Кто-то может подумать, что во всем этом нет ничего особенного, что все это обычные проявления инстинкта выживания. Но разве, именуя явление, мы объясняем его? Разве то, что мы обладаем инстинктом выживания, становится банальным только оттого, что мы назвали его инстинктом? Наше понимание происхождения и механизма инстинктов в лучшем случае невелико. Фактически, рассмотрение проблемы несчастных случаев подсказывает нам, что наша тенденция к выживанию может быть чем-то иным и гораздо более чудесным, чем инстинкт выживания, который сам по себе достаточно чудесен. Поскольку мы очень мало знаем об инстинктах, то представляем их себе как механизмы, которые работают внутри обладающего ими индивида. Сопротивляемость душевным расстройствам и физическим болезням мы мыслим как локализованную в несознательном разуме или в телесных механизмах человека. Несчастные случаи, однако, включают взаимодействие между людьми или между людьми и неодушевленными объектами. Благодаря ли моему инстинкту выживания я не попал под колеса того автомобиля — или же водитель обладал инстинктивной сопротивляемостью возможности убить меня? Возможно, у нас есть инстинкт зашиты не только собственной жизни, но и жизни других людей.
Со мною лично это не случалось, но у меня есть несколько друзей, которые переживали такие автомобильные аварии, когда «жертвы» выбирались практически невредимыми из раздавленной в лепешку машины. Реакцией было чистое удивление: «Не понимаю, как можно остаться живым в такой передряге, а тем более без травм!» Как это можно объяснить? Чистой случайностью? Те же мои друзья, вовсе не религиозные люди, были удивлены именно потому, что случайности там не было места. «Никто не должен был остаться живым», — говорили они. Но при всей своей нерелигиозности и даже не особенно задумываясь над тем, что говорят, в попытках как-то переварить случившееся они делали замечания вроде: «Наверное, Бог любит пьяных» или «Видно, его время еще не пришло».
Читатель волен приписать тайну подобных событий «чистой случайности», беспричинному капризу, улыбке судьбы — удовлетвориться таким объяснением и прекратить дальнейшее исследование. Если же мы собираемся исследовать такие инциденты дальше, то наши представления об инстинкте не окажут нам серьезной помощи. Обладает ли неодушевленная автомашина инстинктом такого сминания в лепешку, чтобы не повредить контуры находящегося внутри человеческого тела? Обладает ли человеческое тело инстинктом в момент удара принимать форму, соответствующую внутренним очертаниям смятой машины? Эти вопросы внутренне абсурдны. Если я решаюсь исследовать дальше возможность того, что подобные события имеют объяснение, то отчетливо сознаю при этом, что наши традиционные представления об инстинкте здесь бесполезны. Более серьезную помощь может оказать концепция синхронности. Однако, прежде чем рассматривать синхронность, полезно будет рассмотреть некоторые аспекты функционирования той части человеческого разума, которую мы называем бессознательным.
Чудо бессознательного
Начиная работать с новым пациентом, я часто рисую большую окружность. Затем у самой ее границы я изображаю маленькую нишу. Указывая внутреннюю область ниши, я говорю: «Это ваш сознательный разум. А все остальное, 95 % или больше, — несознательный. Если вы поработаете достаточно долго и достаточно упорно, чтобы понять себя, то откроете, что эта огромная область вашего разума, о которой вы сейчас почти ничего не знаете, таит в себе богатства, превосходящие всякое воображение».
Откуда мы узнаем о существовании этого обширного, но скрытого царства и таящихся в нем богатств? Один из путей к нему — это, конечно, наши сновидения. Человек, занимающий достаточно видное положение, обратился ко мне по поводу депрессии, которая не оставляла его уже несколько лет. Он не находил никакой радости в своей работе и не понимал причин этого. Его родители жили в бедности и неизвестности, но у отца было несколько знаменитых предков. О них мой пациент упомянул лишь вскользь. Его депрессия была обусловлена многими факторами. Только через несколько месяцев мы смогли приступить к анализу его амбиций. А уже в следующий раз он принес рассказ о сновидении в последнюю перед сеансом ночь: «Мы находились в каком-то помещении, наполненном огромной, производящей угнетающее впечатление мебелью. Я был намного моложе, чем сейчас. Отец хотел, чтобы я переплыл залив и забрал лодку, которую он зачем-то оставил на острове. Он очень настаивал, чтобы я скорее отправился, и я спросил его, как мне найти лодку. Он отвел меня в ту часть помещения, где стоял самый громадный из всех предметов мебели сундук по меньшей мере двенадцати футов в длину и почти достигающий потолка верхней крышкой, с двадцатью или тридцатью гигантскими выдвижными ящиками, и сказал мне, что я могу найти лодку, если сориентируюсь по ребру сундука».
