуй. Сначала медленно, потом она стала более смелой и более жадной, пока наконец они, совсем потеряв дыхание, не оторвались друг от друга.

– Пожалуйста, поехали со мной. Поезжай со мной, как женщина, которую я хочу сделать моей женой. Моя сестра скоро выходит замуж, я полагаю, что для всех будет большой радостью, если мы отпразднуем двойную свадьбу.

Дэвид едва успел произнести эти слова, как Летиция обернулась и, как ветер, как будто за ней гнались все чудовища ада, умчалась прочь.

– Летиция, – крикнул он ей вслед. – Летиция, подожди.

Но девушка не остановилась, а Дэвид стоял и смотрел то налево, откуда улица вела в Лейчестер и Ноттингем, то направо, где за ближайшим углом скрылась Летиция. Его сердце звало его за Летицией, но разум говорил, что ему нельзя терять время и следует идти налево. В Дэвиде боролись чувства и разум, наконец победил разум.

Он выругался, поспешил к конюшне, в которой стоял его черный жеребец, написал там пару строчек и направил их в гостиницу, в которой находилась Летиция. Затем он вскочил на коня и поскакал так быстро, как он только мог.

– Я скоро вернусь, Летиция, – пробормотал он. – Как только найду Кассиана, я вернусь назад в Лондон, чтобы забрать тебя.

Ночь уже опустилась на землю, когда несколькими днями позже он въехал через большие ворота во двор замка Журданов.

Его жеребец устал до смерти, изо рта у него шла белая пена, и от его гривы шел пар.

Дэвид также устал до смерти, он буквально падал с коня. У него едва хватило сил отвести жеребца в конюшню, разбудить слугу и попросить его позаботиться о животном, напоить и накормить его.

Он с трудом добрался до холла и упал там в кресло, не снимая ни запыленного плаща, ни забрызганных грязью сапог. Каждая косточка в его теле болела. Он чувствовал себя избитым. Ноги у него, казалось, окаменели.

– О Дэвид, ты вернулся, – голос Маргарет пробудил его ото сна. Дэвид устало раскрыл глаза.

– Да, я вернулся, – едва дыша, пробормотал он. – И благодарю Бога за это.

– Вы, должно быть, голодны и хотите пить, – сказала Маргарет и окинула Дэвида взглядом, полным упрека. – Снимите по крайней мере плащ и сапоги, вы испачкаете мне все подушки.

Хотя Дэвид от усталости едва мог держаться на ногах, он разразился смехом от упреков Маргарет. Он приподнялся и обнял старую женщину.

– О Маргарет, – сказал он, все еще смеясь. – Теперь я знаю, что я действительно дома. Ты хуже, чем может быть самая плохая жена. Господь, наверное, проявил милость к мужчинам в Ноттингеме, когда прислал тебя совсем юной девушкой в наш дом.

– Гм, – буркнула Маргарет. – Вы думаете, что у меня не было поклонников. Я и сегодня еще на весеннем празднике среди первых, кого приглашают танцевать, и если вы будете злить меня и дальше, то я, вероятно, передумаю и, несмотря на возраст, подыщу себе мужа.

Лицо у нее было серьезным, но по блеску ее глаз Дэвид понял, что она шутит с ним, но ни в коем случае не сердится.

– Пока не снимете плащ и сапоги, ничего не получите поесть, а я сейчас пошлю за леди Катрин. Она просила тотчас сообщить ей, как только вы вернетесь, все равно когда, ночью или днем.

– Я сделаю все, что ты скажешь, Маргарет, только не мори меня голодом. Я думаю, что я мог бы сейчас стрескать целого кабана.

– Может быть, для начала вы обойдетесь индейкой, кухарка зарезала сегодня как раз одну. Собственно говоря, ее собирались отправить на жаркое в воскресение, но я думаю, что милорд и миледи не будут ничего иметь против, если вы попробуете ее уже сейчас.

С этими словами Маргарет повернулась и пошла на кухню, но в дверях она еще раз повернулась к Дэвиду и показала пальцем на его сапоги.

– Я сейчас, – крикнул ей Дэвид и наклонился, чтобы их снять, при этом он чуть было не упал, потому что именно в этот момент с лестницы сбежала Катрин и кинулась прямо на него.

– Дэвид! – крикнула она. – Мой Бог, наконец-то ты вернулся. Где Кассиан? Ты привез его с собой?

Она оглядела холл, и радость ее исчезла, когда она увидела, что Дэвид вернулся один. Она положила руку на грудь и внезапно побледнела.

– Он… он?.. – Она не смогла закончить фразу.

– Нет, – крикнул Дэвид быстро и подхватил сестру под руки. – Нет, не бойся, Кассиан жив и, насколько я слышал, он выздоровел.

– Ты его видел? Ты с ним говорил? Где он? Что он делает? Почему ты не привез его с собой? Его рана зажила? У него есть еда?

– Тихо, тихо, – сказал Дэвид и прижал Катрин к себе так крепко, что ее губы коснулись его плеча. – Позволь мне сначала снять сапоги, пока ты не замучила меня до смерти своими вопросами. Маргарет угрожает оставить меня голодать, если я еще что-нибудь испачкаю. Его дела идут хорошо, Катрин. Кассиан здоров, и у него есть еда.

Катрин нетерпеливо переступала с одной ноги на другую. Она едва могла дождаться, пока Дэвид наконец снимет свой плащ. Он еще не успел снова сесть, как она уже по-детски нетерпеливо просила его.

– Давай, расскажи мне о Кассиане, расскажи все, что знаешь, не пропускай ни слова. Ты его встретил? Как он выглядит?

Дэвид отрицательно покачал головой.

– Нет, Катрин, я не встретил Кассиана, только монах в одном из лондонских монастырей сказал мне, что Кассиан присоединился к одному бродячему проповеднику из квакеров. Они на пути в Ноттингем. По дороге я переночевал в другом монастыре в Лейчестере, там я узнал, что Кассиан одел рясу. Он стал послушником, Катрин. Он посвятил свою жизнь Богу и… – Дэвид посмотрел на Катрин, которая, раскрыв глаза и вся напрягшись, слушала его —…и он планирует поехать в Америку и начать там новую жизнь.

– Что? Что ты сказал?

– Да, Катрин, он теперь духовное лицо, он также проповедник, но ведь самое важное, что он жив и дела у него идут хорошо, не так ли?

Нижняя губа Катрин задрожала, лицо ее стало серым, дрожащим голосом она ответила:

– Да, ты прав, самое важное то, что он жив и дела у него идут хорошо. Желать чего-либо другого было бы чистым эгоизмом. – Отчаяние и печаль исказили ее лицо, когда она продолжила: – Я бы хотела увидеть его еще один раз, только один-единственный раз. Я хотела бы попрощаться с ним и пожелать ему счастья. – Внезапно ее лицо просветлело. – Я поеду в Ноттингем, или нет, Дэвид, лучше я поскачу туда верхом, если будет нужно, и ночью, и в туман. Я должна его просто еще один раз увидеть, ты меня понимаешь? Только один-единственный раз. Пожалуйста, помоги мне. Помоги мне в последний раз. Помоги мне, потому что Кассиан твой друг, а я твоя сестра.