Смысл этого сновидения вначале был неясен, и, как это обычно делается, я спросил его, с чем он ассоциирует этот огромный сундук с ящиками. Он ответил сразу же:
— Почему-то — быть может, своей гнетущей тяжестью — он напоминает мне саркофаг.
— А выдвижные ящики? — спросил я. Неожиданно он усмехнулся.
— Возможно, я хотел убить всех моих предков, — сказал он. — Сундук наводит меня на мысль о семейной могиле или склепе, где каждый ящик достаточно велик, чтобы засунуть туда тело.
Смысл сновидения стал понятен. Действительно, еще в юные годы он был сориентирован — сориентирован на жизнь по могилам его знаменитых предков — и шествовал, согласно этой ориентации, по пути к славе. Но он все время ощущал давление силы предков на его жизнь, и ему хотелось психологически уничтожить их всех, чтобы освободиться от понукания.
Каждый, кто имеет большой опыт работы со сновидениями, увидит, что это было типичное сновидение. Я хочу подчеркнуть его полезность — как один из признаков его типичности. Этот пациент начал работать над проблемой. И почти немедленно его бессознательное выработало драматический сюжет, где прояснялась причина проблемы, о которой он раньше и не подозревал. Оно сделало это с помощью символов так элегантно, словно в самой безупречной пьесе. Трудно представить какой-то иной опыт, который на данной стадии лечения мог бы проинформировать нас обоих лучше, чем это сновидение. Его бессознательное словно стремилось помочь ему, работать вместе, и оно сделало это с удивительным мастерством.
Именно потому, что сновидения так часто бывают полезными, психотерапевты обычно рассматривают их анализ как существенную часть своей работы. Я должен признаться, что бывает много таких сновидений, смысл которых совершенно ускользает от меня; иногда возникает даже раздражение: хотелось бы, чтобы бессознательное потрудилось разговаривать с нами на более понятном языке. Но в тех случаях, когда послание удается перевести, оно всегда выглядит так, как будто специально составлено с целью поддержать наш духовный рост. По моему опыту, сновидения, которые удается истолковать, неизменно несут полезную для своего хозяина информацию. Эта полезность может принимать разнообразные формы: это может быть предупреждение о нашем личном заблуждении; подсказка по решению проблемы, которую никак не удавалось решить; своевременное указание, что мы неправы, когда нам кажется, что правы; поправка и ободрение, когда мы сомневаемся в своей правоте; источник важной информации о нас самих, когда нам этой информации как раз недостает; указатель направления, когда мы чувствуем, что потеряли его; указатель способа действия, когда мы чувствуем, что запутались.
Бессознательное может обращаться к нам, когда мы бодрствуем, с таким же изяществом и пользой, как и во время сна, но в несколько иной форме. Это могут быть «праздные мысли» или даже обрывки мыслей. Большей частью мы этим мыслям, как и сновидениям, не уделяем никакого внимания и отбрасываем их как ненужные. Именно поэтому пациентам в ходе психоанализа постоянно предлагается говорить все, что бы ни приходило им на ум и каким бы глупым и незначительным это ни казалось им вначале. Как только я слышу от пациента: «Странно, но эта дурацкая мысль не выходит у меня из головы; чистая нелепица, но вы велели мне сообщать вам такие вещи», — я уже знаю, что мы попали в точку, что пациент получил исключительно важное сообщение из бессознательного и что это сообщение существенно раскроет его ситуацию. «Праздные мысли» не только позволяют глубоко заглянуть в себя; они могут открыть нам недоступные глубины в других людях и в окружающем нас мире.
